Выкопав могилу, Конагер приподнял скелет. Посыпался песок, а под мертвецом открылась уцелевшая часть куртки. Частично прикрытая курткой и занесенная песком, лежала седельная сумка погибшего.
Она высохла и заскорузла, края ее загнулись и побелели, как и само седло. Затвердевшая кожаная застежка не поддавалась, а когда Конагер разорвал ее, на землю хлынул ливень золотых монет.
Ошеломленный, он смотрел на них, не веря своим глазам, потом быстро оглянулся. Вокруг не было ни души.
Присев на корточки, ковбой стал собирать монеты. Насчитав триста двадцать долларов, он еще раз потряс сумку, и на землю выкатились еще пять золотых четвертаков.
Четыреста двадцать долларов — больше, чем он мог бы заработать за целый год. И все это теперь его — других владельцев нет.
Кон тщательно осмотрел остатки сумки. Но. если там и были какие-либо письма или бумаги, то они давно истлели. Похоронив несчастного, он поставил на могиле знак из двух больших камней и сел в седло.
Четыреста двадцать долларов свалились с неба! Он поедет в город и устроит шорох под звездами. Можно хоть раз в жизни покутить по-настоящему — хотя бы один раз!
Он въехал в Сокорро и направился прямиком в салун.
На улице стоял дилижанс, и Чарли Мак-Клауд поднимал на крышу чемодан.
Оглядевшись вокруг и увидев Конагера, он крикнул:
— Эй, помоги-ка мне!
Вдвоем они взгромоздили чемодан на крышу дилижанса и привязали его. Мак-Клауд отряхнул ладони, задумчиво глядя на ковбоя.
— Я слышал, ты останавливался у миссис Тил. Подумал даже, что вы составили бы неплохую пару.
Конагер, внезапно покраснев, уставился в землю.
— Эх, Чарли… ты же знаешь, я не из тех, кто ходит в упряжке. Я кочевник.
— Да сколько же можно твердить одно и то же? Ты такой же кочевник, как и я. Послушай, Кон, если ты бросишь дурить, то найдешь себе кусок земли и угомонишься. Она — замечательная женщина.
— Несомненно. Но с чего ты взял, что я ей понравлюсь? Что я вообще могу предложить женщине?
Мак-Клауд улыбнулся и развел руками.
— Это ты не меня спрашивай. Пусть она сама тебе скажет. Женщины всегда умеют найти в мужчине что-то, чем стоит владеть. По моему мнению, ты просто салунный скандалист, которого хлебом не корми — дай подраться. Единственное, что я могу сказать о тебе хорошего, — так это то, что ты всегда честно делаешь свое дело и не пасуешь перед трудностями.
— Ага. Можешь написать на моей могиле: «Он не пасовал перед трудностями». Это как раз меня и убьет, причем в ближайшем будущем.
— Кстати, о трудностях: ты давно видел Криса Малера? Он готовится к войне.
— Это его личное дело Я с ним воевать не собираюсь.
— Он, кажется, одно время состоял в банде Парнелла?
— Прошло и быльем поросло, и для меня больше не повод.
— А теперь куда ты путь держишь? — спросил Мак-Клауд.
— Чарли, я собираюсь напиться. Я хочу напиться в дым, а потом напиться в стельку, а когда я проснусь, то уеду куда-нибудь в Монтану или Орегон — в общем, подальше.
Он пересек улицу и вошел в салун.
— Педро, — позвал он, — принеси мне бутылку вон за тот столик. Я собираюсь напиться.
— Но, сеньор, — запротестовал Педро, — вы же никогда не напиваетесь! Я ни разу не видел вас пьяным!
— А что, я не имею права…
Дверь за его спиной широко распахнулась. Конагер медленно обернулся. На пороге стоял Крис Малер.
— Я узнал, что ты в городе, — начал Малер, — и пришел посмотреть, чем занимается честный человек вдали от дома.
На Конагера внезапно накатило безмерное раздражение. Драться ему не хотелось, но порой этого невозможно избежать. Он вдруг понял, что если один из них не уберется из города, то без драки не обойтись; но он лично никуда не уедет. Он остается здесь.
Кон стоял, опираясь спиной о стойку бара, и смотрел на Малера с отвращением.
Малер сделал несколько шагов вперед и остановился, широко расставив ноги и в упор глядя на Конагера. В салуне, кроме них, находилось двое: Педро и Чарли Мак-Клауд, который только что вошел в боковую дверь.
— Малер, у меня свои дела. Мне не нужны неприятности.
— Вот как? Значит, под кусток и молчок?
— Нет, я просто не хочу лишних хлопот. У тебя встало поперек глотки, что ты уехал, а я остался, ну так что с того? Это твое личное дело, и давай оставим все как есть.
— А если я не желаю?
Малер был здоровенный мужик — мощный, прочный, широкий в плечах.
— Куда ни придешь, — ядовито заявил он, — только и слышно, какой Конагер крутой. Что ж я никогда не видел тебя в деле?
Конагер подчеркнуто повернулся к нему спиной, взял свою бутылку и пошел к столику. Вытащив стул и оседлав его, наполнил стакан.
— Черт побери, Кон! — заорал Малер. — Ты слышишь меня?
— Я буду слушать, когда ты перестанешь нести чушь. Иди сюда, давай лучше выпьем.
Сделав два огромных шага, Малер смахнул бутылку и стакан со стола, и они со звоном разлетелись, ударившись о стену.
— Ладно, — Конагер остался невозмутимым, — если не хочешь выпить, то тащи стул, и я закажу чего- нибудь поесть. Я никуда не тороплюсь.
— Человек, которого ты застрелил в лесу за хижиной Тилов, был моим напарником.
Конагер поднял взгляд. Улыбка сошла с его лица, и глаза потемнели от гнева.
— Он ворюга, скотокрад и стрелял мне в спину.
Малер схватился за револьвер, и Кон, который сидел перед ним, поставив согнутые ноги на нижнюю перекладину стола, внезапным сокрушительным пинком бросил стол прямо на Малера.
Потом он поднялся и, отстегнув свои револьверы, положил их на стойку возле Педро.
Крис хорошо приложился об пол, но уже поднимался. Кон подошел к нему и врезал задубевшим от работы кулаком. Удар пришелся в нижнюю челюсть; Малер пошатнулся, но сделал ответный выпад. Конагер упал на колени; пытаясь подняться, получил еще два удара — прямой левый в скулу и боковой справа в подбородок. Он отшатнулся и упал спиной на стойку. Изо рта Малера текла кровь, но он криво улыбался.
— Если ты предпочитаешь кулаки, — процедил он сквозь зубы, — то получай. Никто еще не побеждал меня на кулаках, и никому это не удастся.
Он сделал ложный выпад и нанес еще один боковой справа в челюсть. Во рту у Кона стало солоно, он почувствовал, что у него выбит зуб. Чем-чем, а кулаками Малер умел работать на славу.
Крис снова бросился на бывшего товарища, сделал ложный выпад, уклонился от удара справа и сломал Конагера пополам двумя яростными ударами в живот. Потом отступил немного, ожидая падения противника, но тот лишь откачнулся и ударил подряд слева и справа, промахнулся, получил жестокий удар слева в челюсть и вдруг неожиданно пригнул голову и бросился вперед.
Эта внезапная атака, когда все, казалось, шло как он хотел, ошеломила Малера. Он попытался уйти в сторону, но наткнулся на стол, и Конагер, налетев, опрокинул его вместе со столом и навалился на Криса сверху, заехав ему коленом в живот; затем Кон стал подниматься, но когда вместе с ним приподнялся Малер, колено ковбоя угодило ему как раз в подбородок, заставив снова рухнуть на пол.
Малер перекатился на спину, но Конагер вскочил на ноги, не дав себя подмять, и, как только противник поднялся, нанес ему несколько коротких, жестких хуков в голову и в корпус, работая обеими руками. Крис отступил на шаг, чтобы прийти в себя, но Кон не дал ему передышки, ударив правой под дых. Неудачно
