мальчик был главой рода. Истец и ответчик, затеяв тяжбу, обращались к одному из членов лубе и поверяли ему свое дело. На собрании лубе доверенные объясняли суть дела, препирались, спорили, а потом выносили приговор. Самым тяжким наказанием считалось изгнание из страны.
Этот мирный, патриархальный быт был разрушен под напором войск Менелика. Галласы, храбрые и даже страшные в бою — убить врага считается у них высшей доблестью, — сопротивлялись отчаянно. Но что они могли поделать с копьямн и ножами против винтовок амхарцев.
Теперь галласы обложены данью и прикреплены к земле. Земля же принадлежит амхарским военачальникам, и галласы должны кормить их и их солдат. Прайда, амхарцы справедливы и соблюдают законы. Они не насаждают среди галласов своих нравов и обычаев, но уже совершенно ясно, что галласская самобытная культура доживает последние дни и исчезнет, как исчезла их былая свобода и самостоятельность.
1 ноября отряд вышел к реке Гудер. Из топкого озерца на плоскогорье Тикур она несла свои воды на север, а потом поворачивала на северо-запад и впадала в Абай — Голубой Нил. Сейчас вода в реке чиста и прозрачна, а еще недавно, в период дождей, была красной от смываемой с гор глины.
Здесь уже лежали земли дадьязмача Хайле Мариама, старшего брата раса Меконнена. Его владения были прежде очень велики, но четыре года назад он поссорился с императрицей Таиту, и у него все отняли. Сейчас часть земель ему возвратили.
Дадьязмач Хайле Мариам был в Аддис-Абебе, но прислал нарочного с наказом позаботиться о путешественнике. К вечеру в дом, где остановился русский офицер, принесли жирного барана, хлеб, кувшины тэджа, сотовый мед, масло, кур, яйца. Пир выдался на славу. Слуги внесли в хижину барана, только что зарезанного, и повесили на столб. Один из амхарцев быстро и умело разделил его на части. Слуга с обнаженными плечами, опоясавшись своей шаммой, поднял над корзиной с хлебом еще теплую баранью ногу. Каждый из сидящих вокруг облюбовывал себе кусок мяса и вырезал его из ноги.
На следующий день перешли речку Улук — бурную, всю в серебристых водопадах. Река с шумом неслась в глубоком ущелье, а крутые берега поросли высокими кактусами, каким-то чудом приютившимися на почти отвесных скалах. Сразу же за рекой прямо на поляне раскинулся базар. Галласы очень любят торговать, и в каждом, даже небольшом селении непременно есть базар. Со всех сторон тянулись сюда группы людей. Посреди базара на возвышении сидел амхарец — сборщик пошлины. Он придирчиво осматривал товар, принесенный на продажу, и забирал часть. Базар был многолюдный и шумный. Галлас ни за что не пропустит базарный день. Даже если ему нечего продать, он обязательно придет с пригоршней ячменя, кусочком соли или пучком хлопка. Ведь на базаре не только продают или покупают — здесь можно увидеться с соседями, обсудить новости или просто в приятной компании выкурить свою трубку.
Реку Гудер перешли по узкому мосту, сделанному из лиан, и оказались у подножия хребта Токе. Предстояло преодолеть этот хребет, за которым начиналась долина реки Гибье. Подъем и спуск были очень трудными. Склоны поражали своей крутизной, а лесная дорога еще не просохла после недавних дождей, и глина разъезжалась под копытами мулов.
И с севера, и с юга долину Гибье ограждали горы. Говорят, в этих горах есть вершина, на которую спустился с неба крест, но его никто никогда не видел. Об этом поведали Булатовичу слуги, а когда он спросил их, почему же никто не поднялся на вершину, чтобы увидеть этот крест, слуги испуганно замахали руками по преданию, всякий, кто хоть единожды солгал, если поднимется туда, немедленно умрет.
Когда переходили реку, еще многоводную после дождей, лошадей и мулов пустили вплавь, вещи же галласы переносили по висячему мосту из лиан. Вдруг Булатович услышал крики слуг его лошадь и двух мулов сносило течением. Животные пытались вскарабкаться на берег, но он был обрывист, и животных несло вниз. Несколько слуг бросились в воду, и их самоотверженность спасла мулов и лошадь.
Теперь, за рекой Гибье, начинались земли дадьязмача Демесье. Он выслал навстречу отряду конвой человек в Двести с пятью флейтистами, что считается в Эфиопии большой честью.
Отряд остановился в Било — крупном торговом центре. Через Било проходят караванные пути в Шоа, Годжам, Уоллегу, Джимму, Каффу, по которым купцы везут к морю золото, кофе, слоновую кость, мускус — все, чем богата эта земля.
Нагадирас — глава купцов — устроил обед в честь русского гостя. Певцы воспевали победы Менелика и дружбу русских с эфиопами. Сын нагадираса расспрашивал Булатовича про Европу, Египет, Индию, интересовался политическими новостями. Всю ночь продолжался пир. Уставших певцов сменяли другие, слуги приносили новые кувшины с тэджем и парное мясо, и Булатовичу, уставшему после тяжелой переправы через Гибье, казалось, что беседе за столом не будет конца.
На утро маленький караван продолжил путь. Снова трудные переходы через горы по тропам, размытым дождями, снова бурные речки, при одном взгляде на которые может закружиться голова. 12 ноября отряд, встреченный всеми наличными войсками дадьязмача Демесье, торжественно вошел в его резиденцию. Сам дадьязмач, чьи владения простираются до крайних западных и северозападных границ Эфиопии, вышел навстречу гостю и ввел его в свой дом. Хозяин был любезен и словоохотлив, а его жена, миловидная девочка лет четырнадцати, несказанно обрадовалась такому событию в ее скучной и однообразной жизни, на которую обречены все жены знатных людей. Она рассказала, что Демесье — ее третий муж, а сама она приходится племянницей императрице. Это по ее желанию она развелась со своим вторым мужем и вышла замуж за Демесье. Сейчас ее жизнь печальна недели, а иногда месяцы она не выходит из спальни, ее постоянно окружают девушки-служанки и дети, которых подчиненные дадьязмачу знатные люди отдают ко двору своего начальника для обучения грамоте и этикету. А у входа в спальню всегда сидят мрачные безусые евнухи.
Через два дня Булатович прощался с гостеприимным хозяином. Слуги Демесье вывели великолепного мула в серебряном уборе — подарок гостю от дадьязмача. Все войско во главе с флейтистами провожало отряд по дороге на запад — до берега реки Дидессы, за которой начинались владения дадьязмача Тасамы.
Дидесса довольно широка и очень полноводна. Ее берега поросли огромными деревьями, сплошь перевитыми лианами, которые свешивались до самой воды. Лошадей и мулов пустили вплавь, а люди переправлялись в маленьких челноках, выдолбленных из ствола дерева. Во время переправы галласы кричали как можно громче, чтобы отогнать крокодилов, которыми кишит Дидесса.
Через три часа отряд благополучно, если не считать потери одной трехлинейной винтовки, переправился на другой берег. Очень скоро кончилась узкая полоска леса и потянулась равнина, поросшая высокой травой, которая скрыла все ориентиры. К концу дня выяснилось, что всадники сбились с пути, а мулы пошли по другой тропинке. Пришлось останавливаться на ночлег.
Маленький галласский хутор из пяти домов был тих и безлюден. Слуги принялись вызывать хозяев, и из одной хижины вышел мальчик, совершенно истощенный, с накинутой на худые плечи бараньей шкурой. Он весь дрожал от лихорадки, а из дома слышались стоны еще нескольких больных. В этом году лихорадка унесла почги половину жителей хутора. Лихорадка в долине Дидессы особенно сильна, поэтому поселений здесь мало. Обычно галласы спускаются сюда, чтобы засеять поля, затем уходят и возвращаются лишь для сбора урожая. У мальчика, которого встретили путешественники, все тело покрывали язвы. В этой гнилой местности даже маленькая царапина превращается в незаживающую язву.
Всю ночь слуги разыскивали мулов, и к полудню следующего дня караван снова двинулся в путь, прочь от этих страшных мест.
Дорога пошла вверх — начинались предгорья Каффы. Все холмы и возвышенности, поросшие лесом, были перерезаны глубокими ущельями, по которым несли свои воды обегавшие с вершин Каффы прозрачные, как хрусталь, речки. Долины рек густо заросли кофе. Еще совсем недавно эти благодатные земли были сплошь заселены. Но именно здесь, в этих западных областях, галласы оказали амхарцам самое отчаянное сопротивление, и почти половина их была истреблена, скот угнан, а из тех, кто остался, лишь немногие пережили страшный голод, который последовал за разорением страны.
Среди зарослей, покрывавших некогда возделанные поля, можно было различить правильные ряды кактусов — вот и все, что осталось от прежних усадеб, разделенных живой изгородью из кактусов. На плодородной земле бурно рос перевитый колючими лианами кустарник, скрывший следы войн и грабежей.
