стране и знакомого с ее обычаями, например поручика Булатовича.
Доложили царю, и тот согласился с этими доводами.
Теперь уже нужно было торопиться со сборами. Булатович обращается в Главный штаб с просьбой выдать ему три трехлинейные винтовки, восемь револьверов, сто винтовок-берданок и патронов к ним. Кроме того, ему нужны инструменты для съемки местности и нанесения ее на карту. В недавнем путешествии к реке Баро ему так не хватало инструментов, а достать их в Эфиопии нельзя. Еще одна просьба Булатовича состояла в том, что он просил разрешить ему взять с собой состоящего при нем денщиком рядового Зелепукина, на которого он мог бы вполне положиться во всех трудностях и опасностях пути.
Все просьбы Булатовича были удовлетворены, и 10 сентября 1897 года он выехал из Петербурга в Париж, чтобы затем через Марсель и Джибути отправиться в Эфиопию. Из Петербурга были даны шифрованные телеграммы посланникам во Франции и Египте с предписанием оказывать ему всяческое содействие.
Не встретив в пути никаких неожиданных препятствий, Булатович благополучно прибыл в Аддис- Абебу 15 октября и предстал перед негусом Менеликом.
Для обоих встреча была радостной. Императору нравился этот отчаянно храбрый и умный офицер, который, казалось, не ведал, что такое страх, опасность, усталость и который бескорыстно старался помочь ему, императору, дельными советами. Среди европейцев Менелик не знал таких людей. Все они смотрели на Эфиопию как на место, где можно неплохо поживиться. И почти всегда за их доброжелательными речами скрывались корыстные цели.
Булатович же, со своей стороны, отлично понимал и горячо одобрял дальновидную и мудрую политику Менелика II, преисполненного решимости не только отстаивать свободу и независимость своей страны, но и вернуть Эфиопии былое величие, объединив разрозненные области крепкой централизованной властью.
Булатович передал негусу письмо российского министра иностранных дел. Менелик читал его и был явно рад известию, содержащемуся в нем государь император всероссийский повелел своему действительному статскому советнику Петру Власову прибыть в столицу Эфиопии с особой миссией; поручик Булатович послан известить негуса о таковой монаршей воле и просить его оказывать господину Власову и сопровождающим его липам полное содействие и внимание.
Менелик, расспросив Булатовича о Власове, выразил удовлетворение, что столь опытный в делах человек будет представлять при его дворе великую Россию, и заметил, что сейчас, как никогда, он нуждается в ее помощи.
Булатович не заметил особых перемен в Аддис-Абебе — это был все тот же тихий сонный город. Но в императорском дворце царило оживление. Четкий распорядок дворцовой жизни был явно нарушен к императору один за другим прибывали военачальники, а во дворце заседал военный совет под председательством самого императора. 20 октября Менелик объявил мобилизацию своих войск.
Что же происходило?
В конце 1897 года в Африке назревали события, которые должны были определить в конце концов ее будущее.
Как только Эфиопия заключила почетный для себя мир с Италией, в Аддис-Абебу немедленно прибыли посольства двух держав, которые оспаривали друг у друга право прибрать Африку к рукам, — Англии и Франции. Восточная Африка пока еще была полем дипломатических битв, но со дня на день можно было ожидать начала военных действий.
К югу от Эфиопии Англии принадлежали громадные владения — область Больших озер и истоки Нила; на севере она оккупировала Египет и фактически владела устьем Нила. Северные и южные владения Англии разделялись обширной территорией, занятой частично независимыми племенами, а частично — самостоятельным государством махдистов в Судане.
Франция владела обширными территориями на севере и северо-западе Африканского континента, а также в центре — в бассейне Конго. На востоке Африки Франции принадлежало побережье Таджурского залива.
Французское правительство, стоявшее тогда у власти, полагало, что Судан следует признать достоянием Турции, восточную часть будущей Экваториальной провинции отдать Эфиопии, и западную часть присоединить к французским владениям в Конго. Тогда Англия не сможет объединить своих северных и южных колоний в Африке.
Следует отдать должное французам они правильно оценивали сложившееся соотношение сил и ясно сознавали, что далеко не все лелеемые ими мечты удастся претво рить в жизнь. Поэтому Франция справедливо полагала, что иметь своим соседом Эфиопию гораздо удобнее и безопаснее, чем Англию, что было очень скоро доказано на практике весьма досадным для самолюбия Франции знаменитым инцидентом в Фашоде.
Французский резидент при дворе Менелика II Лягард, даже не прибегая к двусмысленным и туманным намекам, дал понять негусу, что правительство Франции отнюдь не собирается чинить ему препятствий, если он пожелает отодвинуть свои границы на юге и юго-западе.
Впрочем, негус не нуждался в подобных разрешени ях или поощрениях. Он прекрасно понимал, что, овладев свободными территориями, англичане двинутся даль ше — в Эфиопию. Менелик не скрывал своих притязании на земли, примыкавшие к западным и юго-западным границам Эфиопии, и старался использовать соперниче ство Англии и Франции.
Специальное посольство Великобритании, возглавляемое Реннелом Роддом, было принято императором, мяткп говоря, прохладно. Менелик на переговорах заявил, что Эфиопия считает своими территории, расположенные между четырнадцатым и вторым градусами северной широты и от побережья океана на востоке до правого берега Белого Нила на западе, и что он, император, будет отстаивать эти свои притязания.
По возвращении посольства в Англию ее правительство поспешило принять меры, которые должны были помочь осуществить намеченные планы. Двадцатитысячный корпус англо-египетских войск под начальством генерала Китчнера после захвата Хартума предполагалось двинуть дальше на юг, а навстречу ему, с юга, из Уганды должен был направиться отряд майора Макдональда и занять все верхнее течение Белого Нила, течение реки Джубы и устье Омо. Таким образом, англичане намеревались захватить не только все земли, прилегающие к верхнему и среднему течению Нила, но и области, непосредственно граничащие с Эфиопией. Однако этим замыслам не суждено было осуществиться, и не только потому, что взбунтовались солдаты Макдональда, махдисты упорно сражались в Судане, а буры отвлекали силы Англии в Трансваале.
Менелик уже давно с тревогой следил за интригами колониальных держав и за тем, как они порабощали свободные племена и народы. Еще в 1891 году негус весьма твердо и определенно заявил, что не останется сторонним и пассивным наблюдателем, если европейские державы станут делить между собой некогда принадлежавшие Эфиопии земли. Менелик решил восстановить древние рубежи страны на западе и юге вплоть до правого берега Белого Нила и озера Виктория. И эти свои намерения Менелик неуклонно проводил в жизнь. За последние десять лет территория Эфиопии удвоилась.
Император Эфиопии хотел показать англичанам и французам, что он не только претендует на территории между Белым Нилом и Индийским океаном, но и Е состоянии подтвердить свои намерения действием. К берегам Белого Нила отправлялись три экспедиции. Рас Меконнен с тридцатитысячным отрядом шел на завоевание области Бени-Шенгул, правитель которой Абдурахман хоть и высказал желание мирно покориться, но так и не явился в Аддис-Абебу. Армия дадьязмачей Тасамы и Демесье должна была идти к нижнему течению Собата и к Белому Нилу. И, наконец, рас Вальде Георгис, правитель недавно завоеванной Каффы, двигался на юго-запад, чтобы присоединить к империи все свободные территории, утвердиться на озере Рудольф и выйти на крайний южный рубеж империи — на второй градус северной широты. Император охотно делился с Булатовичем планами предстоящих доходов. Если они увенчаются