года назад она вышла замуж.
Он был одет в элегантный темный костюм, и нельзя отрицать, что этот мужчина обратит на себя внимание в любой толпе. Тут было нечто большее, чем просто сочетание высокой, хорошо сложенной фигуры, мужественного лица с правильными чертами и густых, светлых, с проседью волос. Дирк обладал представительностью и определенным магнетизмом, привлекающим к нему внимание, где бы он ни находился.
Возможно, такой отпечаток наложила профессия. Может быть, он сознательно развивал в себе властную, повелительную манеру держаться, чтобы производить впечатление на присяжных и подавлять оппонентов. Возможно…
Но у Лоры все-таки было ощущение, что Дирк родился с этими качествами. Ей было тошно при виде того, как эта девица повисла на его руке.
— Он выглядит по-прежнему, — с горечью проговорила она, — но только внешне. Он изменился.
— Да… он изменился. Сказывается общение с дешевыми женщинами. Странно, — продолжала Кармель, озадаченно морща хорошенькое личико. — Когда он забегает к нам повидать Морри и детей, он все тот же Дирк, которого мы знали и любили всегда. Но когда я пытаюсь заговорить с ним о том, почему он оставил такую прелестную девушку, как ты, чтобы вести пустую жизнь охотника за женщинами, он меняется. Велит мне заниматься своим делом и уходит, чтобы подцепить очередную красотку. Конечно, он не смеет приводить ни одну из своих потаскушек в наш дом. Я бы не потерпела этого. Я объявила ему, что единственная женщина, которая может быть принята с ним в моем доме, — его жена.
Лора смотрела на Кармель со смешанным чувством признательности и вины. Сколько бы она ни осуждала нынешнее поведение Дирка, были обстоятельства, частично оправдывающие их разрыв. Но если начать все объяснять, всплывут и другие факты, которые Дирк потребовал сохранять в тайне.
— Не стоит тебе волноваться из-за моих чувств, Кармель, — как можно убедительнее произнесла Лора. — Когда Дирк оформит наш развод, я стану его бывшей женой и мы будем чужими людьми. Дирк — брат Морри, дядя Доны и Николаса. Не порть с ним отношений из-за меня. Пожалуйста!
Кармель расстроенно покачала головой.
— Не понимаю, как ты можешь быть такой великодушной после всего, что он с тобой сделал. Какое отношение родство с ним имеет к нашей дружбе? Ведь мы до сих пор подруги, да, Лора? Ты знаешь, мне в самом деле очень жаль, что ты перестала к нам ходить, и дети тоже скучают. Разве мы с Морри должны видеться с тобой только в театре?
Лора улыбнулась, но уголки ее губ дрогнули.
— Я собиралась прийти к вам сегодня, после спектакля…
Кармель схватила ее за руки и сильно их сжала.
— Ах, ты непременно должна прийти! Дирк не появится у нас с этой женщиной, уверяю тебя. Не посмеет!
Лора засмеялась и в этот миг встретилась глазами с Дирком. Она внутренне напряглась, но не отвела глаз. Она выдержала его взгляд, не дрогнув, и была просто сбита с толку, когда он вдруг улыбнулся ей.
Не та ироническая улыбка, которую можно было ожидать, но очень знакомая, чувственная улыбка, предназначенная для женщины, чтобы дать ей ощутить себя очень женственной и желанной.
Теперь Лора сама отвела глаза, испуганная тем, что горячая волна вдруг поползла вверх по шее к щекам.
Выражение «спасительный звонок» приобрело буквальное значение, когда прерывистый звук возвестил о начале второй половины спектакля. Лора желала только одного — скрыться в темном зале, съежиться на своем стуле и не отрывать глаз от сцены.
Но ничто не могло заставить ее пропустить тот момент, когда пара, сидящая позади, заняла свои места. Это было ужасно, она чувствовала насмешливые глаза Дирка на своем затылке и почти видела, как он удовлетворенно улыбается, довольный тем, что легко вогнал ее в краску.
Глубокая складка легла на лоб при мысли о том, как ее разволновала эта улыбка. Много времени прошло с тех пор, как Дирк так действовал на нее одним взглядом. Много, много времени.
Она крепко зажмурилась, спасаясь от старого чувства вины, мучившего ее каждый раз при воспоминании о том, во что жажда иметь ребенка превратила их отношения, и особенно интимную жизнь. В конце она не подпускала к себе Дирка, если не надеялась забеременеть. Но даже тогда ему не удавалось пробудить в ней страсть, ее мысли были сосредоточены только на одном — сможет она зачать или нет.
В одну ночь Дирк просто взорвался — когда она оставалась совершенно холодной в его объятиях, — и она взорвалась в ответ, заявив ему со всей жестокостью, что если он не способен дать ей ребенка, она не желает больше жить с ним.
Это были ужасные слова, и Лора совсем не хотела их говорить. Она пожалела о сказанном в тот момент, когда слова слетели с губ.
Ей никогда не забыть того оцепенения, которое охватило мужа.
— Хорошо, — выдавил он.
Повернувшись, он направился большими шагами в спальню и тут же начал упаковывать вещи. Лора в панике бросилась за ним. Потому что, несмотря на навязчивую идею, безумное поведение, кажущееся отсутствие всякого чувства, она знала, что по-прежнему любит его.
Он был всем, о чем она мечтала, с того самого мгновения, как увидела его в зале суда.
— Дирк… прости, — повторяла она умоляюще, — ну пожалуйста… я знаю, что вела себя ужасно. Но я опять стану собой, как только забеременею. А это лишь вопрос времени. Врач сказал, что со мной все в порядке. И с тобой тоже. Он говорит, что я слишком этого хочу. Мне надо расслабиться и тогда…
Злой смех Дирка прервал ее.
— Расслабиться? Ты шутишь, Лора, и мы оба это знаем. Любить тебя — это то же самое, что любить заведенную до предела пружину, я всегда боюсь, что стоит мне тебя коснуться, и ты сломаешься. Но, моя дорогая, первым сломался я. С меня довольно! Я выхожу из этой игры. Найди себе еще какого-нибудь простофилю, пусть он станет отцом твоего ребенка, которого ты и твоя тошнотворная мамаша так жаждете, но уж во всяком случае им буду не я!
Когда Лора вспомнила эти последние слова, чувство вины у нее несколько ослабело. Сначала они разрывали ей душу, делали несчастной и кругом виноватой. Это подавляющее чувство не давало ей искать примирения с Дирком в первые недели. Она любила и ужасно скучала по нему, но была уверена, что без нее ему будет лучше. Возможно, он найдет себе нормальную женщину, женится на ней, она легко забеременеет и не станет так его мучить.
Она была уверена, что за его гневом и досадой тоже скрывалось желание иметь ребенка.
Ее мать, тем не менее, придерживалась другого мнения о цели жизни Дирка.
— Такие профессионалы, как он, никогда не хотят иметь детей, — говорила Вера с присущей ей прямотой. — Они живут для работы. Женщины в их жизни играют определенную роль, мы обе знаем какую. Детей они терпят, потому что они нужны для счастья этих глупеньких женщин.
Это было ее твердым убеждением. Но Лора с ней не соглашалась и горячо защищала Дирка. Вот почему она была так потрясена, когда спустя пару месяцев оказалось, что мама была права.
Тот эпизод навсегда запечатлелся в ее памяти. Произошло это через неделю после внезапной смерти Веры от сердечного приступа, спустя несколько дней после похорон. Лора оставалась дома одна. Она чувствовала внутри страшную пустоту — естественное состояние, так как они с матерью были очень близки, потому что у них не было других родственников.
Вера росла сиротой, Лора была ее единственным, внебрачным ребенком. Отец Лоры, немолодой состоятельный делец, бросил ее мать, когда узнал про беременность. Единственная помощь, которую он предложил, были деньги на аборт. Он погиб при аварии вертолета, когда его дочери исполнилось два года.
Дирк всегда говорил, что жизненный опыт сделал Веру циничной, и поэтому она вбила в Лорину голову искаженные взгляды на отношения между мужчиной и женщиной. Он как-то раз обвинил Лору, что она позволяет нелепым идеям матери влиять на их интимную жизнь. Хотя, пожалуй, у него не было к этому оснований.
Разве она не отдалась ему в первую же ночь, когда он пригласил ее пойти погулять? Несмотря на то, что была тогда невинной девушкой. Разве она не подчинилась сразу же его страстным притязаниям?
