швам от перенаселенности. Но вначале нам необходимо изучить условия. Это относится не только к физическим условиям среды, которые свели на нет наши прежние попытки, но и к местным племенам. Мы хотим относиться к ним по-доброму, но что это значит в их понимании? Это старая межкультурная проблема. Поэтому мы держим здесь научные коллективы, которые ведут исследования.
— Понятно. — Подходя к стоящей в ожидании повозке, запряженной осликом, Ализабета рассматривала крестьян с практической симпатией.
Рану, которому довелось повидать множество разных народов на своем веку, думал, что ему не хуже, чем ей, удастся сделать правильную оценку. Маленькие черные люди явно не выглядели истощенными, хотя их рыбаки уже давно не выходили в море. Они не смотрели на бенегальцев, как крестьяне смотрят на своих угнетателей. Скорее, их скованность вызывали своим видом мавраи.
В заливе плескалась вода. Гортанно кричала чайка, кружившая над ними, взмахивая крыльями, казавшимися золотыми в свете заходящего солнца. В остальном же стояла невероятная тишина. Она сохранилась, когда ослик ушел, провожаемый взглядами сотен глаз. Когда они въехали на покрытую гравием дорогу, проходившую невдалеке от летного поля, из своих домов стали показываться бенегальцы. Они наблюдали, стоя на верандах, и выглядели такими же замкнутыми и подозрительными, как и местные жители.
Тишину нарушил рев. Мужчина, ростом не ниже Рану, и такой же широкий, как Кеануа, одетый в клетчатую юбку и блузу, сбежал по ступеням самого большого дома и бросился через поле. Волосы и усы у него выделялись своей желтой окраской на фоне лица цвета вареного омара. Мериканец! Рану напрягся. Он заметил, как Ализабета сжала в кулак пальцы, лежавшие у нее на колене. Крестьянин остановил повозку.
— Эй! Добро пожаловать. Именем Октаи, Дхананда, почему ты мне не сказал, что везешь с собой компанию?
Брахмард рассердился.
— Мы только что прибыли, — сдержанно ответил он. — Я думал, вы… — Он осекся.
— В лаборатории до конца рабочей недели? — взорвался мериканец, — О да, я там и был, пока не услышал, что к порту приближается иностранный корабль. Один из ваших ребят говорил по рации со здешним служащим, интересуясь запасами и чем-то еще. А я подслушал. Вначале я потребовал отчет с воздушного судна. Почему мне не дали знать? Почему вы меня не проинформировали? А вы, добро пожаловать! — Он протянул здоровенную лапу над коленями Дхананды, сидевшего в оцепенении, и зацепил руку Рану.
— Меня зовут Лорн, — представился он. — Лорн сын Брауэн из Корадского университета, и, при всем моем уважении к дорогим брахмардским коллегам, я истосковался по новым лицам. Вы, конечно, мавраи. Должно быть, Нв'Зеланнцы. Правильно?
Он являлся главным фрагментом той головоломки джигсо[1], которую складывала Федеральная разведка. Отношения между людьми Моря и кланами Юго-Западной Мерики оставались весьма тесными, однако они мало торговали напрямую. В конце концов авайским миссионерам удалось настроить этих воздушных пиратов на более мирный лад. Более того, несмотря на медленность и скудость глобальной связи, международное научное сообщество все-таки существовало. Так что маврайские профессора имели возможность, уверенно кивая, заявлять:
— Да, этот самый Лорн из Корадо, наверное, является ведущим астрофизиком мира, и брахмарды просто так его не наняли бы.
Но он был начисто лишен скрытности. Рану это понял. Он был искренне рад видеть посетителей.
Мавраи представились. Лорн рысцой бежал рядом с повозкой, не отставая, как бельмо на глазу.
— Ты что, Дхананда, собираешься поместить их в этой поганой хибаре? Ничего не выйдет! У меня здесь свой дом, где много свободного места. Нет-нет, кэп Рану, не за что меня благодарить. Это вы мне доставите удовольствие. Вы можете устроить мне экскурсию по своему кораблю, если вы не против. Мне бы было интересно там полазить.
— Обязательно, — пообещала Ализабета. Она одарила его лучшей улыбкой из своей арсенала. — Но это, кажется, далековато от вашей специальности.
Рану забеспокоился. Но у них в мозгу звучало предупреждение Кеануа:
— Извини! Ее карие глаза виновато округлились. — Я забыла.
—
Брахмард зорко к ним приглядывался.
— А в чем, по-вашему, заключается работа уважаемого господина Лорна? — осведомился он.
— Что-нибудь, связанное с проектом географических исследований, — нашлась Ализабета. — С чем же еще? — Она вскинула голову и сжала губки. — Постойте, дайте мне отгадать. Мериканцы знамениты земледелием на сухих почвах… но в этих местах воды хватает. Еще они специалисты по добыче и обогащению руд. Ага! Вы нашли в джунглях залежи тяжелых металлов и не признаетесь!
Лорн, который обеспокоился под пристальным взглядом Дхананды, прокашлялся и сказал с напускной сердечностью:
— Ну, мы не хотели бы, чтобы новости разошлись слишком быстро, вы же понимаете! Представляете, как заволнуется мир коммерции?
— Лучше позвольте объяснить мне, — перебил Дхананда, и его слова стали падать, как камешки. Два солдата, сопровождавшие повозку, приподняли свои убранные в ножны шпаги. Лорн вспыхнул и рывком схватился за кинжал, который было принято носить представителям его клана.
Прошло несколько секунд. Повозка остановилась перед длинным белым бунгало. Слуги, прибывшие с континента, которые, судя по их выправке, больше привыкли носить униформу, чем ливреи, приняли у гостей багаж и с поклонами пригласили их войти. Их разместили в трех примыкающих друг к другу спальнях, обставленных богато и нарядно, в стиле, популярном у хинджийцев, принадлежащих к социальным верхам. Зная, что вещи все равно обыщут, Рану попросил камердинера помочь ему переодеться в официальный костюм, стоящий из саронга и рубашки. Но кинжал он оставил при себе. Это противоречило современным обычаям, так как бандиты и варвары перестали прятаться в каминных трубах. Тем не менее, Рану не собирался выпускать свое оружие из рук.
Когда они собрались на веранде выпить, спустились короткие тропические сумерки. Дхананда пристроился в уголке, нянча в руках бокал с каким-то безалкогольным напитком. Рану предположил, что бархмард, который, должно быть, выполнял здесь обязанности секьюрити, надавил на Лорна, и тот был вынужден пригласить и его. Маврайский шкипер вытянулся на плетеном стуле между Кеануа, расположившемся от него слева и Ализабетой, усевшейся справа, а напротив занял место Лорн.
На остров опустилась густая и синяя темень. Внизу трепетало море; чернела земля, вздыбливаясь горбами к звездам, которые одна за одной выступали в сверкании. Через окна гостиной, где накрывали праздничный стол, просачивался желтый свет свечей. На границах светового пятна носились мотыльки. Вверху, в кровле прошуршала ящерица. Из джунглей доносились хрюканье кабанов, вопли напуганных павлинов, разноголосое стрекотание бесчисленных насекомых. Прохлада спускалась слоями, воздух благоухал жасмином.
Лорн промокнул платком лоб и щеки.
— Боже, как бы мне хотелось снова очутиться в Корадо, — сказал он на своем родном, произошедшем от инглисского, языке, который, к его великой радости, был понятен Рану. — Эта погода меня достала. Земли моего клана расположены на северном гребне Большого Каньона. Сосны и олени… За них можно отдать пару лет, проведенных здесь. Деньги не в счет. — На мгновение нечто вроде ореола святого благоговения осенило его лицо: — Работа!
— Прошу прощения, — перебил его Дхананда, затаившийся в тени, — но больше никто не понимает, что вы нам рассказываете.
— О, извините, совсем забыл, — мериканец переключился на хинджи, на котором он говорил с резким акцентом. — Я хотел сказать, друзья, что, когда я закончу свой труд здесь, мне хотелось бы возвращаться
