Владимир Анин
ВЫПУСКНОЙ
Бал был в самом разгаре. Разумеется, назвать подобное действо балом в полном смысле этого слова нельзя — никто из выпускников не владел навыками бального танца, а жаль. Возможно, когда-нибудь в школьную программу введут такие уроки, хотя бы факультативно. Вот тогда это будут настоящие балы: с мазурками, полонезами и вальсами.
А сегодня… Гремела музыка, в которой основную партию, неизменно, играли ударные. Шампанское, в количестве пяти бутылок, официально разрешенное директором школы, было выпито. Ирина Николаевна, классный руководитель, теперь уже бывшего, одиннадцатого «А», тоже не отказалась от бокала праздничного напитка и теперь, загадочно улыбаясь, наблюдала за тем, как повеселевшие и в меру раскрепощенные, выпускники пускались в пляс, топая так громко, что пол в актовом зале, казалось, вот-вот провалится. Иногда эта вакханалия прерывалась медленными танцами, тогда юноши неловко брали дам за талию, а девушки скромно клали руки на плечи кавалерам.
Вот только у Гали с весельем не клеилось — Андрей весь вечер словно не замечал ее. Танцевал со всеми девчонками подряд, а на нее даже внимания не обращал. И это после того, как они встречались целых полгода. Пусть он так ни разу и не признался ей в своих чувствах, но Галя все равно была уверена в прочности их отношений. Да и в глазах окружающих они были вполне состоявшейся парой.
Завуч, единственная, кроме Ирины Николаевны, оставшаяся представительница педагогического коллектива, не желая всю ночь терзать барабанные перепонки оглушительной музыкой, ушла в свой кабинет и, полистав какой-то детектив, прикорнула в кресле, рассчитывая спокойно поспать до утра.
У Ирины Николаевны, женщины совершенно не пьющей, после бокала шампанского голова закружилась, и она стала откровенно заигрывать с Кириллом. Тот немного стеснялся, но все же уступал ее напору и несколько раз даже приглашал на танец. Об их странных отношениях, конечно же, знал весь класс. Это началось около года назад. Кирилл тогда имел неосторожность проводить Ирину Николаевну до дома, и у подъезда она поцеловала его. Ошеломленный таким поступком учительницы, Кирилл пребывал в растерянности, а Ирина Николаевна с этого момента прониклась к нему нежным, но довольно странным чувством, негласно заявив о своих правах на этого симпатичного юношу.
Ольга, высокая красавица, с длинными каштановыми волосами и аристократическим лицом, несколько раз вытаскивала Кирилла на середину зала и увлекала в танце. Ему льстило такое внимание со стороны, пожалуй, самой красивой представительницы женской половины класса, хотя и немного стервозной. Признаться, Ольга ему давно нравилась, но у нее был такой скверный характер, что он даже не пытался сблизиться с ней. И вот сегодня она вдруг сама решила сделать шаг навстречу.
Ирина Николаевна кусала губы и кидала на соперницу полные уничтожающего гнева взгляды. Когда Кирилл во время танца невольно прижал к себе Ольгу, Ирина Николаевна не выдержала и, подойдя к нему, что-то грозно шепнула на ухо. После этого Кирилл все больше отсиживался на стульчике у стены.
Ольга заплакала и выбежала из зала. Галя бросилась за ней. Еще никогда она не видела ее плачущей. Надменная, гордая и независимая, Ольга практически ни с кем не дружила, и никто никогда не видел ее слез. Теперь в ней словно что-то переменилось. Ее чувства, долго спавшие под холодной маской безразличия, наконец, хлынули наружу. Она знала, что Кирилл часто провожает Ирину Николаевну, что учительница к нему неравнодушна, и будто кто-то даже видел, как он целовался с ней на автобусной остановке. Ольге всегда было все равно, Кирилл интересовал ее не больше, чем любой другой из ребят, то есть не интересовал вообще. По крайней мере, она себя в этом постоянно убеждала. Но в этот вечер Ольга вдруг почувствовала, что не может жить без него.
Они с Галей долго стояли, обнявшись, в рекреации второго этажа. Ольга все говорила и говорила, положив подбородок Гале на плечо и неудобно согнувшись, потому как была намного выше ее. А та гладила Ольгу по голове и повторяла, что все будет хорошо, надо только в это верить.
— Ой, какая же я дура! — сказала Ольга, отстранившись, наконец, от Гали, с которой до этого никогда не была так откровенна.
— Почему ты так говоришь?
— Да, потому! Помнишь, мы репетировали сценку из «Идиота» перед Новым годом? Он тогда подхватил меня на руки и стал кружить, а потом посадил на пианино… И все, я пропала… Он и раньше мне нравился, а тут… Но я почему-то повела себя, как последняя идиотка. Надо было дать ему понять, что мне это приятно. Ведь так и было на самом деле! А я взяла и сказала какую-то гадость… Он так и оставил меня сидеть на пианино…
— Ну так иди и скажи ему сейчас все.
— Ты что! Видела, как она на меня зыркала?
— Ирина? Подумаешь! Я ведь знаю, что ты Кириллу тоже очень нравишься. Всегда нравилась. Не стань Ирина нашим классным руководителем в десятом, я убеждена, что у вас с Кириллом, в конце концов, все бы сложилось. Я же видела, как он на тебя смотрел, когда танцевал с тобой.
— И что ты видела? — встрепенулась Ольга.
— Кое-что. Послушай, Ирина взрослая женщина. Никто, кроме нее самой, не виноват, что она до сих пор не замужем. Кстати, Кирилл не первое ее увлечение в школе. Я слышала, три года назад у нее уже было что-то с одним старшеклассником. Так что, если Кирюха тебе нужен, иди и бери его. А Ирина себе на будущий год нового найдет. Она, конечно, тетка классная и училка отличная, но ее страсть к малолеткам я не понимаю и не одобряю.
— Ты, правда, так думаешь, Галчонок? — спросила Ольга, вытирая глаза.
— Правда! Иди, умойся. И в бой!
Ольга поцеловала Галю и юркнула в туалет, а через минуту, шурша платьем и цокая каблучками, уже сбегала по лестнице в твердой уверенности отвоевать Кирилла у Ирины Николаевны.
Галя еще немного постояла, глядя в темное окно, и медленно пошла по неосвещенному коридору. Выйдя на лестницу, она на секунду задержалась. У нее возникло страстное желание выпить чего-нибудь дурманящего. Еще совсем недавно Галя убеждала Ольгу, что надо идти и добиваться своей любви, и вот теперь она сама стояла в растерянности, не зная, что делать. Андрей так ни разу и не пригласил ее на танец. Обида захлестнула Галю, и теперь ей хотелось, как Ольге, разрыдаться и бежать прочь. Но она сумела взять себя в руки, твердо решив выпить чего-нибудь покрепче — того, что никогда раньше не пробовала, — и забыться. А там видно будет. Галя знала, что у мальчишек в туалете припрятан коньяк, если они еще не все выпили.
Она поднялась на третий этаж в надежде встретить кого-то из ребят. На этаже было темно. Галя уверенно, но на всякий случай на цыпочках, подошла к мужской туалетной комнате. Страшно неудобно заходить туда, но выбора не было. Вдруг за углом, в рекреации, послышались какие-то звуки: шепот, шуршание. Галя обрадовалась, предположив, что это кто-то из мальчишек, и решила напугать их. Бесшумно подкравшись, она заглянула за угол и… остолбенела.
Бледный свет уличных фонарей пробивался сквозь тонкие занавески на окнах, отчетливо выделяя две легко узнаваемые фигуры. Это были Андрей и Валентина. Они обнимались. Валентина слегка откинула голову назад и закрыла глаза, легкий стон вырывался из приоткрытых губ. Роскошное бордовое платье спало с одного плеча, и Андрей, склонившись, целовал ее обнаженную грудь.
У Гали закружилась голова, дыхание перехватило. Ей хотелось закричать. Как он мог?! За что? Как низко и подло! Ведь она ему верила, она…
Галя отступила на шаг. Кровь бешено застучала в висках. Что-то вдруг разом перевернулось внутри. Она еще раз заглянула за угол, пытаясь убедиться, что ей это не померещилось, окинула взором фигуру Валентины и едва выделяющийся в полумраке силуэт того, кто до этой минуты был для нее самым дорогим человеком на свете. Как она жестоко ошибалась! Неужели это правда, что все мужчины так коварны? Тогда, как же жить? Для чего? Для кого? Галя повернулась и на цыпочках пошла по коридору прочь от этого места.
Ей было так горько, так обидно, так жалко себя. Дойдя до противоположного крыла здания, она машинально ткнулась в кабинет химии. Дверь поддалась. Галя вошла в темную аудиторию и села за
