в городе; если был честолюбив и делал карьеру, то в Петербурге, если был ленив или нрава независимого, жил в Москве. И вот он видится нам сидящим за утренним кофе в глубоком вольтеровском кресле с высокой спинкой в своем московском доме где-нибудь на Пречистенке или на Страстном бульваре. Имя Вольтера было в моде, сама императрица подавала пример, стараясь в письмах заслужить его расположение и придавая большое значение общественному мнению Европы о России. Дом полон слуг. Их количество всегда поражало иностранцев. Но хозяин едва ли знал их по именам, жена его кричала «девчонка, девчонка!», а на крик в комнату вбегала старуха, которая уже лет 40 состояла в доме в комнатных девушках. Как рой пчел кружилися вокруг господ многочисленные безымянные слуги, беспрекословно выполняя все их приказания. Безделие стало нормой дворянской жизни, иногда для развлечения скучающий помещик мог и почитать. И вот в руках барина журнал «Трутень». Название настораживало: «Это про кого же? Это он трутень?!»
Будучи крепостником, трудно прийти к мысли о несправедливости собственных привилегий, но можно задуматься: «А все ли уже так хорошо и справедливо в империи?» В разделе «Сатирические ведомости» журнала «Трутень лист XVI—69 г. августа 11 дня» сообщались следующие подробности о жизни дворянина: «В нашем уезде есть дворянин. Он имеет за собой три тысячи душ, получает шесть тысяч годового дохода и живет так, как научил его покойный родитель... батюшка сего дворянина отягощен был делами, а именно пил, ел и спал; а сынок к строению не имеет охоты, но вместо того упражняется в весьма полезных делах для пользы земных обитателей: ибо он изыскивает, может ли боец-гусь победить на поединке лебедя... Ездит на ярмонки верст за 200 весьма великолепно, а именно: сам в четвероместном берлине в 10 лошадей и еще 12 колясок... свиту его составляют люди весьма отборные, в 4 колясках сидят по 2 шута, в 3-х по 2 дурака, а в берлине он да священник его духовник, а в прочих же экипажах собаки, гуси и петухи-бойцы... Дворянин сей говорит, что из-за всей его фамилии разумнее его не бывало. Может быть, это и правда: ибо дворянин наш лгать не охотник». Проживал сей дворянин в Кашире, следовательно, совсем недалеко от Авдотьина, и, наверное, в одну из поездок в вотчину Новиков мог повстречать на дороге шутовской поезд развлекающегося помещика. Речь шла не о худшем представителе дворянского класса.
А каковы же другие? О них тоже поведал издатель «Трутня» в «Копии с помещичьего указа», напечатанной в 1769 году. Вот Григорий Сидорович. Ему «бьют челом-----отчины твоей староста Андрюшка со всем миром». Многословно и подробно рассказывал староста о тяжелой жизни крестьян и заключал рассказ фразой: «Умилосердись, государь, над бедными твоими сиротами». Сух и лаконичен был ответ помещика: «Высечь нещадно, сыскать, отдать под караул, отдать в город для наказания по указам, взыскать еще 50 рублей, сбавки с оброка не будет...» Стиль сообщения точно копировал действительные помещичьи указы того времени и этим производил впечатление на читателя.
О том, как живут крестьяне в деревне с символическим названием Разоренная, рассказывает таинственный путешественник И+ + + Т+ + + в «Отрывке путешествия в + + + И+ ++Т+ ++» (У исследователей творчества Новикова нет единства в определении авторства этого произведения. Большинство считает автором А. Н. Радищева, другие (Г. П. Макогоненко, Д. Д. Благой) полагают, что отрывок написан Новиковым.), напечатанном в журнале «Живописец» в 1772 году. Коляска путешественника И + + + Т+ + + едет по улице, «покрытой грязью, тиной и всякой нечистотой», а затем введена была на грязный двор, мощенный соломой, ежели оный намостить можно грязное болотное место; а я вошел в избу с растворенными настежь дверями. Заразительный дух от всяких нечистот, чрезвычайный жар и жужжание бесчисленного множества мух оттуда меня выгоняли, а вопль трех оставленных младенцев удерживал в оной... Пришел я ко своей коляске, упал я без чувств в оную». Воду, которой довольствуются все крестьяне, он не мог пить по причине худого запаха — «пакостная вода». «Бедность и рабство повсюду встречались со мной в образе крестьян»,— констатирует И+ + + Т+ + + .
Деревень, подобных деревне Разоренной, в России были тысячи и тысячи, и никогда на страницах нови-ковских журналов не появилось описание деревни Благополучной, о которой обещал рассказать, да так и не рассказал путешественник И+ + + Т+ + + . Но действительно ли не существовало такой деревни? Он не написал о ней, но, может, он пытался создать ее?
Новиков Н. И.— человек высоких нравственных принципов, деятельный и практичный, пришедший к мысли, что крепостное право — зло и позор для страны, стремился облегчить это зло в доступных для него масштабах.
В своей родовой вотчине на рубеже XVIII—XIX веков Новиков пытался осуществить социальные и экономические преобразования, которые способствовали бы превращению Авдотьина в деревню Благополучную. Это была попытка Новикова в условиях крепостного права создать в Авдотьине более справедливые социальные и экономические отношения между помещиком и крестьянами.
Какого же типа хозяйство было в Авдотьине? Вероятнее всего, крестьяне были на оброке. Учитывая высокие нравственные качества Новикова и присущие ему чувства социальной справедливости и милосердия, можно предположить, что для авдотьинских крестьян этот оброк не был обременителен и им была предоставлена известная хозяйственная самостоятельность. Такой вывод можно сделать на основании протоколов допросов, связанных с арестом Новикова по указанию Екатерины II, и особенно материалов «Описи селу Тихвинскому Авдотьино тож и всему в нем имеющемуся декабря 17 дня 1792 г.» '. Опись представляет собой 24 листа, исписанных с двух сторон и подписанных Д. А. Олсуфьевым, А. И. Новиковым (братом Николая Ивановича) и двумя «благородными свидетелями». Екатерина II приказала произвести эту опись, когда владелец Авдотьина уже томился в сыром каземате Шлиссельбургской крепости.
Анализ описи дает основание сделать предположение, что в Авдотьине в конце XVIII века существовало неординарное помещичье хозяйство. Любопытно, что сегодня, по прошествии почти двухсот лет, мы можем не только перечислить поименно проживавших в Авдотьине в 1792 году крестьян, но и иметь достаточно полное представление об их имущественном положении. Из описи нам известны земельные и лесные угодья, приписанные к имению сельскохозяйственные орудия, имевшиеся в нем, даже масть и возраст лошадей, стоявших в обширных конюшнях, цвет обивки комнат, количество ложек и тарелок в буфетах. Названы там все жилые и хозяйственные постройки, начиная с господских домов и кончая крестьянскими избами. Из домов, предназначенных для крестьян, до наших дней дошло девять. О них уже говорилось в первой главе. Из описи мы знаем, что были и другие. Представим, как выглядели эти девять домов в эпоху, когда были построены. В 1792 году из 9 домов только «4 связи отделаны совсем, а прочие как снаружи, так и внутри не отделаны еще и печей нет». Длина дома 16 сажен, ширина—15. Если перевести сажени на метры, то получится следующая картина: длина 34 метра, ширина 9,6 метра, площадь 332 квадратных метра.
В описи ничего не сказано о крыше изб, но, вероятно, как и все постройки в Авдотьине, избы были первоначально крыты тесом и лишь позднее, уже в XIX веке,— соломой. Каждая крестьянская семья занимала часть дома с отдельным входом, деревянным полом, с окнами, хотя и маленькими, но застекленными, и имела свой отдельный хозяйственный двор.
С точки зрения технической эти дома не имели аналогии в практике строительства того времени. Но главное, дома эти были уникальны по той гуманной идее, которую пытался осуществить их создатель. Название этим постройкам «дома связи», по-видимому, было дано самим Новиковым, который предполагал, что непосредственно близкое соседство под одной крышей крестьянских семей будет способствовать их взаимному сближению на основе общих материальных и духовных интересов. На фоне беспросветной жизни окрестных крестьян, ютившихся в убогих избах, строительство Новиковым таких домов для жителей Авдотьина являлось беспрецедентным социальным актом. Вот как выглядели в те времена обычные крестьянские избы: «Построение домов их есть обыкновенное и состоит из избы, которая построена передней стеной на улицу с двумя небольшими волоковыми и одним красным окошками; перед избою сени и клеть, за клетью навесы, и для скота хлевы и все оное покрыто соломою, а у некоторых при больших дорогах и близ лежащих Москвы реки селеньях и дранью».
В то время, когда была составлена опись, в Ав-дотьине проживало семнадцать крестьянских семей, всего сто пятьдесят восемь человек. Как правило, семья насчитывала семь — девять членов. Глава семьи имел возраст от сорока пяти до восьмидесяти лет, жена бывала моложе мужа на пять — десять лет, но встречались семьи, где жена была старше мужа. Случалось, что один из взрослых сыновей, имевший свою семью, продолжал жить с родителями. Вот, к примеру, одна из авдотьинских семей: «Андрей Титов — 60 лет, у него жена Матрена — 50 лет, у них дети: сыновья Алексей — 26 лет, у него жена Агафья — 20 лет,
