Часть 4
Benny Goodman «Sing Sing Sing»
Середина октября. На Владлене было приталенное светло-серое платье из кашемира, закрытое, с воротником стоечкой. Светлые волосы были собраны в тугой узел. Она засмотрелась на дождь за окном. Даже сбивчивая речь студента, распинавшегося у доски на предмет равновесия в растворах комплексных соединений, не могла отвлечь её. Не поворачиваясь, она поправила Аверьянова, когда тот вновь ошибся. В третий раз.
— Павел Геннадиевич, поверьте, мы с вами зря тратим время.
— Но Владлена Павловна, я учил!
Владлена вздохнула: «Предположим, — по двору, маневрируя среди луж под проливным дождём бежал опоздавший студент. Без зонтика, в светлом костюме». Владлена не сдержала улыбку: «Расскажите нам о кинетической устойчивости комплексных соединений».
Аверьянов был на полпути к получению своей «неудовлетворительно», когда дверь распахнулась и мужской голос, сбившийся от быстрого бега, скороговоркой выдал: «Простите за опоздание, можно войти?»
Аверьянов резко замолчал, аудитория притихла, и в тишине особенно отчётливым было приглушённое «Ой, что будет» в исполнении Светки Корыстылёвой.
Владлена не могла не улыбнуться, сознавая всю комичность сцены за несколько мгновений разыгравшейся у неё за спиной:
«Ба, да неужели нашлась пропажа? Товарищ»… — она обернулась к студенту и замерла на полуслове.
На неё смотрел мальчик из теперь уже казавшейся такой далёкой и размытой годами Феодосии, хотя прошло ведь две недели — не больше. Такие воспоминания не должны возвращаться к нам. Они должны оставаться там, вдали. среди солёных морских брызг и златых песков. Но не являться в столичные аудитории в образе долговязых и насквозь промокших студентов.
Его лицо отражало не меньший шок, хотя он и пытался не выдать себя.
Аудитория, ожидавшая по меньшей мере взрыв водородной бомбы, настороженно замерла.
— Проходите, — выдавила, наконец, из себя Владлена Павловна, бросив быстрый взгляд на журнал: «Арсений Петрович».
Каждая пара у третьего курса превратилась в испытание. Почему-то её обжигал стыд каждый раз, когда она сталкивалась взглядом со светло-голубыми глазами мальчишки, который, казалось, смотрел только на неё — как зачарованный. Владлена пыталась держать себя в руках, вести занятия всё так же ровно, но и игнорировать его вовсе она не могла. Всякий раз, когда он отвечал, а отвечал Тчардынцев, в общем-то, неплохо, учитывая то, сколько он пропустил, она слышала другое — тот же голос, хрипло повторяющий «Какие у вас руки» почти благоговейно.
Владлена не задерживалась в их аудитории ни секунды позже звонка.
Наступил день, когда проверяя контрольные, она прочла после задачи «Я хочу увидеть вас». Листок вернулся к владельцу с размашистой подписью «Хорошо».
Не больше и не меньше, чем оценка.
Тчардынцев вовсе не стремился помочь ей. Перед очередным практическим занятием она нашла на преподавательском столе букет. Астры. Владлена Павловна букет не заметила.
Время шло, наступил ноябрь, а астры теперь появлялись на её столе каждую пару. Всегда белые, свежие, порой с капельками дождя на лепестках.
Пока, наконец, поздним вечером, пара была последней, дождавшись, когда студенты уйдут, Владлена не взяла букет и не прижала к его себе, вдыхая запах. запах осени.
— Я не могу больше, — от его голоса Владлена вздрогнула и резко бросила цветы на стол.
Арсений стремительно подошёл к ней и обнял, приподнимая от пола, вдыхая запах её волос, лаская.
— Тчардынцев! — дрогнувшим голосом.
Он остановился, смотрел в глаза.
— Пойдите прочь, Тчардынцев, — наконец, проговорила она.
— Это неслыханно, — Лидию Петровну буквально распирало: «Она развращает студентов!! Вы посмотрите, что творится! Раньше они за ней просто толпами ходили, а теперь?! Цветы дарят?! Все же шепчутся. Говорят, этот молодой студент. как его? Тчардынцев болен ею!
— Но ведь она его ухаживания не принимает, — резонно заметил Борис Аркадьевич, старый преподаватель органической химии: „А вы, Лидия Петровна,“ — мужчина только головой покачал.
Лидия Петровна хотела вновь броситься в бой, когда её резко оборвала Вера Дмитриевна: „Ах, оставьте её в покое! Вы хоть знаете, кто её дед?“
Вера Дмитриевна шептала едва слышно, но этого было достаточно, чтобы краска отхлынула от лица Лидии Петровны, и вопрос о поведении Владлены Павловны никогда больше не поднимался на кафедре.
— Никогда не думал, что вы такая трусиха, Владлена Павловна, — поджидая её у ворот на выходе из университета.
Окинув взглядом его в лёгкой курточке, спрятавшего руки в карманы: „И сколько вы здесь ловите чахотку?“
— Не уходите от вопроса, Владлена Павловна.
— А вы полагаете, что вы меня так хорошо знаете, чтобы что-то утверждать?!
— Вы мешаете мне, — злясь на неё и тут же сбавив тон: „Узнавать“.
— Ох, уж простите, — не удержавшись от злорадства: „Идите в буфет, Тчардынцев, выпейте чаю. Я вам больше не советую пропускать!“
Упрямо выпятив подбородок, совершенно по-детски.
— Сходите со мной, иначе так и буду мёрзнуть.
Владлена смерила его взглядом, утверждаясь в мысли, что мальчишка умалишённый: „Вы мне, преподавателю? Предлагаете пить с вами чай в буфете?“ — пытаясь донести до него абсурдность его требований.
— В ресторан со мной сходите, — обиженно: „Послезавтра“.
— Вы бредите, Тчардынцев, — повернувшись к нему спиной.
— У меня день рождения. Послезавтра.
Она обернулась и смотрела на него чуть дольше обычного, внимательно.
— Не валяйте дурака, Тчардынцев, идите чай пить».
— Вы согласны? — ликующе.
— Разоритесь ведь, Тчардынцев, — качая головой.
Он широко бесшабашно улыбнулся: «Так у меня же стипендия, Владлена Павловна!» и вприпрыжку побежал к корпусу столовой.
Часть 5
На Владлене было платье тёмно-зелёного бархата, оттенявшее белизну кожи. Она улыбалась ему, как безумцу, и всё же любовалась им.
— Зачем всё, Тчардынцев?
Он легкомысленно пожал плечами в ответ и улыбнулся: слишком счастлив, чтобы говорить. Мальчишка!
Она покачала головой и отпила вина.
На них смотрели: взрослая шикарно одетая дама и молодой парнишка в старательно отглаженной рубашке.
