МАОИСТСКАЯ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ИСТОРИИ МНР И ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРАВДА
АКАДЕМИЯ НАУК МНР
ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ
Ш. БИРА, Н. ИШЖАМЦ, Ш. САНДАГ
Великодержавные гегемонистские устремления и территориальные притязания к соседним странам наиболее ярко проявлялись и проявляются в несбыточных попытках маоистов изображать на географической карте КНР чужие земли в составе территории Китая, грубо искажать договоры по пограничным вопросам, подписанные в различное историческое время, в провоцируемых пограничных конфликтах и, наконец, в прямой военной агрессии против социалистического Вьетнама.
В своей антисоциалистической, реакционной политике нынешнее китайское руководство, как и прежде, важное место отводит Монгольской Народной Республике. Китайские лидеры, активизируя военно- стратегические приготовления на границе с МНР общей протяженностью около 5000 км, всячески пытаются осуществить свои экспансионистские планы в отношении нашей страны. Товарищ Ю. Цеденбал пишет: «Составной частью и характерным выражением откровенно экспансионистского, антисоциалистического курса маоистского руководства Китая на международной арене является его политика в отношении суверенной, независимой Монгольской Народной Республики. Следует подчеркнуть, что антимонгольская политика китайских руководителей — наиболее циничная; она проникнута глубокой ненавистью к монгольскому народу, к его свободному и независимому развитию, к его самому светлому завоеванию — нерушимой братской дружбе с Советским Союзом. В основе политики и действий китайского руководства в отношении МНР лежат великодержавно-колониалистские притязания, унаследованные от китайских милитаристов и чанкайшистов.»[1]
В идеологической диверсии маоистов занимает особое место фальсификация истории, которая ныне в Китае целиком и полностью поставлена на службу великодержавно-шовинистической и экспансионистской политике Пекина.
В современном Китае нетрудно видеть до каких уродливых форм доводятся извращение истории в интересах политики и использование отдельных исторических фактов и примеров для обоснования всякого рода политических акций и поступков «сильных личностей». Все это можно воочию видеть на примере грубой фальсификации основных вопросов истории МНР.
1. КОНЦЕПЦИЯ КИТАЕЦЕНТРИЗМА И ДРЕВНЕЙШАЯ ИСТОРИЯ МОНГОЛИИ
В последнее время в марксистской литературе правильно уделяется большое внимание выявлению идейно-политических истоков маоизма. В частности доказано, что на маоизм сильное воздействие оказала конфуцианская китаецентристская концепция, являвшаяся веками теоретической основой великоханьского шовинизма для всякого рода реакционеров и националистов в Китае. Используя китаецентризм, маоистские историки вопреки фактам всячески стремятся особо выпячивать место Китая в истории человечества, особенно в истории народов Азии с одновременным умалением и отрицанием самобытной истории других народов, в первую очередь соседних малых народов. Китаецентризм, непременно служивший интересам шовинистических и гегемонистских устремлений китайских правителей старого и нового времени, является краеугольным камнем маоистской фальсификации древней истории народов, в том числе и Монголии.
Как известно, основные идеи китаецентризма возникли в далеком историческом прошлом, т. е. в период династии Инь (XVII—XI вв. до н. э.) в ходе сложных, порой острых взаимоотношений Китая с соседними некитайскими народами. Согласно этим идеям, иньские правители распоряжались народами якобы по воле владыки-божества. В период династии Чжоу (XI—III вв. до н. э.) китайский император почитался как «Тяньцзы» («Сын неба»), который правил Поднебесной (миром) якобы по велению неба. По представлению господствующего класса Китая, «Сын неба» являлся верховным правителем не только собственно китайской территории, но и земель соседних, некитайских народов. Центром Поднебесной считалось «Чжунго» («Срединное государство»).
Китаецентризм, как цельная концепция, сформировалась на основе древнекитайского религиозно- политического учения — конфуцианства. Согласно конфуцианству, власть китайского императора рассматривается как универсальная и мироустроительная сила, все, что оказывается вне ее сферы, т. е. вне политических границ Поднебесной империи, находится за пределами устроенного мира и в состоянии хаоса. Царство хаоса присуще «варварам», ибо никакой самостоятельной связи с высшими силами мироздания оно иметь не может. Хаос предполагал полное попрание всех этических норм. Поскольку человек есть в первую очередь существо этическое, то те, кто населял «внешние земли», людьми в собственном смысле этого слова не являлись. Считалось, что «варвар» — это человек лицом, (но) зверь сердцем (умом), зверь по природе своей, природная личность постоянно толкает его к грабежам. Они (варвары) — настоящее бедствие Китая».[2]
С основной концепцией китаецентризма органически связаны такие широко используемые маоистами понятия, как «Срединное государство» (Чжунго), «Срединная государственная нация» (Чжунхуа миньцзу), «Единое многонациональное китайское государство» и др. Эти понятия нужно рассматривать как естественные последствия китаецентристской идейно-психологической инерции на маоизм и маоистскую китайскую историографию.
Грубо попирая принципы историзма и диалектический подход к исторической действительности и произвольно жонглируя отдельными фрагментарными фактами, примерами, китайские историки вслед за феодальными историографами и гоминьдановскими идеологами пытаются сильно исказить исторические факты для того, чтобы в своих целях проводить идеи о том, что с древнейших времен Китай являлся родиной некой неделимой нации, основанной, по их мнению, на расово-этнической общности китайцев и других народов Центральной Азии. Здесь даже не приходится говорить о том, что понятие нации есть историческая категория, характерная для капитализма. Нет ничего метафизичнее, чем оперирование некой извечной категорией «нация», которая, по утверждению маоистов, существовала с древнейших времен до наших дней. А если допустить, что под термином «чжунхуа миньцзу» можно подразумевать исторически сложившуюся общность людей, то это совершенно не правомерно говорить о новом историческом явлении в современных условиях Китая, где происходит сильный процесс регресса в развитии страны — деформация социалистических производственных отношений и утверждение военно- бюрократической диктатуры маоистов. Ненаучное понятие «единая государственная нация» в свою очередь призвано подвести «теоретическую» основу под другую, столь же лженаучную категорию, согласно которой Китай на протяжении всей истории являлся единым многонациональным государством, имеющим монопольное право включать в свой состав чуть ли не все народы по соседству с Китаем, независимо от этнической принадлежности, исторических судеб этих народов, государственных границ и современного фактического положения той или иной страны.
Понятие «чжунхуа миньцзу» служит маоистам для прикрытия их великодержавно-шовинистической политики в отношении некитайских, малых народов внутри самого Китая, которые, как известно, лишены самых элементарных прав на национальное и социальное развитие, не говоря уже о праве на самоопределение, подвергаясь насильственной ассимиляции как в этническом, так и в культурном отношениях. Всем хорошо известно, как Мао Цзедун и его сторонники по-своему, самочинно «решили» национальный вопрос в Китае в прямую противоположность марксистско-ленинскому учению о национальном вопросе. Отказав своим некитайским народам право на их самоопределение, маоистское руководство полностью отошло от главных принципов марксизма-ленинизма по национальному вопросу.
Понятие «чжунхуа миньцзу» вместе с вытекающей из нее категорией «единое многонациональное китайское государство» преследуют еще более далеко идущие цели. Они лежат в основе оправдания и
