От управления государством была фактически отстранена конфуцианская просвещенная элита. За 130 с лишним лет правления монголов (со времени свержения династии Цзинь и до падения империи Юань в 1368 г.) высшие гражданские должности занимали лишь три китайца, высшие военные должности — два, главою цензората был только один ханец. Другие главные посты в администрации принадлежали или монголам, или же выходцам из покоренных ими стран — мусульманам и христианам. В течение 70 лет были отменены и не проводились государственные экзамены — основной путь пополнения бюрократии в феодальном Китае.
Можно привести много фактов, свидетельствующих о том, что монгольское иго в Китае так же, как и в других покоренных странах, «не только подавляло, оно унижало и калечило душу народа, ставшего его жертвой».[24] Тут же мы не говорим о том, как правдиво и с горечью писали в свое время сами китайские патриоты-современники тех трагических для Китая событий (поэты Вэнь Тяньсян, Сюйцзюнь Баоци, Чжан Чжу, Мао Цзучан и др.), а также китайский революционер- демократ Сунь Ятсен, великий писатель Лу Синь и др. Однако теперь маоисты пытаются предать все это забвению.
Следует напомнить теперешним китайским историкам слова Лу Синя, который, иронизируя по поводу фальсификации истории монголов гоминьдановцами, писал еще в 1934 г.: «В 20 лет я услышал, что когда «наш» Чингис-хаган покорил Европу, то был «наш» золотой век. Лишь когда мне исполнилось 25 лет, я узнал, что на самом деле в так называемый «наш» золотой век монголы покорили Китай и мы стали рабами. В августе сего года я перелистал три книги по истории Монголии, чтобы уточнить некоторые исторические факты, и только тогда уяснил, что прежде, чем покорить весь Китай, монголы покорили «Русь», вторглись в Венгрию и Австрию. Тогда Чингис-хаган еще не был нашим хаганом. Ведь русские раньше нас были порабощены, это они должны были бы сказать: «Когда наш Чингис-хаган покорил Китай, наступил наш золотой век».[25]
Не может не вызвать удивления, когда вышеупомянутый автор Цю Шушэнь, цитируя только что приведенные слова Лу Синя, пытается словесными трюками переиначить истинный смысл правдивых слов великого писателя и доказать, что эти слова писателя якобы не означают, что «деятельность Чингис-хагана не имеет отношения к истории Китая».[26]
Что касается истории Монголии в период Чингис-хана и его преемников, то следует отметить, что это был период весьма бурных, сложных и крайне противоречивых исторических событий, занимающих видное место во всемирной истории.
Научно-историческая оценка как самого Чингис-хагана, так и его завоеваний уже дана в марксистско-ленинской исторической литературе, в частности, в трудах монгольских и советских историков.[27] Тем не менее тут следует заметить, что возникновение единого феодального государства в Монголии было закономерным результатом многовекового самостоятельного социально-экономического развития общества кочевых народов, а также явилось, в частности, объективным последствием упорной, длительной борьбы этих же народов за самосохранение и независимость, против традиционных экспансионистских устремлений и действий китайских правителей. Создание сильного феодального государства показало большую потенциальную жизнеспособность «северных варваров», к которым китайские правители всегда относились с пренебрежением как к своим неполноценным «данникам», и которых они всячески пытались держать в повиновении. Утверждение единого монгольского государства было крупнейшим событием в истории кочевых народов вообще и монгольского народа в частности.
Исходя из марксистско-ленинского понимания роли личности в истории, мы подходим и к исторической оценке Чингис-хагана. Исторически сложилось так, что он оказался основателем единого монгольского государства. В этом деле сыграли большую роль не только его личные качества, но и потребности социального и политического развития монгольского общества в период, когда феодализм развивался в Монголии по своей восходящей линии. Чингиса так же невозможно изобразить персонажем китайской истории, как и нельзя рассматривать Цинь Шихуанди личностью монгольской истории. Чингис был и остается монгольским хаганом со всеми положительными и отрицательными сторонами своей деятельности. Следует отметить, что единое монгольское государство носило ярко выраженный классовый характер, а Чингис являлся наиболее ярким выразителем интересов класса монгольских феодалов.
Если деятельность Чингис-хагана по созданию единого монгольского государства в начале XIII в. имела положительное значение в истории монгольского народа, то его завоевательные походы против других стран, в том числе и против Китая, носили захватнический, глубоко реакционный характер и являлись величайшим бедствием для покоренных народов. В то же время его завоевания в конечном счете оказали резко отрицательное влияние и на развитие самой Монголии и принесли горе и страдания монгольскому народу. Большие возможности развития страны, возникшие в связи с созданием единого государства в Монголии, со временем были утрачены. И по возвращению монгольские феодальные правители, изгнанные из Китая, застали свою страну в состоянии большой отсталости и разрухи.
Касаясь истории Монголии после имперского периода (XV—XVI вв.), нужно отметить, что даже в труднейших условиях феодальной раздробленности и междоусобиц монгольский народ сумел сохранить свою национальную независимость от прямых посягательств Минского Китая. Минским императорам не удалось подавить свободолюбивый дух монгольского народа и расширить свои владения за счет монгольских земель. Они должны были смириться с фактически существовавшими традиционными границами между Китаем и Монголией по линии Великой Китайской стены.
4. ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ИСТОРИИ ЦИНСКОЙ ИМПЕРИИ МАНЬЧЖУРОВ И ОСУЖДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ МОНГОЛЬСКИХ НАРОДОВ
Следуя той же логике оценки монгольских завоеваний, китайские историки так же идеализируют и тем самым извращают историю маньчжурских завоеваний и завоевателей — Шуньчжи, Канси и других, опять- таки подчеркивая их «заслуги» в объединении многонационального Китая. Они же, исходя из своей догмы о «единой государственной нации», всеми мерами пытаются доказать, что «китайцы и маньчжуры — одна семья» и этим самым исторически обосновать право Китая на территориальное «наследие» маньчжурских завоевателей. Они также стремятся доказать вечную дружбу народов при правлении цинской династии, назойливо утверждая, что якобы главным противоречием китайского общества при маньчжурах являлось противоречие между Китаем и империализмом, а не классовые и национальные противоречия внутри Китая.
Китайские историки, отрицая факт существования до маньчжурских завоеваний отдельных самостоятельных государств в Монголии, Джунгарии, Восточном Туркестане, Тибете и других странах, не только полностью оправдывают кровавые завоевательные походы маньчжурских правителей против этих стран, но и злобно осуждают антиманьчжурскую борьбу народов за свою свободу и независимость как «раскольническо-изменническую» деятельность, а руководителей и героев народных движений против чужеземных захватчиков называют не иначе как «предателями» национальных интересов Китая и «изменниками родины». Так, например, на страницах журнала «Лиши яньцзю» говорится: «Джунгарский аймак никогда не был независимым государством, а был подчинен центральному правительству Китая. В начале XVII в. он оставался таким же»,[28] «То, что цинское правительство подавляло раскольническую деятельность Джунгарии, является внутренним делом Китая и полностью отличается от завоевания одного государства другим». [29] В том же журнале еще мы читаем: «Небольшая группа аристократов Джунгарии во главе с Галданом, Цэвэнравданом, Амурсаной, находясь в западной части нашей страны, являлись представителями раскольнических сил этнической группы. Они с помощью Царской России поднимали восстание на окраинных территориях, действовали как сепаратисты и изменили родине, причинили вред народам многих национальностей и тем самым разрушали единство государства».[30]
Некий Ши Юйсинь в одной из своих злобных статей относительно некоторых вопросов китайско- советской границы, опубликованной в первом номере журнала «Лиши яньцзю» за 1974 г., считая факт
