Понятие смысла играет существенную роль в современной логике. С ним связано построение так называемых интенциональных логических исчислений, т. е. исчислений в которых не действует принцип объемности. Такого рода исчисления преследуют цель выявить с помощью формальных средств смысл выражений некоторого вида обычного содержательного языка (например, исчисления строгой импликации имеют задачей выявить смысл таких выражений, как «Б следует из А», «из А логически вытекает Б»).
В то же время к понятию смысла прибегают и при изложении систем классической двузначной математической логики. Так поступают, например, Г. Гермес и Г. Шольц [23], А. Чёрч [22]. В этом случае понятие смысла языкового выражения используется для того, чтобы сделать естественным переход от обычных языков, с которых, по обыкновению, начинают авторы во введениях, к формализованным. При этом оказывается, что понятие смысла, естественно возникающее при изучении обычных языков, является излишним в исчислениях подобных тем, которые рассматриваются указанными авторами, в силу чего эти исчисления приобретают объемный характер (экстенциональная логика).
Известно, что понятие смысла впервые было подвергнуто тщательному анализу в работах выдающегося немецкого логика и математика Готлоба Фреге (1848-1925)[1]. Представляет интерес выяснить, что побудило Фреге ввести в свою логическую теорию это понятие и какую роль оно играет в его логике[2].
Одним из важнейших логических понятий является понятие имени. Это понятие давно употребляется не только в обычном языке, – из которого оно и заимствовано наукой, – не только в языкознании, но и в логике. Фреге так уточнил понятие имени, что последнее, сохранив свою близость к употреблению слова «имя» в обычной речи, стало одним из основных понятий математической логики. Это понятие – наряду с такими понятиями, как «предмет», «функция», «понятие» и некоторые другие – стояло в центре логических интересов выдающегося немецкого математика.
Фреге отказался от традиционного разделения имен на единичные и общие, но ввел различие имен предметов и имен функций. Это было связано с фрегевским пониманием предмета, согласно которому предмет – это то, что не есть функция. При этом Фреге рассматривал понятия как частный случай функций: понятие, с его точки зрения, есть такая функция, которая каждому аргументу ставит в соответствие либо истинность, либо ложность[3]. Поэтому выражения, обозначающие понятия (свойства), а также отношения, являются, по Фреге, частным случаем имен функций. Имена, обозначающие предметы, Фреге называет собственными именами, имена, обозначающие функции, ? функциональными именами, имена, обозначающие понятия (свойства) – понятийными именами.
Собственное имя есть имя отдельного, индивидуального предмета[4]. Примерами таких имен могут быть: 1) «Аристотель», 2) «Венера», 3) «Воспитатель Александра Великого и ученик Платона», 4) «Утренняя звезда», 5) «Тот, кто открыл эллиптическую форму планетных орбит», 6) «Вечерняя звезда» и т. п.[5]
Фреге дает следующее объяснение того, что он понимает под собственным именем: «под «знаком», или «именем», я понимаю какое-либо обозначение, представляющее собой собственное имя, чьим значением, следовательно, является определенный предмет (это слово употреблено в самом широком смысле), но не понятие и не отношение… Обозначение единичного предмета может также состоять из многих слов или других знаков. Для краткости пусть каждое такое обозначение носит название собственного имени» [5, стр. 27].
С каждым собственным именем Фреге связывает, во-первых, то, что он называет значением (Bedeutung) имени, и, во-вторых, то, что он называет смыслом (Sinn) имени. Значение имени есть тот предмет, который обозначается (назван) этим именем. Смысл собственного имени в понимании Фреге можно описать как те сведения, ту информацию, которая заключена в имени, а понимание имени человеком – как усвоение этой информации (ср. [22], § 01).
В отношении выражений «смысл» и «значение» Фреге устанавливает следующие обороты речи:
«Собственное имя (слово, знак, соединение знаков, выражение) выражает ‹Druckt aus› свой смысл, означает ‹bedeutet› или обозначает ‹beseichnet› свое значение. С помощью данного знака мы выражаем его смысл и обозначаем его значение» [5, стр. 31].
В своем первом крупном труде «Исчисление понятий», изданном в 1879 г., Фреге еще не проводил различия между смыслом и значением имени. В «Основаниях арифметики», вышедших в свет в 1884 г., [10] понятие смысла тоже не фигурировало. Оно было введено лишь в 1892г., в известной статье Фреге «О смысле и значении» [5]. Причиной, побудившей Фрёге различать имена не только по их значению, но и по выраженному в них смыслу, послужили размышления над тем, что такое равенство.
Что представляет собой равенство[6]: является ли оно отношением между предметами или между именами, знаками предметов? Такой вопрос ставит Фреге в этой статье. Еще в «Исчислении понятий» он высказался в пользу второго решения вопроса. Аргументация, которую оп развивает в статье «О смысле и значении», такова: «а = а и а = b являются – это очевидно – предложениями, имеющими различную познавательную ценность: а = а имеет силу a priori и называется, по Канту, аналитическим, в то время как предложения формы а = b часто содержат очень ценное расширение нашего знания и a priori не всегда могут быть обоснованы. Открытие того, что каждое утро восходит то же самое, а не новое солнце было, пожалуй, самым плодотворным в астрономии. Еще и сейчас открытие того, что вновь открытый астероид или комета совпадает с уже ранее известным астероидом или кометой, не всегда является чем-то само собою разумеющимся. Но если бы мы захотели видеть в равенстве отношение между тем, что значат имена «a» и «b», мы оказались бы не в состоянии провести различие между а = b и а = а в случае, если а = b истинно. В этом случае было бы выражено отношение некоторой вещи к себе самой, причем такое отношение, в котором каждая вещь находится к себе самой и в котором ни одна вещь не находится к другой вещи»[7] [5, стр. 25-26].
В самом деле, если стать на эту точку зрения, то предложения (1) «Утренняя звезда есть[8] Утренняя звезда» и (2) «Утренняя звезда есть Вечерняя звезда» окажутся – при условии, что предложение (2) истинно[9] (а оно действительно истинно), ? выражающими один и тот же факт: то, что планета Венера тождественна планете Венере. Факт же этот очевиден.
Между тем ясно, что эти предложения совершенно различны по своей познавательной ценности. Едва ли кто-нибудь станет считать предложение (1) содержащим настоящее знание. Иной характер носит предложение (2). Оно расширяет знание, сообщая интересный астрономический факт.
Возникшее недоразумение можно объяснить тем, что предмет, относительно которого высказывается тождество его с самим собой, берется без учета тех имен «а» и «и», «Утренняя звезда» и «Вечерняя звезда», с помощью которых высказывается это тождество.
