Предисловие
В некрополе Александро-Невской лавры в Ленинграде внимание посетителей привлекает скромный черный обелиск с надписью китайскими иероглифами. На посеревшем от времени и непогоды камне выбито:
ИАКИНФЪ БИЧУРИНЪ
И китайскими иероглифами написано: 'Постоянно прилежно трудился над увековечившими его славу историческими трудами', и далее следуют даты — 1777-1853. Здесь покоится прах монаха и ученого, русского востоковеда Никиты Яковлевича Бичурина, известного под монашеским именем Иакинфа.
Это был выдающийся человек своего времени, 'вольнодумец в рясе', основоположник научного китаеведения в России, автор многих фундаментальных трудов по истории, географии и культуре народов Китая, Центральной и Средней Азии, Южной Сибири и Дальнего Востока. Н. Я. Бичурин блестяще владел китайским языком, обладал огромными знаниями в области востоковедения, поэтому в его трудах мы находим богатейшие россыпи ценных сведений об истории, быте, материальной и духовной культуре монголов, китайцев, тибетцев и других народов азиатского Востока. Современные исследователи отдают должное многогранной деятельности Н. Я. Бичурина и отмечают, что.
Никита Яковлевич Бичурин родился 29 августа (9 сентября) 1777 г. в селе Акулево Свияжской округи (позднее Чебоксарского уезда Казанской губернии) в семье священника. Фамилию свою он получил по названию села Бичурино, в котором находился приход его отца. Учебу маленький Никита начал в училище нотного пения в Свияжске, а оттуда в 1785 г. поступил в Казанскую духовную семинарию, где обучался грамматике, арифметике, поэзии, риторике, богословию и греческому языку. Здесь очень рано проявились его незаурядные способности. В 1798г. Казанская семинария была преобразована в духовную академию. После успешного окончания учебы в академии в 1799 г. Н. Я. Бичурин был оставлен в ней учителем.
18 июня 1800 г. в Казанском Спасо-Преображенском монастыре он был пострижен в монахи и наречен Иакинфом. Этот необдуманный шаг молодого человека, когда он, по словам биографа, 'монахом сделался из видов, а не по призванию', имел для Иакинфа Бичурина трагические последствия. Он всю жизнь тяготился своим монашеским званием, безрезультатно подавал в Синод прошения о снятии с него духовного сана. Но это все было потом, а тогда, как указывает П. Е. Скачков, 'переход Бичурина в так называемое черное духовенство можно объяснить исключительно особым привилегированным положением, которое занимали 'монашествующие': все высшие посты церковной иерархии могли занимать только монахи. Благодаря покровительству бывшего главы Казанской епархии Амвросия Подобедова Иакинф был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Вознесенского монастыря близ Иркутска. Его ожидала блестящая духовная карьера, но судьбе было угодно рассудить иначе.
В Иркутске, приняв под свое попечение монастырь, о. Иакинф одновременно становится ректором Иркутской духовной семинарии и членом консистории. Однако уже через год конфликт с местным духовенством и семинаристами, а также нежелание Иакинфа соблюдать строгие требования монастырского устава послужили причиной его отлучения от всех должностей и ссылки в Тобольский монастырь.
В тобольской ссылке Иакинф пробыл около двух лет. В это время готовилась к отправке в Китай очередная (девятая) Российская духовная миссия в Пекине, и Синод назначил главой этой миссии и архимандритом Сретенского монастыря, находившегося в столице Китайской империи, Иакинфа Бичурина.
Российская духовная миссия в Пекине была учреждена в 1715 г. по указу царя Петра I и призвана была поддерживать православие среди поселенных в Пекине русских пленных, захваченных китайцами при взятии крепости Албазин в 1685 г., и их потомков. Правившая в Китае Цинская династия проводила изоляционистскую политику и не допускала приезда в свою страну жителей других стран, поэтому духовная миссия в течение целого столетия была единственным представительством России в Китае. Для царского правительства она была также и единственным источником информации о дальневосточном соседе, через нее же поддерживались все отношения между двумя странами. Исключительно велико было значение Пекинской духовной миссии для развития русского китаеведения, монголоведения и маньчжуристики. Она явилась своеобразным университетом, откуда вышла целая плеяда крупных русских ученых-китаеведов (Иакинф Бичурин, Палладий Кафаров, В. Васильев и др. ); талантливых переводчиков китайской и маньчжурской литературы (З. сЛеонтьевский, А. Леонтьев, И. Рассохин), знатоков восточных языков, преподавателей, миссионеров, практических работников, менявшихся из поколения в поколение.
В этом же ряду мы можем назвать Антона Григорьевича Владыкина (1761-1811), по национальности калмыка ('из верноподданных торгоутов'), который, приняв крещение в Астрахани, окончил Троице- Сергиевскую семинарию по классу философии и был отправлен в Пекин в 1780 г. Он был первым русским маньчжуроведом-лингвистом, первым преподавателем, составившим словари и другие пособия по изучению маньчжурского языка, в том числе и первую маньчжурскую грамматику 3. Ученик А. Г. Владыкина Михаил Сипахов был включен в состав девятой духовной миссии под начальством Н. Я. Бичурина.
17 сентября 1807 г. Бичурин с новым составом духовной миссии пересек близ Кяхты тогдашнюю русско-китайскую границу. Первой страной, лежавшей на его пути, была Монголия. Первые яркие впечатления от пребывания в этой стране, личные наблюдения во время путешествия во многом способствовали пробуждению у Иакинфа интереса к истории монголов и легли в основу его будущих книг. 18 января 1808 г. он прибыл в Пекин.
По прибытии в Пекин Иакинф очень быстро охладел к чисто миссионерской деятельности, тем более что она могла проводиться лишь в узком кругу немногочисленных албазинцев, а вести активную религиозную пропаганду среди китайцев было запрещено. Сама же миссия и монастырь отнимали не очень много времени, поэтому природная любознательность и деятельная натура заставили Иакинфа энергично приняться за изучение языка, истории, литературы, географии, государственного и общественного строя Китая и населявших его народов. Жить в стране ничего не понимающим и ничего не знающим чужеземцем он не хотел. В одном из своих писем, отправленных на родину через два года, Иакинф писал: 'Не хваля себя, могу сказать, что живу здесь единственно для отечества, а не для себя. Иначе в два года не мог бы и выучиться так говорить по-китайски, как ныне говорю'.
Блестящие лингвистические способности и полученное в духовной академии знание латинского, греческого и французского языков сослужили Иакинфу добрую службу. Он не только быстро овладел разговорным китайским языком, но и освоил иероглифику и письменный язык, что позволило ему перевести с китайского языка на русский целый ряд трудов, преимущественно географического и исторического содержания. Постоянные контакты с католическими миссионерами, находившимися в Пекине, и изучение хранившихся в библиотеке португальской миссии трудов западноевропейских синологов А. Семедо, Ж. Майя, Ж.-Б. Грозье, Ж.-Б. Дюгальда и других, несомненно, облегчили Н. Я. Бичурину знакомство с Китаем и помогли ему в дальнейшей работе.
Пекинский период жизни Иакинфа был чрезвычайно плодотворным и наполненным напряженным трудом. Он составил несколько словарей китайского языка, в том числе большой китайско-русский словарь в девяти томах, оставшийся неизданным. Кроме того, в Пекине Иакинф написал основные труды, впоследствии напечатанные в России, или подготовил для них исчерпывающие материалы. Среди них П. Е. Скачков называет рукописи 'Описание Пекина', 'Историю первых четырех ханов', 'Историю Тибета и Тангута', 'Описание Тибета', 'Описание Зюнгарии', 'Описание монгольского народа', 'Трактат о прививании оспы', 'Служебную (судебную. — В. С. ) медицину китайцев', 'Систему мироздания', 'Об укреплении Желтой реки и канала подвозного', 'Монгольское уложение'. Большая часть упомянутых работ увидела свет после возвращения Иакинфа в Россию, остальные остались в рукописях.
Н. Я. Бичурин пробыл в Китае 14 лет. Он вернулся в Петербург в январе 1822 г. Помимо огромного количества личных впечатлений Иакинф привез с собой на родину уникальное собрание ценных книг на китайском и маньчжурском языках, рукописей своих трудов общим весом около четырехсот пудов (целый караван из 15 верблюдов). Но дома его ждало суровое наказание. За годы его пребывания в Пекине в Синод поступали жалобы от студентов и членов миссии, недовольных строгостью Иакинфа, его требованием усердных занятий китайским и маньчжурским языками. Всецело занятый научными заботами, Иакинф недостаточно внимания уделил своим миссионерским обязанностям и делам миссии. Тем временем
