— Ну, что тут у вас, Джефф? — крикнул он помощнику.
— Ничего не разберу, капитан. “Лидс”, кажется, собирается остановиться, словно в кисель въехал, — ответил помощник.
— Машины как?
— В полной исправности.
— Не потеряли ли мы винта?
— Были бы слышны толчки. И потом ведь перед отправлением’ в рейс винт был осмотрен. Все в исправности.
— Распорядитесь-ка осветить море у бортов.
Через несколько минут над поверхностью моря закачались, бросая на воду призрачный скользящий свет, висячие фонари.
— Дьявольщина! — вырвалось из уст капитана. — Мы, должно быть, сбились с пути, Джефф!
— Этого нет, капитан. Компас в полной исправности. Наконец, при заходе солнца я делал проверку нашего курса. Мы не могли далеко уйти от обычной линии. На полградуса южнее, не более.
— А все-таки нас угораздило врезаться в саргассы, Джефф.
— Саргассы?! — голос помощника дрогнул. — Возможно ли?
— Поглядите сами.
Джефф перегнулся через борт, и глухое восклицание вырвалось из его уст. Кажется, он повторил то же самое словечко, которое только что было произнесено капитаном:
— Дьявольщина!
— Это — саргассы, Джефф, — угрюмо твердил капитан.
— Но мы можем избавиться от них. Дадим задний ход, и…
— Задний ход! — скомандовал Смитс.
Винт за кормой приостановился, потом двинулся в обратную сторону, все быстрее и быстрее.
— Двигаемся! — крикнул обрадованный Джефф.
— Какой там черт, двигаемся, — с досадой отозвался капитан. Стоим преспокойно на месте. Вы только прислушайтесь, как стучит винт. Все глуше, глуше… Проклятие! Морская трава опутала винт. Боюсь, Джефф, мы засели крепко. Проклятая штука эта морская трава.
— Не попробовать ли нам спустить бот и вывести судно на буксире?
— Пожалуй.
Через минуту бот был спущен на воду.
— Капитан! — крикнул с лодки боцман. — Мы не можем протащить бот. Трава кругом.
— Отпихивайтесь веслами.
— Есть.
Матросы налегли на весла, но бот почти не двигался: кругом бота — и направо, и налево, и сзади его, и спереди, — везде и всюду поверхность моря была словно заплетена водорослями.
Эти бесконечно длинные, упругие, бледно-зеленые, покрытые слизью нити цеплялись за весла, не давая грести. Они наматывались на весла клубками, тянулись прядями, словно сознательно стремясь увлечь весла, вырвать их из усталых рук гребцов.
И в то же время, когда матросы пытались проталкивать бот вперед, упираясь веслами в водоросли, проклятая морская трава не давала точки опоры для весел. Последние погружались в воду, не давая ни малейшего толчка боту.
Крупный пот каплями проступал на теле матросов. А бот не двигался или, если двигался, то только на несколько вершков в минуту.
— Бесполезно, капитан, — хриплым голосом произнес, наконец, боцман — Выбиваемся из сил, а толку нет.
— Нажми еще ребята! — ответил капитан, внимательно наблюдавший за ходом работы матросов.
— Есть, капитан! Нажми, ребята! Разом! Н-ну!
Но бот через полчаса неимоверных усилий едва отдалился от борта парохода.
Видя полную безуспешность попыток освободиться таким путем, капитан отдал приказ — поднять лодку на борт.
— Да, так ничего не выйдет, — сказал он своему помощнику. — В самом деле, это была, признаться, глупая затея. Мускульная сила тут оказывается явно несостоятельной. Надо попробовать очистить запутавшийся винт, тогда попытаемся. Не можем же мы застрять тут на целые сутки. Мне будет здоровая нахлобучка от владельцев.
— Хотите, капитан, я лично спущусь с кормы на канате, чтобы очистить винт? — спросил Джефф.
— Валяйте. Возьмите с собой острый нож. Да покрепче привяжите вокруг пояса канат, а то сорветесь и примете холодную ванну.
Плотник быстро соорудил висячую “люльку”. Помощник капитана спустился в ней через кормовой борт к воде и принялся за работу — кромсать острым ножом бесконечно длинные пряди водорослей. Капитан следил за его работой, перегнувшись через борт.
— Ну что? Как идет?
— Идет себе понемногу, — отзывался помощник, неутомимо рассекая и кроша водоросли.
Но, несмотря на успокоительный смысл слов Джеффа, капитан Смитс улавливал в его тоне нотки тревоги.
— Говорите правду, Джефф! — крикнул он сердито. — Слышите, что ли?
Несколько секунд штурман не отвечал. Потом снизу донесся его глухой голос:
— Трудно, чтобы их черти взяли, — ничего не выходит.
— Почему?
— Да эту проклятую траву словно со дна к поверхности выпирает. Я крошу, а на место разрезанных тысячи новых вырастают все гуще и гуще…
— Поднимайтесь на палубу. Бросьте. Ясно, что ничего из этого не выйдет. Придется подождать до утра. Попробуем еще раз машину в ход пустить. Полный ход! — скомандовал капитан, когда Джефф поднялся в своей “люльке” наверх.
Опять заработала машина, завертелся с бешеной скоростью винт, задрожал весь корпус судна, но — увы — пароход оставался на месте. Вокруг винта образовался целый ком водорослей, сам винт обратился в подобие зеленого шара, и лопасти его уже не давали судну толчков.
— Стой, будем ждать до утра! — скомандовал капитан.
Утром, когда Буслей, отлично выспавшийся и бывший в превосходном настроении, выбрался на палубу, он сразу даже не понял, что, собственно, случилось: его взор блуждал по поверхности моря и видел, что, насколько хватал взгляд, эта поверхность казалась изумрудно-зеленой. Словно каким-то чудом “Лидс” оказался перенесенным в центр огромного болотистого луга с роскошной, хотя и несколько однообразной растительностью.
— Что такое? Кажется, мы стоим? — обратился удивленно Буслей к штурману…
— Стоим, — ответил тот лаконически.
— Но почему, и что это за зелень?
— Водоросли.
— Да, но почему же мы стоим?
— Застряли. Винт опутан травой.
— А-а… Но, надеюсь, скоро избавимся?
— Гм, гм…
Помолчав, Джефф вымолвил самым беззаботным тоном:
— Саргассы[5]. Слышали, что это за штука?
— Мы попали в зону Саргассова моря?
— Ну уж, в зону… — с видимым неудовольствием ответил Джефф. — Просто течением оторвало от Саргассова моря, которое находится отсюда за добрых триста километров, известную часть травы и унесло в океан. А нас сам черт занес в это плавучее царство зелени,
