Перевернуть байкера оказалось несложно — существа в хитиновом панцире весят немного. Задние лапы у него по-прежнему были парализованы. Мышка оттащила его за холодильник, там байкер полежал чуточку, отдышался, а потом сообщил:
— Вылез, блин, посмотреть, как там у тебя, и получил.
— Чего получил?
— Да хозяин в меня «К-трехсотым» пальнул. Хорошо еще, я к разным веществам привычный, а то говорят, вроде эта штука только временный паралич вызывает, а вот приятель мой на днях, который язвенник и поэтому не курит и не пьет, от такой же штуки на месте концы отдал. Жалко, хороший был чувак. Никогда не отказывался смотаться тару за меня сдать, если мне самому ломы. Ой, блин, тара-то! Слышь, а ты мне не поможешь, сестренка? А то я один не того… тары много, не уволоку я ее.
— Конечно, помогу, — засуетилась мышка.
— Кстати, можешь звать меня Майк. А у тебя кликуха какая?
— Кликуха?
— Ну, эта, имя твое.
— Джулия. Очень приятно.
— У-гум, — пробормотал байкер, смущенно отворачиваясь.
— А что такое тара?
Майк снова воздел очи горе и страдальчески вздохнул:
— И откуда такие, как ты, берутся? Ладно, поползли, времени мало. Там ждут уже.
Тарой оказались пустые ампулы из-под лекарств. Майк где-то разжился коробочкой из плотного картона, который нужно было втащить на багажник байка, примотать капроновой нитью (Майк рассказал, что нить он стырил у хозяйской дочки из рюкзака, люди ею разную турснарягу прошивают, потому как уж очень прочная. «А что такое турснаряга?» — поинтересовалась Джулия. «Не знаешь? Ладно, крошка, потом, счас не до того») и нагрузить ампулами.
— Зачем тебе столько? Ты что, болен?
— Да нет, практически здоров. Это, детка, вещества для здоровых, а не для больных. Да ты не пугайся, тут не только мое, тут со всей нашей шары. Мы по очереди сдаем. Сегодня вот моя очередь. Пацаны мне всю неделю это дело носили, теперь надо отвезти.
— Ты наркоман? — испуганно спросила Джулия.
— Не-а. Я так, погулять вышел. Давай, помоги, покидай эту фигню вместе со мной.
Когда ампулы были уже в ящике, Майк крепко примотал их еще одной нитью, потом долго пыхтел, говоря, что вот, плохо ему, кто бы это дело отвез вместо него, но Джулия решительно возразила, что байк она не водит, плохо видит и риск погубить драгоценные ампулы слишком велик.
— Ладно, ладно, уговорила. Только съезди со мной, а? — просительно протянул Майк. — А то вдруг мне там плохо станет после этой мерзости хозяйской.
— Поехали, — кивнула Джулия, забираясь на заднее сиденье байка. Майк завел свою машину, расправил крылья и озабоченно прислушался к себе — правое крыло явно еще не отошло от последствий паралича.
— Ничего, дотянем. И на одном крыле летали, не впервой, — проворчал он и резко взял с места.
На сей раз полет продолжался не менее двадцати минут. Джулию опьянило чувство высоты и скорости, когда они лавировали между домами, автомобилями, рекламными щитами и автодорожными знаками, то снижаясь, то вновь набирая высоту.
— Из наших такой байк только у меня и Дерека. Остальные пока не могут себе позволить, у них чего попроще. А вообще байкеров сейчас полно. Просто на одних крылушках далеко не уедешь, — кричал Майк, вертя головой в обе стороны, уворачиваясь от автобусов и ловко огибая рекламные щиты. — Тем более когда тару сдавать! Ф-фу, приехали.
Джулия слезла с байка и, щурясь, посмотрела вверх, на вывеску со словом «Аптека».
— Нам сюда?
— Сюда, сюда. Давай-ка коробку вместе снимем — раз-два, взяли.
Груженая коробка оказалась довольно тяжелой. Майк и Джулия с трудом втащили ее в подвальное окошко аптечного склада, проволокли вниз, к большой металлической двери.
— Ты постереги, я сейчас, — Майк нырнул в огромную щель под дверью. Джулия присела рядом с ящиком. Ей было не по себе. И мама, и старшая сестра всегда внушали ей, что наркотики — это плохо. И вот перед ней обыкновенный наркоман, который пробует все или почти все. Курит и колется, судя по всему. Чем колется? Джулия нагнулась прочесть, что написано на ампулах, и недоуменно пожала плечами. Пенициллин. Разве это наркотик? И вообще, Майк не производит впечатления испорченного. Правда, говорит как-то странно порой, непонятными словами.
Тем временем из щели вылез Майк в сопровождении своего сородича с большими усами и белыми крыльями. Голова сородича было серовато- прозрачной, а умные черные глаза как бы обведены черным ободком, словно очками.
— Вот, принимай, — Майк пихнул задней лапой коробку.
— Это все? Сейчас, — сородич мгновенно исчез в щели, а Майк, отдуваясь, опустился на пол рядом с Джулией.
— Крыло болит, — пожаловался он. — Сильная штука этот «трехсотый».
— Дай посмотрю, — Джулия потянулась было пощупать, но Майк дернулся и отодвинулся.
— Не, не надо. Счас тару обменяем, слетаем к нашему доку, пущай меня чинит.
Вернулся сородич Майка с двумя красивыми бумажками. Майк недоуменно воззрился на бумажки и спросил:
— Чего это?
— Деньги.
— Какие еще деньги? Ты мне предлагаешь ширево за деньги у гонцов покупать? С головой поссорился? Думаешь, я человеческими штучками занимаюсь?
— Не понял, — растерянно моргнул очкастый.
— Новенький? — спросил Майк уже спокойнее.
— Ну, в общем, второй день.
— То-то я и гляжу. Мне полные ампулы нужны. Запечатанные. Как со стариком Ошером договаривались.
— Ошер мне про это ничего не говорил.
— А я вот говорю. Давай, милок, поторапливайся, времени мало, видишь, меня дама ждет.
Очкастый снова скрылся в щели с виноватым видом. На сей раз он отсутствовал довольно долго.
— А что он с собой принес?
— Деньги.
— Что это — деньги?
— Сестренка, вы с ним как в одной палате лечились. Деньги, которыми люди расплачиваются, когда что-нибудь покупают. Понимаешь?
— Нет.
— Ладно, к доку слетаем, потом можно будет устроить экскурсию в супермаркет. Посмотришь, как там и что, пока я пацанам ширево отдам. Очкастый вылез из щели с большим трудом, волоча за собой пакет с ампулами.
— Вот это другой разговор, — Майк удовлетворенно хмыкнул. — Я сразу понял, что ты мужик деловой. Помоги загрузить это дело. В следующий раз к тебе придет Дани, запомнил? А потом еще кто-нибудь из наших. Твоя аптека обслуживает только нашу шару, так что тебе проще, не надо запоминать, кто откуда и кто кому сколько чего должен. Просто берешь пустые ампулы, приносишь полные. Ошер тебе объяснит, если что. Кстати, познакомься, это Джулия. Может, тоже здесь не раз появится.
Очкастый очумело сунул Джулии твердую лапу в хитиновых зацепках, и она осторожно пожала ее.
— Ошер не объяснит, — пробормотал очкастый. — Ошер к праотцам отправился.
— Да ладно? Когда?
— На той неделе. Пропал. Говорят, крысы сожрали.
