— Это
— Просто чистое везение, что я вас снова вспомнила, говорила она. Ян отметил подбор слов — она могла сказать и «совпадение».
— Это было два года назад. Мы снова переезжали, я разбирала кое-какие вещи и наткнулась на тот плазмоид. Я не вспоминала вас уже… лет пятнадцать.
Ян что-то буркнул в ответ. Они сидели в ресторане, уединившись от большинства посетителей в кабинке неподалеку от стеклянной стены, за которой корабли опускали в стартовые шахты или вывозили из них.
— Надеюсь, я не накликал тогда на вас неприятности, сказал он.
Она пожала плечами.
— Конечно, мне досталось от родителей, но это случилось так давно. В любом случае, я не стала бы дуться на вас так долго. Более того, со временем я пришла к мысли, что ради нашей встречи стоило пережить и взбучку.
Она все рассказывала, какой переполох поднялся в ее семье, о приезде полиции, о расследовании, удивлении, а под конец беспомощности. Никто толком не мог понять, как отнестись к ее рассказу о незнакомце. Его вычислили достаточно быстро — но в результате лишь установили, что на Земле его нет, а вернется он очень и очень нескоро.
— Я не нарушил ни единого закона, — подчеркнул он.
— Как раз этого никто не мог понять. Я рассказала, что вы со мной разговаривали, рассказали длинную сказку, а потом я заснула. Самой сказкой никто не заинтересовался, поэтому я не стала ее пересказывать. И ничего никому не сказала о… Звездном камне. — Она улыбнулась. — Мне даже полегчало из-за того, что они не стали спрашивать. Я твердо решила никому о нем не говорить, но немного побаивалась, потому что утаила правду. Даже решила, что они агенты… кто там был злодеем в вашей сказке? Уже забыла.
— Неважно.
— Пожалуй, да. Но кое-что все-таки важно.
— Да.
— Может, вы мне расскажете? Ответите на вопрос, не выходивший у меня из головы двадцать пять лет — с того самого дня как я узнала, что вы дали мне просто поскребыш со стенки корабельного двигателя.
— А так ли это? — спросил он, глядя ей в глаза. — Поймите меня правильно. Я вовсе не утверждаю, что это нечто
Она снова взглянула на него, и он ощутил, что его опять оценивают, уже в третий или четвертый раз с момента встречи. Но приговора он до сих пор не знал.
— Да, пожалуй, он стал для меня больше, чем просто камень, — признала она наконец.
— Счастлив услышать.
— Я страстно верила в вашу сказку целых… словом, многие годы. А потом перестала верить.
— Сразу?
— Нет. Постепенно. Мне не было особенно больно. Наверное, просто взрослела.
— И вы помнили обо мне.
— Ну, для этого требовались определенные усилия. Когда мне исполнилось двадцать пять, я пошла к гипнологу и восстановила ваше имя и название вашего корабля. Знали ли вы…
— Да. Я упомянул их сознательно.
Она кивнула, и они снова замолчали. Когда она взглянула на него, он прочитал в ее глазах больше симпатии. Барьер стал тоньше. Но остался последний вопрос.
— Зачем? — спросила она.
Он кивнул, отвел взгляд, посмотрел на корабли. Ему захотелось, чтобы она стала одной из них, толкающих «с». Нет, не вышло. Он знал, что ничего не выйдет. Он для нее — лишь дурацкая проблема, требующая окончательной ясности, отвязавшаяся от клубка жизни нить, которая будет раздражать до тех пор, пока ее не привяжут на место, а затем благополучно забудут.
Ну и черт с ней.
— Надеялся потом примазаться, — буркнул он. Подняв глаза он увидел, что она медленно покачивает головой.
— Не дурите мне голову, Хейсе. Вы не такой глупый, каким прикидываетесь. Вы же знали, что я выйду замуж, стану жить собственной жизнью. И прекрасно понимали, что не откажусь от нее только ради полузабытой сказки, услышанной тридцать лет назад.
Ну как он мог объяснить ей всю странность, всю необычность?
— Что вы делаете? — спросил, он и тут же поправился:
— Я мистелиолог, — ответила она, удивившись.
— Я даже не знаю, что это такое, — развел он руками.
— Неудивительно. Когда вы улетели, этой профессии еще не существовало.
— Вот вам, отчасти, и ответ. — Он снова ощутил беспомощность. — Ведь очевидно, что я не мог угадать вашу будущую профессию, кем вы станете, что с вами случится независимо от ваших желаний. И мне пришлось поставить на то, что вы меня не забудете. Потому что только так…
Он снова увидел Землю, растущую в иллюминаторе. Так много лет, и всего лишь шесть месяцев спустя. Планету незнакомцев. Кому какое дело, что на Эмити тоже полно незнакомцев? Но Земля была домом, если это слово все еще хоть что-то для него значит.
— Я хотел поговорить с человеком моего возраста, признался он. — Вот и все. Мне просто нужен друг.
Он видел, как она пытается понять его чувства. У нее все равно не получится, но, может быть, ей это удастся настолько, что она сама в это поверит.
— Кажется, одного друга вы нашли, — сказала она, улыбнувшись. — Мне, по крайней мере, хочется вас понять, тем более что вы приложили для этого такие большие усилия.
— Не такие уж и большие. Это для вас все происходило очень давно, но не для меня. Я держал вас на коленях шесть месяцев назад.
Она хихикнула — в точности, как и полгода назад.
— У вас долгий отпуск?
— Два месяца.
— Не хотите пожить некоторое время у нас? У нас в доме есть свободная комната.
— А муж не станет возражать?
— Ни мой муж, ни моя жена. Вон они сидят, делают вид, будто нас не замечают. — Ян обернулся и поймал взгляд женщины чуть моложе тридцати лет. Она сидела напротив мужчины возраста Яна, который тоже обернулся и взглянул на него с некоторой подозрительностью, но и без явной неприязни. Женщина улыбнулась; мужчина решил не проявлять свое мнение.
Так, у Рейджент есть жена. Что ж, времена меняются.
— Те двое в красных юбочках — полицейские, — пояснила Рейджент. — Мужчина возле стены, и тот, в дальнем конце бара тоже из полиции.
— Этих я и сам заметил, — отозвался Ян, и пояснил, увидев ее удивление: — У копов всегда какая-то особая манера держаться. Это из тех вещей, что не меняются.
— А вы немало повидали в жизни, верно? Спорим, у вас есть о чем рассказать.
Подумав, Ян кивнул.
— Кое-что найдется.
— Мне надо сказать полицейским, что они могут уходить. Надеюсь, вы не обиделись, что мы их привели с собой?
— Конечно, нет.
— Сейчас я их отпущу, и мы тоже пойдем. Ой, надо же и детям позвонить, сказать, что скоро будем дома. — Она рассмеялась и коснулась его руки. — Видите, сколько дел можно натворить за шесть месяцев?
