Придётся вправлять его гениальные мозги, пока не наделал непоправимых глупостей.
— Здравствуйте, профессор, — тон поспокойнее, может, это поможет ему остыть, — заработались? Я вам три раза звонил.
А умник и в самом деле на взводе. Встрепанный, глаза опухшие — понятно, наверняка все эти трое суток не ел, не спал, а только работал. На столе ворох газет, верхняя развернута на фотографиях пожарища. Плоды совместных трудов неправедных во всей красе. Ясно, наш гений только сегодня добрался до новостей. Вот же маньяк-трудоголик. Ладно, сыграем в заботливого дурачка.
— Ваши исследования пошли как-то не так? Что стряслось?
Красные пятна на скулах, плотно сжатые губы, и выражение лица, смущенное и решительное одновременно. Похоже, новости его шокировали. Впрочем, неудивительно. И простительно, любой мирный обыватель перетрусит, заподозрив, что оказался втянут в нечистые делишки.
— Хорошо, что вы приехали. Я, видите ли… Вы… Я не понимаю!.. Нам надо поговорить!
— Вижу, что надо. Вы так взволнованы, будто у вас прямо в лаборатории второй день заседает Нобелевский комитет.
— Непохоже, что до этого дойдет, — кивает на газеты, в голосе — едкая горечь. Обидели ребенка, обманули, отняли вкусную конфету. — Объясните, что происходит!
Искреннее удивление, чуть насмешливо изогнутая бровь.
— Как что происходит? Испытания, как мы и говорили. Не беспокойтесь, мы все в полной безопасности, причём именно благодаря вашей технологии. Никому и в голову не придёт…
Открыл рот, закрыл. Сглотнул. Ну же, умник, давай, приходи в себя. Ты нам нужен.
— Испытания?! Но это убийство!
— Ну это с какой стороны посмотреть. В контексте уголовного кодекса — убийство. В контексте разработки вашей технологии — испытания. Не заморачивайтесь ненужными ракурсами, профессор. Ваше изобретение работает, вот что важно.
— Да вы… Да как вы можете! Вы думаете, мне все равно, как… для чего… Господи, да это же немыслимо!
Та-ак. Не повезло: умник оказался из категории идейных этиков.
— Послушайте, профессор. Я понимаю, что вам не всё равно, но вы же знаете, что наука без денег не развивается. Спрос на вашу технологию прежде всего лежит в области, которую изучает уголовное право. Тут ничего не поделаешь. Но посудите сами, что лучше: положить ваше открытие под сукно до лучших времён или разрабатывать его дальше, продвигать науку ценой отдельных не вполне законных действий?
— Ценой человеческих жизней!
Боже, за что мне это?
— Профессор, наша, с позволения сказать, жертва была редкой мерзости субъектом. Сколько преступлений совершено под прикрытием его адвокатского свидетельства — десяти таких газет не хватит, чтобы описать. Человечество выиграло от этой смерти. По сути, мы предотвратили несколько убийств, совершив одно.
— Вы… вы… это чудовищно! Использовать науку для… Я-то думал, что вы порядочный бизнесмен, который видит… понимает… а вы — банальный поджигатель!
Так, пора прекращать цирк.
— Строго говоря, поджигатель здесь вы, профессор. Вы бросили спичку. Я если что и поджигал, то искру вашего таланта, способного разгореться ярким пламенем. Давайте начистоту: горючее вещество разработали и применили вы. У вас нет никаких доказательств того, что с вами в этот момент вообще кто-то был. Ваше открытие осмеяли, и вы решили доказать всем их неправоту. Приехали в первый попавшийся гараж, где по чистой случайности заснул так некстати принявший двойную дозу снотворного хозяин. Устроили красивый пожар. Почувствовали запах палёной плоти — или просто опомнились — испугались и убежали. Сообщники? Какие сообщники? Имена, адреса, телефоны, пожалуйста? Что? Простите, в базе не значатся. Приговор: считать отягчающим обстоятельством попытку подсудимого уйти от заслуженного наказания, выдумав соучастников и подстрекателей и выставив себя невинной жертвой.
— А-а…
Опа. Бедняга, чуть мимо стула не сел.
— Спокойно, профессор. Дышите. Не надо так волноваться. Как у вас сердце, здоровое?
— Только не говорите… что вас волнует мое сердце.
Черт. Похоже, здоровьем наш гений и правда не вышел. Да ведь он еще и не спал, небось, трое суток, и хорошо, если что-нибудь ел, кроме дрянного кофе.
— Ещё как волнует, профессор. Вы нужны нам в добром здравии. Благодаря вам я тоже, знаете ли, планирую разбогатеть. Ну успокойтесь, что вы как ребёнок, право слово. Вам выпал уникальный шанс: обогатиться не после того, как технология будет проверена и внедрена, а сразу, в ходе испытаний.
Боже, ну почему самые элементарные вещи приходится объяснять на пальцах? Интересно, умники тоже так мучаются со студентами?
— Так, профессор, давайте-ка я помогу вам добраться до постели, что ещё нужно, доктора позвать? За лекарством сбегать? Говорите.
— Ничего не нужно. Убирайтесь.
— Профессор, я никуда не уйду, пока вам плохо. Смиритесь, это неизбежность.
— За лекарством… Нитроглицерин… кончился…
Нервный смешок вырвался помимо воли.
— Что ж вы за человек такой, работаете с горючим, лечитесь взрывчаткой… Сейчас, только до постели доберёмся. Где у вас спальня?
— Не надо спальню. Тут оставьте. Мне нельзя… двигаться, нужно принять…
— Хорошо, хорошо. Бегу.
Телефон опять зазвонил в лифте. Зак нарочно, что ли, подгадывает?
— Нэд, наш папик — трепло.
— Легавые?
— Нет, новый клиент. Хочет пожара, срочно.
— К чертям таких клиентов. Только не хватало, чтобы о нас слухи поползли.
— Не, этот верный. Я его давно знаю, Ник Фреш, сидели вместе. С папиком поговорю как следует.
— Да уж поговори. Слушай, Зак, у нас проблема. Этому твоему Нику когда надо?
— Срочно. Ну, сегодня, завтра…
— Наш умник пытался уйти в отказ, а сейчас у него, похоже, сердце прихватило. Он в отрубе практически.
— Нэд, сто кусков горят! Ну что там нужно, прыскалку какую-то? Сами справимся, возьми у него!
— Хорошо, возьму. Через час с небольшим буду.
Нэд тормознул лифт, вернулся, толкнул дверь в лабораторию. Не заперто. И то, от кого умнику запираться?
Баллончики на полке. Голубые нашлёпки с буквой О. Много не надо, они взрывные. Сунул парочку в карман и бегом в аптеку.
Тихо закрылась дверь. Что он сказал — вернется? Конечно. Ясно как божий день, негодяи взяли наивного профессора Лежье на крючок и теперь так просто не отпустят. В полицию идти смысла нет, он соучастник. Нет, он поджигатель. Этот Смит, или как там его на самом деле, верно сказал: ничего и никому профессор Лежье не объяснит. Обиделся на обвинения в шарлатанстве, решил доказать… И ведь доказал. Наглядно, сенсационно, писакам на радость. Можно представить, как будут изощряться. «Карьера профессора Лежье: от шарлатанства до убийства».
Нет уж.
Не будет им такой радости.
Ни гиенам-писакам, ни Смиту с его «вы нам нужны». Если он, профессор Анрио Лежье, нужен только убийцам… если его открытие пойдет на службу поджигателям…
