В тот год он через день брал уроки фехтования, и его здоровье, не отличавшееся особой крепостью, заметно улучшилось. К сожалению, сегодня мы не знаем адреса того фехтовального зала.
Жюль видел, как в Тюильри прошла роскошная процессия по случаю крещения наследного принца, завершившаяся иллюминацией и фейерверком на площади Согласия. Он наблюдал и возвращение в Париж Наполеона III.
Верн отправился в Палату депутатов и вернулся оттуда «ошалевший от радости». Среди прочих ораторов он мог видеть и слышать Виктора Гюго, «который говорил в течение получаса».
Дядя молодого человека де Шатобур любил Париж и был счастлив ввести племянника в салоны, куда был вхож сам. В салонах много говорили о том о сем, иногда слишком подробно о политике, но Жюль многому там научился и встретил интересных людей.
Как-то вечером, в 1856 году, Жюль весьма любезно принял Эмиля Дезоне «и даже ужинал с ним».
Но вскоре наш адвокат пытается сменить квартиру. Почему? Потому что оказался на важном повороте жизни. Ему исполнилось 28 лет, и холостяцкая жизнь начала его тяготить. Но чтобы жениться на Онорине с ее значительным приданым, молодому человеку надо было обязательно найти место, доходную работу, но такую, которая бы не препятствовала литературным занятиям. Последние он явно предпочитал адвокатской кафедре.
Его будущий шурин Фердинан, очень поднаторевший в финансовой сфере, посоветовал ему стать посредником. Достаточно найти людей, которые доверили бы ему покупку и продажу своих ценных бумаг. Сами бумаги не должны проходить через руки посредника, которому надо только несколько часов в день проводить на Бирже, чтобы быть в курсе дел. Жюль выбирает общество «Эггли» (ул. Прованс, 72), куда приходит довольно часто. Несколько раз в год он заглядывает на Биржу, в это красивое здание с многоколонными портиками, построенное в 1808 — 1826 годах. На площади многочисленные фиакры ожидали выхода банкиров.
Он узнал, что такое «корзина», как следить за максимумами и минимумами ставок, что означают специфические жесты биржевиков. Жюль, его старые и новые друзья имели привычку собираться с правой стороны биржевой колоннады.
Деньги для взноса в «Эггли» ему подарил отец. И — как мы знаем — уже был подписан брачный контракт[4].
Попытаемся теперь посмотреть, как же совершалось бракосочетание. Семейство Девьян, включая Онорину, согласно на брак. Свадьба происходила в Париже 10 января 1857 года. Пышной церемонии не было, пригласили очень немногих, только близких друзей да свидетелей.
Само собой разумеется, в данном случае нам надо быть скромными, не следует спешить к мэрии Третьего округа (нынешнего Второго), на площади Птит-Пер, идущей от улицы Птит-Шан к площади Биржи. Церемония прошла быстро; назвали гражданское состояние жениха, его родителей, его адрес и, получив его согласие, дали расписаться в присутствии свидетелей.
Отправимся теперь к церкви, расположенной на новой улице Сент-Сесиль на месте старой консерватории. Под покровительством императрицы Евгении она была сначала церковью Св. Евгении и только потом сменила патрона, став церковью Св. Евгения. Открыта для богослужения церковь была 27 сентября 1855 года, и можно считать, что этот брак скреплялся здесь одним из первых, если вообще не самым первым.
Большого интереса церковь не представляет, но надо сказать, что построена она была очень быстро, меньше чем за два года.
Мы останемся здесь, чтобы узнать, кроме сведений, уже полученных в мэрии, что оглашения о браке сделаны соответствующим образом, и здесь и в Амьене, что жених и невеста дали свои устные согласия и получили брачное благословение. Акт подписан первым викарием и новобрачными, потом — свидетелями и родственниками. Наконец, эти тринадцать участников собрались в маленьком дешевом ресторанчике — «У Бонфуа», как предлагал Жюль. После десерта папа Пьер прочел стихи в честь Жюля и новой своей дочки, а потом расстались; одни направились к отелю на улице Ришельё, № 46, и Верны и, без сомнения, Девьяны. А молодые, не захотели ли они увидеть ночной Париж? Кто знает!
Возможно, впрочем, они просто поднялись на шестой этаж дома под № 18 на бульваре Пуасоньер, потому что ни у Жюля, ни у помогавшей ему Эжени не было никакой другой квартиры. По условиям найма Жюль должен был оставаться в этом помещении до середины апреля или заплатить неустойку, последнее он и подумывал сделать, хотя оставаться еще на три месяца было экономнее.
В конце апреля 1857 года произошел большой переезд: Онорина добавила свою мебель к вещам Жюля, и семья поселилась на улице Сен-Мартен, в квартале Тампль, недалеко от Консерватории искусств и ремесел.
Потом мы найдем их на бульваре Монмартр, в доме № 54 по проезду Панорамы.
Их сын Мишель увидел свет в доме родителей на бульваре Мажанта, дом № 153, в ночь с 3 на 4 августа 1861 года.
В 1862 году все трое жили на улице Сонье, в доме № 18. В то же самое время они снимали дом № 39 по улице Лафонтена в Огёе, в предместье, впоследствии присоединенном к Парижу. В этом еще деревенском поселке дышалось лучше, а на прогулках можно было любоваться виноградниками.
Вместе с Онориной Жюль навещал Леларжей, живших на бульваре Рошшуар, в доме № 50.
Можно предположить, что он посещал также дом своего брата, когда тот квартировал на улице Сен- Флорентен, № 211.
Среди выдающихся людей, которых встречал Жюль, был Жак Араго, которого Верн посещал на улице Мазагран, в доме № 14. Жюль сам помогал великому путешественнику-слепцу прогуливаться по Парижу. Беседуя, они обсуждали новые идеи и даже, возможно, какой-нибудь совместный проект.
Жюль водил по городу еще и своего кузена Илера, совершенно не знавшего Парижа. Гуляя с ним, он делал все возможное, чтобы доставить родственнику удовольствие: показывал ему Вандомскую колонну, Триумфальную арку, Пантеон, Нотр-Дам и остров Сите, а также различные музеи. Он угостил кузена королевским обедом в «Пале-Руаяль», чем привел последнего в восхищение. Илера он оставил только перед Большим садом дворца.
Проявив любезность, Жюль бегал по магазинам с дядей Огюстом Верном, когда тому, например, хотелось купить каминные комплекты!
Приехав в Париж с многочисленными написанными в Нанте вещами, рассказами, комедиями и прочим, Жюль очень хотел их опубликовать. Он нашел спасителя — Питр-Шевалье (Питр — бретонский вариант имени Пьер), тогдашний директор «Мюзе де фамий», принял к публикации его первый текст, а за ним — много других. Молодой Жюль часто приезжал к издателю в Марли-Ле-Руа и порой оставался на несколько дней в доме на Абрёвуарской дороге, охраняемом огромным старым дубом.
Позднее бретонец поселится в Париже, на улице Экюри-д'Артуа, в обширных апартаментах — его друзья будут собираться здесь для постановок небольших салонных комедий; весьма вероятно, что в этих собраниях участвовал и Жюль Верн. Очень быстро, с помощью подруги своей матери и дяди Шатобура, Жюль познакомился с А. Дюма-отцом, который жил в Париже с 1848 по 1850 год на улице Рише, № 43, а с 1854 по 1861 год — в маленьком особняке на рю-д'Амстердам под № 77. Столь же быстро он сошелся с Дюма-сыном, бывшим всего на четыре года старше Жюля и жившим в Париже на ул. Ваграм, № 120. Дюма-сын останется человеком, которому Жюль, по его позднему признанию, «будет больше всего обязан».
Очень скоро Жюль смог присутствовать на театральных представлениях в ложе самого Дюма-отца в Историческом театре, основанном великим писателем и построенном на его деньги.
Театральное здание имело богато украшенный фасад и как бы рассказывало об умеющем хорошенько потратить деньги писателе; колонны, балконы, кариатиды и другие скульптуры в изобилии украшали его. А возле самого театра находилось артистическое кафе.
Александр-младший и Жюль совместно работали тогда над пьесой, прибегая к помощи своего более удачливого друга Шарля Мезоннёва, жившего тогда в Париже в доме № 58 на Шоссе-д'Антен.
В Пор-Марли, возле Сен-Жермен-ан-Ле, собирались они для подготовки пьесы к постановке в Историческом театре. Важная премьера для Жюля! Ожидая ее, спорили в садах Монте-Кристо, отдыхали в Мавританском салоне, восхищались окруженным водой замком Иф, а Дюма-отец в это время готовил
