— Да, это трудно, — согласился доктор. — Но я вам вот что скажу… И мой совет поддержали бы и доктор Картье, и, я уверен, доктор Петри… Вы хоть и очень сильны, но и вам нужен отдых. Вы ослабели от перенесенных испытаний. Послушайтесь меня. Немцы, конечно, — очень умная нация, но и французы, честное слово, не лишены известной доли сообразительности. Уверяю вас, вам нужно поспать. Ей-богу, просто необходимо.
— В такой ситуации? Это невозможно.
— Не противьтесь, прошу вас. Вы все равно ничем не сможете помочь. Мы сами делаем все, что можем. Послушайтесь моего совета. За вами пронаблюдает надежный санитар из нашей клиники. В восемь утра сюда придет ваша экономка, мадемуазель Дюбоннэ. Пожалуйста, примите вот эту капсулу и постарайтесь заснуть.
— Ладно, доктор, — поддался я уговорам. — Не нужны мне ваши пилюли — я и так усну.
Доктор улыбнулся и кивнул.
— Прекрасно. Медикаменты я прописываю только в исключительных случаях. Итак, я сейчас закрою жалюзи и уйду. Когда проснетесь, дерните за шнур, и вам принесут кофе. Мистер Смит распорядился, чтобы починили ваш телефон, так что, если он будет исправен, звоните: мы вам сообщим последние новости о состоянии доктора Петри…
Я, видимо, и впрямь сильно устал, потому что заснул, не дождавшись окончания обращенного ко мне монолога.
ГЛАВА XIV
ЕЩЕ ОДНА ВСТРЕЧА
Проснулся я уже на закате дня.
Долгий сон восстановил мои силы. Я встал и пошел на кухню. Там, в самом дурном расположении духа, хлопотала мадемуазель Дюбоннэ, сообщившая мне, что этой ночью кто-то, загадочным образом проникший в дом, все перерыл в нем и она не может теперь найти массу нужных ей вещей. Кроме того, по телефону, который успели починить, она услышала плохие вести о докторе Петри.
Я пустил воду в ванной, а сам пошел звонить.
К телефону подошел доктор Брассон. На мои тревожные расспросы он отвечал вялым, усталым голосом, что никакого улучшения в состоянии больного нет. Наоборот, болезнь неуклонно прогрессирует.
Что-то подсказывало мне, что часы доктора Петри сочтены.
— Я верю, что мистер Найланд Смит поможет нам, — невольно отвечая на мои невысказанные сомнения, уныло сказал француз.
— Я буду у вас через полчаса!
— Дорогой мистер Стерлинг, не надо! Вы нам все равно не поможете, только будете путаться под ногами и мешать. Если хотите еще раз последовать доброму совету, то съездите куда-нибудь, поужинайте, отвлекитесь ненадолго от мрачных мыслей… Только не забудьте сообщить экономке, куда вы поедете, чтобы мы смогли вас найти в случае необходимости.
— Это невозможно, — возразил я. — Мой долг — быть рядом с…
Но усталый голос на том конце телефонного провода продолжал настаивать:
— Расслабьтесь немного. Несколько часов ничего не решают. Доктор Петри сказал бы вам то же самое, и вы бы его наверняка послушались!
Лежа в ванне, я обдумал сложившуюся ситуацию и пришел к выводу, что Брассон прав. Действительно, доктор Петри настаивал, чтобы я не переутомлялся — ни умственно, ни физически. Поеду-ка я в Монте- Карло — самую веселую столицу в мире!
Мне надо быть в форме, чтобы вести долгую войну с коварными и жестокими врагами. Я обещал доктору Петри следить за собой и обязан выполнить данное обещание. Речь идет о слишком серьезных вещах.
Несмотря на всю свою решимость, уехал я не сразу. В сумерках прибыл на дежурство санитар из клиники. Ничего нового он не сообщил. Сказал только, что, по мнению мистера Смита, на меня возможно еще одно покушение, и показал свой револьвер.
Казалось, новые обязанности развлекают его, уставшего от серых будней. Я сказал, что хочу поехать в Монте-Карло, в ресторан Квинто, где меня хорошо знают, и он может в любой момент вызвать меня к телефону.
Потом, с тяжелым сердцем, и все же непроизвольно радуясь предстоящему отдыху от постоянного нервного напряжения и мрачных мыслей о докторе Петри, от мировой скорби по поводу предстоящей гибели человечества, я поехал в Монако.
Новые обстоятельства ворвались в мою жизнь, нарушив ее и так не очень плавное течение. Неплохо было сменить обстановку и попытаться все хорошенько обдумать, посмотреть со стороны, спокойно, взвешенно и неторопливо.
Знакомая дорога навевала приятные воспоминания, действовала благоприятно на мои немного уже расшатавшиеся нервы.
Я вспомнил Петри, любившего два-три раза в неделю посещать Монте-Карло — поужинать, посидеть вечерок в казино. Он не был азартным игроком, как и я, но имел какую-то систему. С помощью острого ума и железной воли он боролся с бездушной механической рулеткой, надеясь вырвать у нее самые сокровенные тайны. Так же он вел себя в научной работе, добывая секреты, которые прячет от человека Природа. Доктор Петри надеялся открыть особые законы, управляющие рулеткой. Все его достижения в этой области ограничивались отсутствием крупных проигрышей, но со временем он надеялся достичь и большего.
Замедлившиеся от усталости рефлексы сослужили мне в дороге добрую службу, ускорив время и сократив путь. Не успел я оглянуться, как уже подъезжал к расцвеченному огнями Монте-Карло.
Буйная иллюминация заставила меня зажмуриться и в который раз удивиться этой яркой, несколько театральной красоте.
Резкие вспышки неоновых трубок окрашивали траву, деревья, людей, машины и дома во все цвета радуги.
Да, такой уж это город — кричащий, аляповатый, но с незабываемым очарованием.
Я проехал мимо роскошных казино и остановился около непритязательного на вид заведения. Скромно оформленные столы стояли прямо на лужайке, прикрытой сверху плотным тентом. Ресторан, как обычно, не пустовал, поскольку славился среди местных гурманов своей великолепной кухней и особенно изысканным набором французских вин.
Сам хозяин, месье Квинто, вместе с метрдотелем, встретил меня у самого порога, как дорогого гостя, с выражениями радости по поводу моего приезда. Хорошее настроение способствует пищеварению. Это правило чтут здесь даже выше, наверное, уголовного кодекса.
Меня усадили на свободное место за угловым столиком и выразили легкое удивление и беспокойство по поводу отсутствия доктора Петри.
— Он, к сожалению, болен, — грустно объяснил я.
— Ай-ай-ай! — всплеснул руками мистер Квинто. — Надеюсь, ничего серьезного?
Я верил в искренность его причитаний — доктора Петри все любили, это такой человек! Но правду об эпидемии я обязан был скрывать. Два-три неосторожных слова могли вызвать панику. Все старания властей местных курортов были направлены на сохранение спокойствия и могли пойти насмарку из-за одного болтуна.
— Он сильно простыл. Ночью, — через силу соврал я. — Есть подозрение на пневмонию.
Квинто воздел руки к небу.
— Ох уж эти холодные ночи! Они разорят нас дотла! Туристы забывают одеться потеплее, а потом сваливают вину за свою забывчивость на якобы плохой климат!
Он еще немного повздыхал и посетовал на судьбу, но потом, как обычно, стал хвастаться знаменитостями, посетившими его в этот вечер.
В тот раз это были автомобильный принц Фриц Крайслер и всемирно известный английский писатель, остановившийся в отеле «Кот д'Ажур».
Диалог между хозяином и метрдотелем по поводу моего ужина был достоин пера Шекспира. Как тонко метрдотель льстил месье Квинто, признавая его равным себе по части знания всяких блюд, закусок и вин!
