Она длилась долго и оказалась мало удовлетворительной. Они прокрутили ленту вторично.
– ...Таковы клинические данные, ребята. Похоже, что все это указывает на какое-то микроскопически ничтожное замедление нервных сигналов и определенных рефлексов у нашей свинки... По правде говоря, мы не можем утверждать наверняка, что произошло какое-то изменение, пока не проведем дополнительных опытов с контрольными животными. Не знаем, что вам и посоветовать. Решайте сами, как поступать. Тут, похоже, все сходятся на том, что имеются скрытые отклонения, которые, по всей видимости, прямого влияния на животное не оказали, но какого рода эти отклонения, никто не решается гадать, пока не будут проделаны более основательные исследования. Это займет как минимум сорок пять часов...
– Не думаю, что мне удастся продержаться еще сорок пять часов, – сказал Ниссим. – Сердце у меня...
Альдо уставился на экран.
– Положим, я даже продержусь весь этот срок, но что толку? Я знаю, что эти секции мне больше не поднять. Кончено. У нас только один выход.
– Телепортироваться? – спросил Стан. – Рано. Нужно ждать результатов исследования – сколько хватит сил.
– Если мы будем их ждать, нам крышка, – настаивал Ниссим. – Альдо прав: даже если нам сообщат новые поправки, еще одну наладку мы все равно не осилим. Это факт.
– Я думаю иначе, – начал было Стэн, но замолчал, видя, что никто его не слушает. Он и сам был на грани полного изнеможения. – Тогда давайте голосовать, пусть решает большинство.
Голосование не затянулось: двое против одного.
– Теперь остается последний вопрос, – снова заговорил Стэн, глядя в их изможденные, иссохшие лица – точные копии его собственного лица. – Кто рискнет? Кто пойдет первым? Ясно одно: Альдо должен остаться, потому что он единственный, кто может произвести наладку, если она еще потребуется. Дело не в том, сможет ли он ее произвести фактически, он все равно должен покинуть корабль последним. Так что для роли морской свинки он не подходит. Вы тоже отпадаете, Ниссим, – как я понял из разговоров на базе, вы – главная надежда современной физики. Она в вас нуждается. А космических жокеев вроде меня сколько угодно. Значит, первым идти мне, когда бы мы ни решили это сделать.
Ниссим хотел было возразить, но не нашел убедительных аргументов.
– Отлично! Я первый – в качестве подопытной свинки. Но когда? Сию минуту? Мы все выжали из этого проклятого экрана? Вы уверены, что не сумеете больше продержаться – на случай, если понадобится еще одна наладка?
– Абсолютно уверен, – хрипло сказал Ниссим. – Я уже кончился.
– Пожалуй, несколько часов... день... – слабо произнес Альдо. – Но к тому времени мы уже не сможем работать. Эта наш последний шанс.
– Я не ученый, – сказал Стэн, переводя взгляд с одного на другого, – и не мне судить о технической стороне дела. Поэтому, когда вы говорите, что сделали все, что могли, с этим экраном, я обязан верить вам на слово. Но уж об усталости-то мне кое-что известно. Мы можем протянуть гораздо больше, чем вам кажется...
– Нет! – воскликнул Ниссим.
– Послушайте меня. Мы можем затребовать сюда побольше подъемных приспособлений. Мы можем передохнуть парочку дней, прежде чем снова перейти на таблетки. Мы можем затребовать с базы готовые налаженные блоки, чтобы Альдо не пришлось много возиться. Да мало ли что можно сделать!
– Мертвым все это уже не поможет, – сказал Альдо, глядя на свои вздувшиеся вены, в которых тяжело пульсировала кровь, с трудом преодолевая повышенную гравитацию. – Сердце не может долго работать в таких условиях. Наступает перегрузка, разрыв мышечной ткани – и конец.
– Вы и не представляете себе, до чего это могучая штука – наше сердце и вообще наш организм.
– У вас – возможно, – сказал Ниссим. – Вы тренированы и полны сил, а мы, давайте уж смотреть правде в глаза, не сказать, чтобы в отличной форме. Мы ближе к смерти, чем когда-либо. Я знаю, что больше не выдержу, и если вы не хотите – я сам пойду первым.
– А вы что скажете, Альдо?
– То же, что и Ниссим. По мне, если уж выбирать, то лучше попытать счастья с экраном, чем оставаться здесь на заведомую гибель.
– Ну что ж, – сказал Стэн, с трудом опуская ноги с кресла. – Больше, видимо, не о чем толковать. Увидимся на базе, ребята. Мы тут славно поработали, будет о чем детишкам порассказать на старости лет.
Альдо переключил экран на телепортацию. Стэн подполз к самому краю зеркальной поверхности. Улыбаясь, он помахал им на прощанье рукой, не ступил, а скорее упал на экран, и исчез.
Лента выпрыгнула из экрана мгновенье спустя, руки у Альдо дрожали, пока он заправлял ее в проигрыватель.
– ...Да вот же он, эй, вы двое, помогите ему... Алло, «Гюйгенс», майор Брэндон уже здесь, и вид у него ужасный, впрочем, вы сами знаете, какой у него вид, а вообще-то я хотел сказать, что он в полном порядке. Сейчас возле него врачи, они с ним беседуют... подождите минутку...
Тут речь перешла в невнятное бормотание, словно говоривший закрыл микрофон рукой. Последовало томительное молчание. Когда он снова заговорил, в голосе его что-то изменилось.
– ...Здесь у нас некоторые осложнения, должен вам сказать. Пожалуй, лучше я подключу к вам доктора Крира.
Послышался отдаленный гул голосов, и заговорил другой человек.
– Это доктор Крир. Мы обследовали вашего пилота. Похоже, что он потерял способность говорить, узнавать других людей, хотя внешне он совершенно невредим, никаких признаков телесных повреждений. Прямо не знаю, что вам сказать, но в общем его дела плохи. Если это связано с торможением рефлексов, как у свинки, то речь может идти о нарушении функций высшей нервной системы. Проверка простейших рефлексов дает нормальные результаты – с учетом физического истощения. Но высшие функции – речь, сознание – по-видимому, увы, полностью исчезли. Поэтому я запрещаю вам телепортироваться, пока не будут проделаны все без исключения анализы. Боюсь, что вам скорее всего придется пробыть там еще довольно долго и предпринять дополнительную наладку.
Кончик ленты щелкнул, и проигрыватель автоматически отключился.
Двое в Шаре с ужасом посмотрели друг на друга.
– Он все равно что мертв... – прошептал Ниссим. – Хуже, чем мертв... Какая чудовищная нелепость! Ведь он казался таким спокойным, таким уверенным в себе...
– Да... А что ему оставалось делать? Или ты ждал, что он ударится в панику, как мы? Получается, что мы сами уговорили его совершить самоубийство.
– Мы не можем обвинять себя в этом, Альдо!
– Нет, можем. Мы согласились, чтобы он шел первым. И мы убедили его, что в теперешнем нашем состоянии мы уже не можем улучшить работу телепортатора.
– Но... это ведь так и есть.
– Так ли? – Ниссим впервые посмотрел Альдо прямо в глаза. – А разве мы не намерены сейчас снова взяться за работу, а? Мы ведь не собираемся соваться в такой ТМ-экран! Нет, мы будем работать, пока не появятся надежные шансы выбраться отсюда целехонькими!
Альдо глядел на него, не отворачиваясь.
– Да, я полагаю, мы можем это сделать. Но если это так – выходит, мы его обманули, когда сказали, что готовы телепортироваться первыми?
– На этот вопрос слишком трудно ответить.
– Ах, вот как, трудно! Но если постараться ответить честно, то трудно будет жить. Нет уж, думаю, мы можем признаться себе, что своими руками убили Стэна Брэндона.
– Не умышленно!
– Верно. И это еще хуже. Мы убили его потому, что потеряли самообладание в непривычной для нас ситуации. Он был прав. У него был профессиональный опыт, и мы обязаны были к нему прислушаться.
– Великолепная это штука – рассуждать задним числом. Если б мы вот так же хоть чуточку вперед заглядывали...
