сомневался, но теперь было важно лишь одно — свернуть как можно за большее количество углов, чтобы тем самым отнять у преследователя возможность поливать его ядовитыми струями. Чмокающие звуки и тошнотная вонь лучше всяких слов сказали ему, что зверюга все еще наступает ему на пятки. Быстро обернувшись, он увидел, как чудовище высунулось как раз из-за того угла, который он только что обогнул.
Все дальше и дальше шла эта дикая охота по путанице улиц древнего заброшенного города.
Если он не может бежать быстрее, чем слизняк, то, может быть, ему удастся утомить эту скотину. Человек — и варвар знал это, — обладает большей выносливостью, чем большинство животных, если дело доходит до бега на значительные расстояния. Однако улитка явно не ведала усталости.
Что-то в том строении, мимо которого Конан теперь пробегал, показалось ему знакомым. И тут только ему стало ясно, что он приближается к полуразрушенному храму с сохранившимся портиком, который он приметил еще перед тем, как встретиться с улиткой. Быстрый взгляд — и он понял, что опытный скалолаз в состоянии покорить портик и оказаться на крыше.
Длинными прыжками он взлетел на кучу развалин частично рухнувшей храмовой стены. С камня на камень перепрыгивал он, пока не добрался до еще не тронутого временем участка стены прямо напротив длинного ряда скульптур, украшавших крышу. Он подпрыгнул и наконец осторожно перебрался на крышу. Теперь Конан мог только надеяться, что под его тяжестью она не рухнет окончательно. Дыры, достаточно большие, чтобы туда провалиться, он осторожно обходил. Шорохи и вонь улитки доносились до него с улицы. Она явно потеряла его след и не знала, в каком направлении ей теперь вести преследование. Тем не менее она тоже остановилась прямо перед храмом. Очень осторожно, поскольку он был уверен, что тварь может обнаружить его в лунном свете, Конан присел за одной из мраморных статуй и выглянул из-за плеча скульптуры вниз, на улицу.
Да, там расположилась огромная влажная серая масса, поблескивающая при луне. Глазки-рожки шныряли из стороны в сторону в поисках своей жертвы. Под ними более короткие щупальца качались взад-вперед над землей, словно пытаясь по запаху взять след киммерийца.
Конан был убежден, что она скоро обнаружит его следы. И не сомневался в том, что улитка так же запросто вползет на стены строения, как взобрался на них сам горец.
Он положил ладонь на каменную скульптуру, высившуюся перед ним, — кошмарное чудовище с телом человека, крыльями летучей мыши и змеиной головой, — и толкнул. Статуя закачалась, издавая скрежет.
Когда улитка услыхала это, глазки-щупальца тут же устремились кверху, в сторону крыши храма. Голова улитки повернулась, и тело почти свилось в клубок. Затем голова приблизилась к фасаду храма, и улитка начала вползать по огромной мраморной колонне, находившейся как раз под той скульптурой, за которой, сжав зубы, сидел на корточках Конан.
Меча, думал варвар, будет недостаточно для такого монстра. Как все прочие низшие формы жизни, улитка будет жить с такими ранениями, которые означали бы верную смерть для существа более высшего порядка.
Голова улитки поднималась все выше. Глаза на щупальцах-рожках метались из стороны в сторону, как два кнута. При такой скорости голова чудовища достигнет края крыши, в то время, как большая часть туловища все еще будет находиться на улице.
Конан теперь знал, что ему делать. Изо всех сил бросился он на скульптуру. Она оторвалась и грохнулась вниз. Вместо треска, сопровождающего при обычных условиях падение такой глыбы мрамора на каменные плиты, Конан услышал только хлюпанье, а затем приглушенный удар, когда голова и передняя часть туловища улитки упали вниз, на землю.
Конан осмелился бросить взгляд через край крыши. Он увидел, что статуя глубоко погрузилась в студнеобразное мясо слизняка, почти не высовываясь на поверхность. Огромная серая масса извивалась и сворачивалась, как червяк на крючке рыбака. От ударов мощного хвоста улитки портик задрожал. Где-то в глубине храма срывались в глубину камни. Конан невольно задался вопросом: а не рухнет ли все строение целиком, не погребет ли его под развалинами?
— Ну, я тебе покажу! — проскрежетал он сквозь зубы.
Он ощупывал скульптуры одну за другой подряд, пока не нашел еще одну, которая качалась и находилась при этом непосредственно над головой улитки. И Конан столкнул ее вниз, и она тоже со всплеском погрузилась в тело слизняка.
Третья статуя пролетела мимо цели и разлетелась на куски на расколотых плитах мостовой. Четвертую статую, поменьше, которая стояла дальше, Конан просто поднял, и, хотя мускулы его чуть не лопнули, подтащил ее поближе и сбросил прямо улитке на голову.
Когда содрогания чудовища постепенно стали слабее, Конан опрокинул вниз для верности еще две скульптуры, прежде чем спускаться. И только когда тело слизняка перестало двигаться, он слез вниз и спустился на улицу. Осторожно приблизился он к огромной, удивительно вонючей массе, держа меч в руке. Наконец он собрал все свое мужество и проткнул желеобразное мясо. Темная жидкость — сок жизни — хлынула из раны, и волнообразные судороги пробежали по влажной серой коже. Однако даже если отдельные части тела и обладали самостоятельной жизнью, слизняк был уже мертв.
Конан еще раз с дикой силой ударил по трупу мечом, когда чей-то голос заставил его резко обернуться. Голос этот произнес:
— На этот раз ты от меня не уйдешь!
Это был Нестор, приближавшийся с мечом в руке. Вместо шлема на голове его была окровавленная повязка. При взгляде на огромного слизняка он остановился, как вкопанный.
— Митра! Что это?
— Чудовище, которое влачило свое жуткое существование в Ларше, — ответил Конан на заморанском языке с варварским акцентом. — Оно гналось за мной через весь город, прежде чем я смог его прикончить. — Когда Нестор недоверчиво уставился на труп улитки, киммериец добавил: — А что тебе вообще тут нужно? И как часто придется мне убивать тебя, прежде чем ты останешься мертвым навеки?
— Скоро увидишь, насколько я мертв! — зарычал Нестор и поднял меч.
— А что с твоими солдатами?
— Они лежат мертвые под тем обвалом, который ты устроил. И ты скоро будешь таким же трупом…
— Идиот! — оборвал его Конан. — Зачем расточать силы на удары мечом, если здесь сокровищ больше, чем мы оба сможем унести, — то есть, конечно, если то, о чем мне толковали, правда. Руки у тебя на месте, так что присоединяйся ко мне, и мы славно разграбим этот город.
— Я должен исполнить свой долг и отомстить за своих людей! Защищайся, собака варвар!
— Клянусь Кромом, я буду сражаться, если ты так настаиваешь! — зарычал киммериец и высоко поднял меч. — Но подумай еще раз, парень! Если ты вернешься в Шадизар, тебя распнут на кресте, ведь ты потерял свой отряд, — даже если ты принесешь с собой мою голову, что я, однако, полагаю маловероятным. Если даже десятая часть слухов о здешних сокровищах — правда, ты заполучишь добычу куда большую, чем сумел бы заработать, служи ты капитаном отряда наемников хоть сто лет.
Нестор опустил клинок и отступил назад на несколько шагов. Теперь он стоял безмолвно и раздумывал.
— И кроме того, — добавил Конан, — тебе никогда не сделать настоящих солдат из этих заморанских трусов!
Гандер вздохнул и сунул меч в ножны.
— Проклятье, ты прав! Пока мы с тобой не переживем это приключение, будем сражаться спина к спине и поделим добычу честно, согласен?
Он протянул Конану руку.
— Согласен. — Конан тоже вложил меч в ножны и тряхнул протянутую ему руку. — Если нам придется бежать порознь, встретимся у колодца Нинуса!
Королевский дворец Ларши стоял на большой площади посреди города. Это было единственное строение во всем городе, с которым время ничего не смогло поделать, и на то была весьма простая причина. А именно: весь дворец целиком был высечен из огромной монолитной скалы, что некогда придавало своеобразие облику плоского пустынного плато, где и был заложен город. Столь искусной была обработка этого необычного строения, что нужно было обладать острым зрением и хорошими познаниями в архитектуре, чтобы определить, что оно не было сооружено тем же способом, что и прочие здания, поскольку архитектор велел процарапать глубокие борозды на черной поверхности базальта, дабы стена выглядела так, словно ее сложили из каменных блоков.
На цыпочках подступили Конан и Нестор поближе и вгляделись в темные недра дворца.
— Нам нужен свет, — сказал гандер. — Мне бы не слишком хотелось угодить в щупальца такой улиточки, как ты прикончил.
— Я не чую никаких слизняков, — успокоил его киммериец, — однако запросто может статься, что у сокровища имеется другой сторож.
Он обернулся и срубил молодую елочку, пробившуюся сквозь треснувшие плиты мостовой. Затем он обрубил ветки и разломил тонкий ствол на несколько коротких обломков. Мечом он настругал лучины и выбил сталью о камень искры, запалившие лучину. Затем разлохматил волокнистые стволы двух обрубков и поджег их от лучины. Смолянистая древесина ярко запылала. Он протянул один из импровизированных факелов Нестору, после чего каждый из кладоискателей сунул по половине оставшихся обрубков ствола себе за пояс. С мечами в руках ступили они во дворец.
Желтое пламя факелов отражалось в блестящих стенах из черного камня, однако под ногами у них лежала пыль слоем толщиной в дюйм. Несколько летучих мышей, свисавших с высеченных на потолке украшений, сердито запищали и, взмахивая крыльями, исчезли в темноте.
Чудовищные статуи стояли в нишах по обеим длинным
