'Так, значит, у старика в запасе есть кое-какая магия', - подумал наёмник. 'Не так он прост, как казался на первый взгляд'.
Но странным было не только это. Пока Торбен бился, ему мнилось, будто какая-то живительная энергия питала его тело. Циркулируя в руках и ногах, она придавала ему всё новые силы, заставляя двигаться мышцы, которые уже давно устали бы от постоянного напряжения, подкрепляла его выносливость, давала возможность сражаться дальше. По озадаченным лицам своих приятелей, он заключил, что то же происходило и с ними.
Сквозь снежную бурю было видно, как тускнеет Моррслиб. Приближалось время парада Лун.
Торбен уже и не помнил, сколько бушевала битва. Горстка потрёпанных защитников значительно уступала нападавшим в числе, и хотя они бились с удвоенной силой, ужас захлёстывал их, когда павшие враги вставали и присоединялись к резне, приняв форму чёрных призраков.
Бой продолжался, Торбен не уставал отражать удары своих противников, его блоки и выпады обретали дополнительную мощь благодаря необъяснимой живительной силе, наполнявшей его члены. Он чувствовал, будто какая-то энергия направляла его руку. Многое повидал он на своём веку, но в такой схватке участвовать ещё не приходилось. В другой жизни, казалось наёмнику, сражался он в этой битве.
Несмотря на все усилия один за другим товарищи Торбена падали под ударами адских тварей. Затравленно оглядываясь, он видел их тела, лежащие без движения на утоптанном снегу, но к удивлению своему не замечал на них и следа крови или каких-либо ран. Вот, оборвав вскрик удивления, призрачный меч пронзил и Орана.
- Не тревожься о своих товарищах, - сквозь снежные вихри донёсся до него ободряющий голос седовласого колдуна, - время почти пришло. Мы должны сдержать их ещё немного.
Хаоситская орда, и в особенности их главарь, приходила во всё в большее неистовство от того, что они не могли проломить линию обороны и вторгнуться в таверну. Зверолюдьми и воинами Хаоса двигала какая-то всепоглощающая жажда, источник которой был неизвестен Торбену и остальным. Призрачный командир выкрикивал в толпу приказы, и отчаяние в его голосе придавало нападающим сил - но и защитникам теперь словно было ещё важнее сдержать их.
Наконец небесные тела завершили свой бег, и непроницаемая тьма охватила поле боя. Единственными источниками света были факелы в руках воинов Хаоса и огни таверны.
- Время пришло, - удовлетворённо проклокотал волшебник. - Отступайте в таверну!
И по его команде горстка выживших поспешила к гостеприимному свету широкого дверного проёма, волоча за собой стылые тела павших товарищей. Перетащив за порог труп Орана, Торбен обнаружил, что на том нет и следа увечий, хотя он собственными глазами видел, как его достал призрачный клинок. Когда все благополучно добрались до таверны, защитники заперли дверь на засов и приготовились встретить свою смерть.
- А где старик? - оглянувшись, вскрикнул Торбен.
- Он, верно, ещё снаружи, - с ужасом догадался хозяин, - в одиночку ему там не выжить.
- А мы-то здесь выживем? - жалобно запричитал кто-то из местных.
С жуткой отчётливостью расслышали защитники таверны, как из долины, перекрывая вой псов Хаоса, донёсся звон церковных колоколов, отбивающих полночь. Как только прогудел последний колокол, лай гончих плоти буквально утонул в неистовом рёве чудовищного зверя. Торбен и остальные, обуреваемые любопытством, подбежали к окнам в надежде разглядеть что-либо через щели и трещины в ставнях, но снаружи царил непроглядный мрак. Они не видели ничего, но отчётливо слышали, как за стенами таверны разразилась резня.
Не в силах пошевелиться защитники прислушивались к вою хоаситской орды. Рёв чудовища, так внезапно показавшегося в самой гуще сражения, заставлял сжиматься самоё их нутро.
Наконец шум прекратился, крики тех, кто, очевидно, был ещё способен бежать, стихли вдали. Но даже и тогда люди не отважились покинуть стены таверны из страха перед тем, что они могли найти снаружи.
Пришёл рассвет, а вместе с ним и решимость выйти из таверны. Сняв засов с тяжёлой двери, Торбен осторожно вышел в морозное утро.
Заснеженная земля была устлана трупами гончих, стремительно разваливающихся под серыми солнечными лучами. То здесь, то там попадались тела зверолюдей и закованных в железо воинов, но их было слишком мало для той бойни, звуки которой раздавались после полуночи. Тела чемпиона Хаоса и его дьявольской свиты пропали. Так же как не осталось следов ни старого чудака, мёртвого ли, живого, ни чудовищного зверя.
'Куда они подевались?' - задумался Торбен. 'Старик не смог бы пережить нападения целой банды Хаоса и того полночного зверя'. Он с тревогой поглядел на когтистые медвежьи следы, ведущие через сугробы, прочь к горам. Следов, ведущих к месту сражения, он не обнаружил.
- Эй, наёмник! - позвал владелец таверны; в голосе его звучало недоумение. - Твои ребята начали оживать.
Торбен поспешил внутрь. На полу сидел Оран, он потирал голову и недоумённо оглядывался. Другие воины, павшие под ударами призрачных чудовищ, тоже зашевелились, словно просыпаясь от долгого, глубокого сна.
- Как это? - удивился Торбен, опускаясь перед другом на колени. - Что с тобой случилось?
- Когда меня достал тот призрак, я почувствовал, что меня ударило что-то холодное, злое, - рассеянно произнёс Оран, - меня охватила мучительная, смертельная боль. Только она не совпадала с той раной, которую я вроде бы получил. Было так, словно я пережил чью-то героическую гибель, произошедшую в прошлом. Потом сознание оставило меня.
Торбен поднялся, потирая голову обеими руками, как будто это могло помочь ему прояснить странные события прошлой ночи.
Наконец он снова заговорил.
- Эгей, хозяин, думаю, сегодня пришла пора открываться раньше обычного. Выкатывай-ка бочонок лучшего Бугманского. Я знаю, у тебя есть в загашнике. Мне кажется, мы все заслужили хорошего пива!
Наёмник поглядел через открытую дверь на поле боя. Что же на самом деле произошло во время парада двух Лун? Солнце пробивалось сквозь задыхающиеся от снега облака, освещая бледным светом дверной проём. На одном из угловых камней солнечный луч выхватил пару стёршихся от времени знаков. Переступив порог, чтобы поближе их рассмотреть, Торбен пробежался пальцами по высеченным на камне символам.
Валун был огромен и, очевидно, сидел глубоко в земле. Что-то подсказало Торбену, что он стоял здесь уже очень долго, гораздо дольше, чем это здание. Стены таверны были сложены из местных камней, и, несмотря на вековое буйство стихий, в отметках отчётливо угадывались древние символы. Подо мхом наёмник нащупал изображение стрелы. Удовлетворив любопытство, он пожал плечами и вернулся к бару в надежде, наконец-то, спокойно выпить.
Тяжёлая дубовая дверь захлопнулась за ним. Теперь только заржавевшая вывеска, поскрипывая, раскачивалась на холодном ветру. Рисунок медведя, стоящего на задних лапах, почти полностью стёрся с неё.
