Мария Двинская
Школьные методы 1
Пронзительно скрипнула старая дверь. Либо хозяевам всё равно, либо ею давно не пользовались. Яркий свет луны ворвался в тёмное помещение и потерялся где-то в глубине. В приоткрытую створку по очереди проскользнули двое, третий нерешительно оглядывался назад — ему не нравилась вся эта затея, но отступать было уже поздно. Этой ночью синоптики обещали сильную грозу, но кроме неплотных туч, в просвете которых светила Луна, ничто не говорила о том, что они могут быть правы.
- Да не трусь ты. Знаешь, сколько раз это уже делали? Всегда получалось!
Засомневавшаяся фигура ещё раз бросила взгляд на казавшийся неестественно плоским пейзаж и протиснулась в приоткрытую дверь вслед за своими напарниками. Внутри стало страшнее, чем снаружи. Это был не тот страх, который возникает при виде несущегося на тебя на полной скорости автомобиля. И не тот, который не даёт пошевелиться, стоя на краю обрыва. Этот страх был больше похож на ночной кошмар в первые секунды после пробуждения — что-то близкое, смутно знакомое, но крепко забытое. Что-то, что заставляет весь организм мелко дрожать. И это смутное ощущение опасности вместе с азартом преступника, идущего на дело, и составляло основу странного чувства. То, что они делали, было нехорошо. То, что собирались сделать, было ещё и неправильным. Он смутно чувствовал это и в глубине души протестовал, но послушно следовал за товарищами.
Старая, заброшенная церквушка изнутри была меньше, чем казалась снаружи. Лунный свет протискивался через мозаичное стекло, подкрашивая интерьер странными, сюрреалестичными цветами. Серебряная дорожка чистой луны из двери прорвалась всего на несколько шагов, оставляя внутреннее убранство этим цветам. Три луча фонарика выхватывали из темноты то забытую икону, то кусок фрески, то кучу каких-то обрывков на полу. И тишина. Не слышно ни сверчков, ни жужжания комаров, даже ветер стих и только шаги гулко раздавались в этой тишине.
Он подошёл к двум другим, вошедшим перед ним. Видно было, что им тоже страшно и неуютно. Осознание, что он не одинок в своих чувствах, придавало смелости. Первый вытащил толстую свечу и поставил её на пол перед алтарём. Второй достал залистанную книгу и уверенным движением открыл её примерно посередине. Подсветив себе фонариком, он перелистнул пару страниц, пока не нашёл нужное место, после чего положил раскрытую книгу рядом со свечой. Они выключили свои фонарики, оставшись в темноте. Снаружи поднялся небольшой ветер и облака закрыли, наконец, луну.
- Спички у тебя?
- Да, на. Зажигай.
Спичка чиркнула о коробок, с треском зажглась, но сразу погасла. Вторая начала гореть, но потухла, как только её поднесли к свече. Третьей дали сначала разгореться и только потом позволили огоньку перейти с неё на закопченный фитиль. Свеча вспыхнула ровным, бездымным пламенем, освещая небольшой участок вокруг себя. Свет выхватывал из темноты бледные лица мальчиков лет пятнадцати.
Все трое склонились над книгой, крупные буквы которой можно было различить в этом неярком свете, и вполголоса начали её читать. Стройного чтения не выходило — то один произносил слова чуть раньше других, то другой запаздывал. Фразы, написанные на латыни, не всегда удавалось прочесть без запинок. Первая страница почти закончилась, свеча быстро сгорала, заставляя торопиться. Ветер снаружи набрал силу и яростно завывал где-то под крышей. Разобрали ещё одну строку. В окнах мелькнул свет молнии, через несколько секунд догнанный раскатом грома. Огонь свечи затрепетал, словно на сквозняке, но быстро выровнялся, будто испугавшись своего мимолётного порыва. Троица прочла ещё пару фраз. Последнее слово не успело затихнуть, как со стороны, противоположной выходу, где не должно было быть никого и ничего, кроме голой стены, раздался глубокий баритон:
- Добрый день, молодые люди.
Этот голос одним махом переполнил чашу страха — все трое в ужасе вскочили на ноги и бросились с криками к выходу. Свеча упала, заливая горячим воском брошенную книгу. Фитиль попытался гореть дальше, но захлебнулся в восковой луже. Хлопнула старая дверь — в охватившей панике никто не утруждал себя её придержать. На улице царил ветер. Он раскачивал деревья, поднимал в воздух мусор и сгонял тучи в плотную корку, не пропускающую ни одного лучика. Мальчишки забыли про свои фонарики и наощупь продирались сквозь заросли к оставленным в кустах велосипедам. Один упал, запнувшись о высокую траву. Он попробовал встать, но нога подвернулась, и он упал снова. Молния выхватила из темноты покинутую в спешке церквушку и высокую размытую фигуру в тёмном балахоне, идущую вслед за беглецами.
- Эй! Вернитесь! Не бросайте меня! — отчаянно кричал упавший своим товарищам. Но они отреагировали совсем не так, как он ожидал. Двое убежавших вперед только ускорили бегство и похватали велосипеды. Ещё один участник поздней вылазки, ожидавший снаружи, сначала присоединился к ним, но остановился, нерешительно повернулся к отставшему, даже почти сделал шаг к нему.
- Денис! — растеряно окликнул упавшего мальчика.
- Пошли, он догонит! — бежавший впереди уже оседлал велосипед и явно не собирался задерживаться. Мальчик метался в выборе — помочь другу или спастись самому. Испуг требовал бегства, разум — помощи.
- Бегом! — окрик вожака рассеял сомнения и велосипед унес третью фигуру в тёсный лес. Упавший с отчаяньем смотрел им вслед.
Сверкнула молния, отсекая Дениса от бросивших его товарищей. Денис обернулся. После яркой вспышки темнота казалась ещё темнее, но фигура в балахоне, появившаяся в церквушке, подошла уже настолько близко, что уже можно было различить её контуры. Она приближалась. До мальчика оставалось не более десяти шагов. Инстинкты, разбуженные страхом, заставили вскочить, невзирая на боль в ноге, и побежать прочь. Повреждённая нога предательски болела и подворачивалась, превращая бег в неуклюжее ковыляние, вскоре закончившееся тяжёлым падением. Денис опять оглянулся. Фигура не торопилась, но расстояние между ними заметно сократилось. Ещё чуть-чуть и она достигнет мальчика. Не в силах отвести от неё взгляда, Денис пополз спиной вперёд, отталкиваясь от сухой земли здоровой ногой. Дождя ещё не было, ветер завывал в кронах и раскачивал многолетние деревья, как полевую траву. Издалека донёсся звук велосипедных звонков — три товарища добрались до дороги и теперь улепётывали как можно быстрее, бросив его здесь. Одного. Наедине с Нечто, что они только что призвали в старой церквушке. Фигура неумолимо приближалась. Денис отполз ещё немного и упёрся спиной в ствол дерева. Мальчик закрыл глаза, не желая видеть того, что дальше должно произойти.
Сверкнула молния. Несколько тяжёлых капель упали на землю. Денис почувствовал, как его повреждённую ногу осторожно ощупывают, затем его подняли, перекинули через плечо и куда-то понесли. Мальчик открыл глаза. Его лицо уткнулось в спину тёмного прорезиненного дождевика. Сверху полился ливень, прибивая пыль и собираясь на земле в небольшие ручейки. Куртка быстро намокла. Дениса несли не в покинутую церквушку, а куда-то в сторону. Мальчик вспомнил, что там располагался большой особняк, похожий на замок, но кто там жил и были ли он обитаем, никак не вспоминалось. Страх ушёл почти сразу после того, как фигура приобрела плоть и дождевик. Ливень смыл его остатки, оставив лишь навалившуюся усталость.
Несколько минут спустя Дениса внесли в дом и усадили на стул. Пока человек снимал дождевик, мальчик успел немного осмотреться. Большая зала с двумя лестницами по обеим сторонам, ведущим на второй этаж. Несколько старинных ваз вдоль стен, отделанных деревом, гармонировала с парой рыцарских доспехов, охраняющих двустворчатую дверь в гостиную. Холл освещался несколькими светильниками в форме факелов. Всё создавало ощущение того, что сейчас не начало двадцать первого века, а середина девятнадцатого. На втором этаже, за балконом, куда почти не доставал свет, Денис разглядел стеллажи книг. Их там должно быть сотни — высокие, почти трёхметровые потолки чуть-чуть не касались последних полок, и корешки книг тускло отражали неяркий свет. Изнутри дом был очень уютным, предложи ему кто здесь поселиться, мальчик без раздумий согласился бы.
Разглядывая дом, Денис отвлёкся от причины, по которой здесь оказался, и непроизвольно вздрогнул, когда к подвёдшей его ноге аккуратно прикоснулись. Темноволосый мужчина уверенно ощупал её и, удовлетворённый осмотром сообщил:
