мешка, до этого времени не замеченного из-за гроба, петуха. Пока птица не пришла в себя после заточения, он быстро уложил петуха на бок на крышку и острым кривым ножом одним движением отсёк голову. Другой подставил под обезглавленную шею большую чашу, куда собрал вытекающую кровь. Когда петух перестал трепыхаться, его небрежно бросили в угол в кучу одежды, а чашу поднесли главе. Тот взял её двумя руками и сделал большой глоток, после чего передал чашу направо от себя. Чаша обошла собравшихся против хода солнца, каждый присутствующий выпил из неё петушиной крови, а остатки вылили на голову привязанного к кресту мужчины.
Глава продолжил чтение. Теперь слова произносились не отстранённо, а с заметной торжественностью. Участники церемонии негромко повторяли окончания фраз, создавая многоголосое эхо. По нарастающим интонациям, Рэймонд догадался, что скоро наступит следующая фаза обряда, и внутренне собрался, не ожидая для себя ничего хорошего. Стоящий справа от креста человек прислонил длинный блестящий гвоздь к раскрытой ладони Реймонда. Не прекращая повторять за чтецом хриплым, как будто прокуренным голосом, он коротко размахнулся молотком и с силой ударил по гвоздю. Тот легко проткнул ладонь и вошёл в древесину перекладины почти на сантиметр. Резкая боль заставила Реймонда вскрикнуть. Он инстинктивно попытался отдёрнуть руку, но скотч держал крепко и движение только усилило боль. Из раны медленно стала вытекать кровь. Молоток передали по другую сторону от креста и другой человек приставил гвоздь к ладони, намечая удар. Реймонд попробовал отвернуть ладонь, но передавленные мышцы не могли оказать серьёзного сопротивления. Последовал торопливый удар. Реймонду показалось, что он слышит треск разрываемой гвоздём кожи. На этот раз в дерево гвоздь зашёл только с третьей попытки, продвигаясь понемногу и принося каждый раз больше боли. Реймонд, тихо стоная заклеенным ртом, повис на руках — сил держаться почти не было.
Глава продолжал читать. Теперь остальные повторяли не только последнее слово, а всю фразу. Постепенно темп усиливался, громкость чтения нарастала, глава почти выкрикивал слова заклинания, впадая в исступление. Неизвестно откуда появившийся ветер холодом обжог кожу. В склепе заметно потемнело, возможно, сказывались нехватка кислорода, неудобное положение и боль в пригвоздённых к кресту руках. Продолжая, почти завывая, читать заклинание, глава поднял руки к потолку. На мгновение из под колпака балахона показался чисто выбритый подбородок. Холод опять сквозняком пронёсся по тесному помещению. Напряжённые мышцы свела судорога, выгнув тело и причиняя ещё больше боли в потревоженных ранах. Чтец осёкся, потерял ритм и темп. Он выставил руку вперёд, указывая куда-то позади Реймонда. Последнюю фразу бормотал уже еле разборчиво. Удивлённые таким поведением главы, сектанты тоже повернулись в ту сторону и замерли, уставившись туда, куда указывала рука.
- Запечатать его! Быстрее! — голос чтеца был близок к истерике.
Ближайший к жаровне человек выхватил лежащий в ней прут и, почти не глядя, ткнул раскалённым концом в грудь Реймонда. Вырвавшийся крик получился громким даже через заклеенный рот. Крик отобрал последние силы и Реймонд почти потерял сознание. Дрожащими руками человек вернул прут на жаровню, неуклюже повернулся обратно к гробу и, случайно задев неаккуратно положенный прут, смахнул жаровню с углями с треноги.
В тесном помещении жаровня сначала ударила в бок соседа неуклюжего сектанта и распорола острым углом его балахон от бедра до колена, высыпая на него угли. Подол почти сразу же загорелся. С криком сектант отбросил жаровню от себя, товарищи пришли на помощь, сбивая огонь. Металлический короб упал на пол, рассыпая вокруг себя остатки горящих углей. Часть попала на брошенную в угол одежду, часть — на гробы, хранящиеся в склепе. Люди бросились прочь из склепа, оставив свою жертву в наполняющемся дымом помещении наедине с начинающимся пожаром.
Двое мальчиков быстро шли, скорее, почти бежали по накатанной дороге вдоль высокого забора.
- Ты что, хочешь пройти через кладбище?
- А ты хочешь потерять время в обход? Тут по прямой минут пять максимум, а по дороге почти час идти будем. Или ты трусишь? — Денис подначил друга.
- Сам ты трусишь, а я опасаюсь. Мало ли что.
- Что “что”?
- А вот то и “что”!
- Да ладно тебе. Признайся, трусишь ведь. Уууууу! — Денис завыл, рассставил руки и пошёл так на Колю. — Я зомбя, я тебя съем! Страшно?
- Да иди ты. Я серьёзно, мало ли что.
- Я тоже серьёзно. Ну, сам подумай, какая вероятность того, что что-то случится? Только что с этим, — Денис слегка тряхнул ранцем, в котором лежал забытый учителем пакет, — разобрались, врядли опять что-нибудь случится.
- А ты забыл, что Реймонд Мирославич говорил? Один раз случайность, два — совпадение, три — закономерность. Может, теперь нас будет это преследовать? — не отступал Коля.
- Ага, делать ему больше нечего. Боишься, так и скажи. А я пошёл, — Денис свернул к забору и пролез через дырку на территорию кладбища.
Коля помедлил, но оставаться одному не хотелось, так что с возгласом “Денис, подожди!”, мальчик побежал вслед за другом.
Идти почти в темноте мимо могил было жутко. Здесь не было фонарей, приближалось к новолуние и на чёрном небе светилась только узенькая ниточка. Мальчики старались держаться вместе, хоть Денис и делал вид, что не боится, но всё равно напряжённо оглядывался по сторонам. Проваливаясь в темноте в сугробы по краям тропинки, мальчики вышли на широкую аллею. Фонари не горели — сторожа отключали их на ночь после закрытия кладбища.
- А ты хоть знаешь, куда тут идти? — шепотом спросил Коля, вытряхивая снег из-под штанин.
- Ага. Сейчас по аллее до большого памятника, потом направо и до конца, — также шепотом ответил Денис, осмотревшись. — Пошли скорее, не нравится мне тут.
- Будто мне нравится, — пробурчал Коля. — Лучше бы в обход пошли.
- Ну и шёл бы в обход, — огрызнулся Денис и быстро зашагал по аллее. — Чего попёрся тогда?
- Тебя не хотел одного оставлять, — догоняя, сообщил Коля.
Они молча шли дальше. У большого памятника погибшим в авиакатастрофе, мальчики остановились.
- Тут сворачивать? — поинтересовался Коля.
- Вроде нет, — неуверенно ответил Денис, осматривая памятник. — Ночью всё совсем по другому, тут ангел должен быть, я его не вижу. Пойдём дальше.
Они прошли мимо пары своротов, пока Денис не увидел, наконец, надгробие в форме скорбящего ангела.
- Вот тут направо, — он уверенно свернул на узкую тропинку между рядами оградок. — Ещё немного, и выйдем.
Мальчики отошли от аллеи достаточно далеко, Денис к этому времени свыкся с нахождением ночью на кладбище, и почти перестал бояться, как вдруг Коля схватил его за руку.
- Стой! Слышишь?
Денис сразу остановился, страхи мгновенно вернулись обратно.
- Что?
- Поют вроде. Вон там, — Коля указал на темнеющий ряд домиков в стороне от тропы.
Фантазия Дениса нарисовала картину выкопавшихся из могил покойников, медленно бредущих убивать, и распевающих гимны гниющими ртами. Денис невольно прислушался. Действительно, что-то, напоминающее пение, доносилось с той стороны, куда показывал Коля.
- Что это? — спросил Коля друга.
- Не знаю, пойдём, проверим? — сам не понимая, почему, предложил Денис.
Коля уставился на него, пытаясь понять, шутит он или нет, но в темноте это ему не получилось.
- С ума сошёл? — на всякий случай поинтересовался он, хотя уже и сам решил пойти в ту сторону. Денис ничего не ответил и мальчики, переглянувшись, медленно направились на звуки.
Они подошли к одному из домиков-склепов, из которого доносились звуки. Вблизи они мало походили
