сколько объяснил:
— Он говорит, что мы расположили своих богов высоко, потому что считаем ниже своего достоинства смотреть в землю. Мы опускаем глаза в знак покорности, а, ища указаний, смотрим вверх. Но предначертанные пути начертаны на земле, и кто живет в ней, тот знает правильную дорогу. Людские боги малы числом, но, если они так сильны, почему их так мало? Сильный потому и силен, что умеет приумножить свое число. Жители земли бессчетны, они покорили все, что у нас под ногами, и тот, кто станет брать с них пример, покорит весь мир.
— Как зовут тех жителей земли, чьими путями вы следуете?
Ответ трульфа был короток и Фроско догадался о его значении.
— Он отказывается назвать их, — объяснил толмач очевидное.
Фроско просил, стратег угрожал, но больше трульф не проронил ни слова.
Магистр Лумпан слыл самым сведущим человеком по части существ размером меньше лягушки. Стеклянные ящики с живыми жуками и прочими мелкими тварями занимали большую часть его дома. Комната, когда-то служившая гостиной, была перегорожена пополам мелкой сеткой, за которой порхали разноцветные бабочки, а на ветвях дерева (росшего там же) висели куколки и гусеницы.
Известно, что обыватели косо смотрят на всякого рода чудачества, но к Лумпану отношение было, скорее, насмешливо-снисходительным. Ведь никто лучше него не умел вывести клопов из дома или извлечь впившегося в кожу клеща. Дети забегали к нему полюбоваться на бабочек и посоревноваться в храбрости, когда нужно было поймать сбежавшего из клетки скорпиона.
— Да, конечно, я уже приготовил, — сказал магистр, увидев у своего порога человека в облачении священнослужителя. Он удалился в глубину дома, оставив Фроско в некоторой растерянности. Настоятель потоптался немного на месте, но дверь осталась распахнутой, и он прошел внутрь. Загодя предупрежденный, он внимательно смотрел под ноги, чтобы не раздавить кого-нибудь из местных обитателей. Без формального приглашения он не хотел проходить далеко, однако ноги сами несли его к загородке с бабочками. Пестрые, порхающие существа казались ему и прекрасными и отталкивающими одновременно.
— И малые сии наследуют свойства Вселенной, — пробормотал он. Чуждый внешним проявлениям красоты, он искал оправдание в высших законах.
Вскоре Лумпан вернулся, держа в руках пузырек с темной жидкостью.
— Вот, все, как просили, — сказал он, — и передайте вашему иерарху, чтобы втирал прямо в темя, и неприятность в его волосах исчезнет в три дня.
Фроско отстранил пузырек обеими руками.
— Нет-нет, я не за этим. Я не от иерарха. Меня зовут Фроско, я настоятель из Ведячего Лога. Я пришел, можно сказать, от себя лично.
Лумпан посмотрел на снадобье так, словно теперь ему придется применить его на себе, причем, не иначе как внутрь.
— Странно, иерарх сказал, что пришлет кого-нибудь за ним в среду, после полудня.
— Но сегодня вторник, и до полудня еще два часа.
Лумпан смутился окончательно.
— В самом деле? Как странно идет время… чем могу служить?
— Вы бы не могли определить, кто здесь изображен?
Лумпан принял из рук Фроско медальон и тут же едва не уронил его — с давних пор руки магистра привыкли к куда более легким предметам.
— Любопытно, очень любопытно, — бормотал он, крутя медальон перед глазами. — Похоже на муравья. И видны детали, выгравированные, скорее всего, не случайно. Сейчас мы кое-что проверим… Постойте-ка! Если вы не за снадобьем, то зачем вы его забрали?
— Пузырек у вас в правом кармане. Нет, в другом правом, — уточнил Фроско, когда магистр начал безуспешно ощупывать левый карман сюртука.
Разобравшись со снадобьем, Лумпан расположил медальон на рабочем столе и взял в руки бронзовый кронциркуль, самый крупный из имевшихся в наличии.
— Вы полагаете, насекомое изображено в натуральную величину? — удивился Фроско.
— Нет, конечно. Но если пропорции соблюдены верно, я смогу понять, кто послужил образцом.
Вычисления продлились недолго. Покончив с ними, Лумпан сходил за толстым каталогом и принялся шелестеть страницами.
— Вот! — ткнул он в страницу с изображением муравья, угрожающе вскинувшего жвала. — Это черный муравей-воин.
Фроско изучил картинку и нашел несомненное сходство.
— А где можно познакомиться с ним живьем? — спросил он.
— Ох, — вздохнул Лумпан, закрывая книгу, — об этом стоит только мечтать. Черные муравьи в нашем королевстве не водятся. Искать их надо на востоке, в землях трульфов. Но это очень опасно. Никто из моих коллег, отправившихся на поиски, не вернулся обратно. Я могу показать вам их ближайших сородичей, красных муравьев.
На заднем дворе располагался сарай, служивший когда-то конюшней. Теперь места лошадей были заняты стеклянными ящиками, заполненными землей, камнями и сухими листьями. Сквозь стекло можно было разглядеть узкие проходы, прорытые в земле мелкими шестиногими обитателями. Насекомые сновали по проходам без видимой цели. Своею суетой они напомнили Фроско торговую площадь в ярмарочный день.
— Это не они, — сказал Лумпан, — и подвел Фроско к другому ящику, низкому и более широкому. В нем, среди сухой листвы копошились муравьи размером с ноготь и красноватого оттенка. Прямо в центре ящика лежал большой гладкий камень. Магистр пояснил:
— Красные муравьи такие же воины, как и черные. В природе они не строят муравейников, а путешествуют по земле, поедая все, что попадается по пути. Я пытаюсь приспособить их к оседлому образу жизни. Но чтобы у них не было ощущения, что их заперли в четырех стенах, я положил этот камень. Они бегают вокруг него и думают, что проходят милю за милей.
Фроско захотелось спросить, откуда Лумпану известно, о чем думают муравьи, но он не решился. Наверное, магистр знает о муравьях все же больше, чем настоятель о Провидении, чьи пути ему приходится толковать по долгу службы. Каталогами ему служили труды по истории, но они не были так ясны — оттого, должно быть, что не содержали картинок.
— А красные муравьи откуда? — спросил он.
— Они водятся в лесах к югу от земель трульфов. Я слышал историю, что и черные жили когда-то там же, но вражда с красными вынудила их уйти на север, где нет лесов и пропитание скуднее.
— То есть, красные муравьи сильнее черных?
— Да, пожалуй, что так.
— У нас муравьи-воины не водятся, поэтому, если черные нагрянут к нам, им нечего будет бояться.
— Могу только сказать, что, если они сумеют перейти горы, у меня прибавится работы.
«У стратега Арроги ее уже прибавилось», — подумал Фроско.
С вершины перевала открылся вид на долину трульфов. День выдался солнечным, воздух был чист и прозрачен, и неизведанная земля поразила Фроско своей четкой, безжизненной геометрией. Долина напомнила ему высохшую речную дельту. Быть может, таковой она и была тысячи лет назад, когда вода нашла в себе силы пробиться сквозь скалистую почву, расщепив ее на острова с острыми краями и плоскими вершинами.
Теперь он видел перед собой лабиринт сухих каньонов с каменистым дном и отвесными стенами. Он оглянулся на Аррогу. В глазах стратега чувствовалась тревога.
— Спускаться вниз опасно, — сказал Фроско, потому что понял: храбрый полководец не может позволить себе сказать это сам.
— Разведчики сообщили, что чуть ниже есть ровное место, достаточно обширное, чтобы разбить
