умысел, страшный…
Я еще покружилась немножко по комнате и остановилась возле Лизы. Девочка смотрела на меня с плохо скрываемым восторгом. Она была в точности такой, какой нам ее и описывали: тонкая длинношеяя девица с черной челкой и живыми глазами. На фоне Нади она смотрелась подвижной и быстрой кошечкой, которую стоит только поощрить — и она прыгнет к вам на колени, будет ластиться, играть. Но в случае опасности — и царапаться тоже.
— Ты! — наставила я на нее палец. — Грехов на душе много, девка, ой много у тебя грехов!
— У меня? — Лиза нервно засмеялась.
— Выйдем-ка, красавица, пошептаться бы…
— Никуда я с вами не пойду!
— Вижу! — взвыла я по новому кругу. — Вижу простор… Земля русская, широкая, деревня чистая, верующие люди там живут, без греха… Вижу, ребеночек там зародился, ангел, ангел! Но не судьба ангелу ножками землю теплую топтать… Железными крючьями волокут ангела в преисподнюю, не родится ребеночек, загубили злые люди…
Конечно, это было жестоко — все, что я говорила. Но рядом сидела бледная и погасшая Надя, едва- едва начавшая жить хорошая, добрая девушка, которая по вине вот этой Лизы — я была в этом уверена! — испытывает глубокое, мало с чем сравнимое страдание. И я должна была вернуть огонь в потухшие глаза, румянец на эти бледные щеки. Ведь была же она счастлива, пока в жизнь ее не вошла эта, уже много чего повидавшая девчонка!
— Кто, кто ребеночка загубил? Вижу, вижу, вижу… слышу, слышу, слышу…
Лиза молнией соскочила с дивана и схватила меня за руку.
— Кто вы? Чего от меня хотите?
— Моргана я, — сказала я низким голосом. — Ведьма. Дух от тебя злой идет и тяжелый, за версту чую. Порчу с тебя снять могу, много не возьму… Иначе изведешься в черной душе своей, диавол тебя сожрет! Много чего вижу я, много чего могу рассказать… Хочешь, силу тебе свою колдовскую передам? Хорошей ведьмой можешь стать, девка, цены тебе не будет… Хочешь?
— Мне? Хочу! — жарко шепнула Лиза, не отпуская моей руки.
— Так пойдем!
— Пойдем! А куда?
— Далеко не надо, мне дом покидать нельзя, колдовство еще действует, порчу снять надо… Вижу, кто порчу навел, вижу!
— Тихо! — дрогнула она. — Пойдемте…
Мы прошли на кухню, оставив позади изумленных Надю и Марию Николаевну. Для поддержания эффекта я остановилась на пороге и провела руками по воздуху, бормоча про себя только что придуманные заклинания.
На кухне я не сразу приступила к разговору. Нужно было как следует разогреть Лизу — мой расчет на то, что девчонка «поведется» на сказки о колдовстве и черно-белой магии, которые она так любила, оказался верным — и «добить» ее несколькими несложными трюками.
— Какое у тебя колечко красивое, — кивнула я на тонкое золотое кольцо с изумрудным глазком, надетое на ее безымянный палец. То самое кольцо, о котором упоминала в разговоре с братом Людмила Титова. — Кто подарил?
— Так, один человек… — помрачнела Лиза. — Не имеет значения.
— Зачем так говоришь? Имеет, ох как имеет… человек этот заговор на тебя сделал, силы лишил… Дай-ка… — Я протянула руку, требуя положить на нее кольцо. — Вот мы сейчас проверим, «чистое» оно или заговоренное!
Я накрыла колечко платком, завернула с четырех углов, пошептала над ним и вручила Лизе:
— Вот возьми его сейчас и выкини в окошко. Что смотришь? Выкини-выкини! Если вернется колечко обратно, значит, заговоренное оно. Значит, много бед может принести.
— А если не вернется? — с сомнением спросила Лиза.
— Ну, тогда, значит, простое кольцо, не заговоренное… было. Да ты что, девка? Сомневаешься, что ли?! Да ты вспомни, что это за человек! Сколько он зла тебе сделал, покоя лишил, сон украл! Мало ты мучилась? Заговоренное это кольцо, порченное, не сомневайся!
Внезапно решившись, Лиза схватила платок с завернутым в него кольцом, вскочила на стул, рванула форточку и, размахнувшись отчаянным жестом, выкинула его на улицу. Обернулась ко мне и ойкнула: на столе прямо перед ней лежало… то самое кольцо. Не веря своим глазам, она взяла его в руки. Сомнений не было! То самое кольцо!
— Значит, все это правда… — выдохнула она. — Значит, этот подлец и в самом деле… Значит, не от души он мне его дарил… Порчу наводил…
— Наводил-наводил, — подтвердила я невинно.
— Я же сама только что своими руками его выкинула! И оно вернулось… Но раз кольцо такое, раз оно заговоренное, значит… Значит, мне его носить нельзя, да? А как быть? Еще раз выкинуть? Может быть, в этот раз подальше, за город куда-нибудь выехать, и в реку его? А?
— Не поможет. Все равно обратно вернется. Колдовство — это тебе, деточка, не фунт изюму.
— А как быть?
— А вот как домой придешь, возьми две веточки ивы, мел возьми, нарисуй на полу круг, веточки скрепи крест-накрест, потом… — И я понесла какую-то чушь, главной целью которой было отговорить девчонку выкидывать ни в чем не повинное украшение. Ведь на самом деле минуту назад я дала ей в руки другое кольцо — то, которое перед визитом сюда вшила в край своего носового платка. А то кольцо, что Лиза сняла с пальца, я незаметно для нее зажала в другой руке, а потом, когда она потянулась к форточке, так же незаметно положила обратно на стол.
— …и после этого колечко твое очистится, можешь носить хоть всю жизнь, не снимая, зла не будет… А вот душу твою, девка, очистить будет сложнее. Черная душа у тебя, нехорошая. Дай-ка тарелку.
Присмиревшая Лиза оглянулась, выхватила из сушилки единственную, стоящую там тарелку и поставила передо мной. Я вынула из сумки с «магическими» причиндалами пузырек с черной жидкостью — обыкновенные чернила, но Лиза этого, конечно, не знала — и протянула ей:
— Вот, возьми и вылей в тарелку… Если есть в тебе колдовская сила — увидишь черный крест!
Закусив губу, девочка выполнила приказание. Чернила лились в тарелку тонкой струйкой и почти сразу же начали принимать форму четкого креста. На белом фоне тарелки широкий черный крест выглядел по-настоящему зловещим! Конечно, если при этом не знать, что до моего прихода и по моей же просьбе, изложенной по телефону, Мария Николаевна смазала поверхность это тарелки чем-то жирным, оставив посередине часть сухой площади в форме креста. Чернила заполняли форму на оставшейся чистой, нежирной площади, вот и все!
— Все! — хлопнула я рукой по столешнице. — Быть тебе настоящей ведьмой! Огромная, черная энергия в тебе — большую власть над людьми можешь иметь, черной птицей над всеми воспарить, судьбами управлять! Если все законы соблюдать будешь — в первые ведьмы Москвы сможешь выйти! Весь мир у твоих ног ляжет. Хочешь?
— Хочу! — жарко выдохнула она. — А какие законы?
— Первый закон: должна ты от наставницы своей, которая всю силу ведовства и тайны магии, самим Нечистым завещанные, ничего не скрывать. Второе: должна ты хотя бы одно зло действо, а лучше несколько, на душе иметь. Хорошие злодейства, качественные, чтобы страдала душа чья-нибудь невинная… Третье: обо всем, что на душе имеешь, — мне рассказать…
Опытного, взрослого, умного человека мне ни за что бы не провести таким простым и, надо признаться, дешевым способом. Но шестнадцатилетняя девчонка, да еще помешанная на «темных силах», купилась на мои слова сразу:
— Есть, есть у меня на душе это… злодейство! Год назад я аборт сделала…
— Это я знаю, — отмахнулась я. — Это не считается! Это не ты сама придумала сделать, тебя люди заставили… Ты другое что-нибудь вспоминай! Из недавнего желательно… Из такого, что вы с сестрицей своей задумали… С двоюродной родственницей…
— Вот черт! Так вы и про Алку знаете?
