Легенда о человеке-олене

разбить её уязвимое одинокое сердце.

– Люк Трентон, виконт Меррит, – произнесла Порция, сделав небрежную запись в тетради. Она со злостью посмотрела на Брука. – Мы, вдовы, очень благоволим к таким темным, измученным личностям.

Нет, невозможно! Она просто не может быть такой невнимательной! За все те годы, что Люк провел на войне, Сесилия ни разу не говорила с Порцией о своих надеждах – она даже самой себе боялась в них признаться – но, конечно же, подруга должна знать её достаточно хорошо, чтобы понять… Интуиция должна была ей подсказать…

– Спасибо, я весьма польщен, миссис Ярдли, – проговорил Люк из тени.

Нет. Он не станет этого делать. Он не может быть настолько жестоким.

– На самом деле, Порция, – произнесла Сесилия, намериваясь сменить тему разговора, – ты можешь найти готическое вдохновение в окрестностях, а не внутри дома. Денни, расскажи ей ту историю, что ты обычно рассказывал мне каждое лето, когда мы были детьми и гостили здесь.

Он нахмурил брови и взъерошил светлые волосы.

– Об уксусной бутылке?

– Нет-нет. О лесе, окружающем Корбинсдейл.

– Корбинсдейл? – переспросил Брук. – Вы говорите о поместье графа Кендала?

– Да, о нём, – ответил Денни. – Хорошо придумано, Сесилия. Эта история прекрасно подходит для готического романа Порции.

– Не знаю как насчет моего романа, – произнесла Порция, сделав ещё одну пометку в тетради, – но граф Кендал определенно подходит для моего списка.

– Подождите, – запротестовал Люк, – я отказываюсь чувствовать себя польщенным, если вы ставите меня в один ряд с этим старым дьяволом.

Он выдвинул кресло на освещенное огнем из камина пространство, и Сесилия не успела вовремя отвернуться. А, возможно, просто не смогла заставить себя сделать это. Порция была права: он выглядел измученным. Измученным, изможденным и постоянно нуждающимся в бритве. Грубая щетина покрывала заострившийся подбородок и худые, впалые щеки. Последнее время его лицо казалось сотворённым из тени, а не из живой материи. А глаза… За постоянным алкогольным туманом невозможно было разглядеть их зеленый цвет. Когда их взгляды встретились, она увидела только зрачки: два твердых, черных кусочка магнетита [4], которые поймали её в ловушку, вытянули воздух из лёгких и полонили сердце.

Ох, Люк. Что с тобой случилось?

Он отвернулся.

– Старый дьявол, о котором ты говоришь, уже почти год как мертв, – проинформировал его Денни. – Его сын унаследовал титул. Неплохой парень.

– Если верить тому, что говорят леди, – на губах Порции вспыхнула озорная улыбка, когда она подчеркнула имя лорда Кендала в своей тетрадке, – он предпочитает вдов. Ах, мистер Дентон, вы просто обязаны пригласить его на обед!

– Не могу. Его нет в Корбинсдейле. И никогда не бывает в это время года.

– Какая жалость, – сухо вставил Брук.

– И в самом деле, – вздохнула Порция. – В моем списке снова всего один кандидат.

– Оставь его в покое. – Проклиная свою необдуманную реплику, Сесилия добавила: – Я имела в виду лорда Кендала. И отложи свой список. Денни собирается рассказать историю.

Люк передвинулся на краешек своего кресла. Его холодные, тусклые глаза захватили её в плен, когда он задал краткий и язвительный вопрос:

– Ревнуешь, Сесси?

Сесси. Долгие годы никто так её не называл. С той самой ночи, перед его отъездом. Тогда, накручивая прядку её волос на палец, он склонился к девушке с высокомерной, но неотразимой улыбкой, приподнявшей один уголок его рта: «Ты будешь по мне скучать, Сесси?»

Прошло четыре года, а она реагировала так же сильно, как и той ночью: сердце забилось чаще и сильнее, горячая волна румянца залила её до шеи.

Она постоянно скучала по нему. И продолжает скучать.

– Не смеши меня, – ответила она, сделав вид, что не поняла, о чем он. – С чего мне ревновать лорда Кендала?

– Да, это нелепое предположение, – Порция издала гортанный смешок. – Все знают, что Сесилия выйдет замуж за Денни.

Подняв бокал виски, Люк вернулся в тень.

– Правда?

Ей послышалось разочарование в его голосе? Или это была скука? И, во имя небес, почему её это волнует?

– Денни, не расскажешь ли ты Порции ту историю? Пожалуйста. Она такая занимательная, – заставила себя произнести бодрым голосом Сесилия, несмотря на то, что слезы щипали ей глаза.

– Как пожелаешь. – Денни подошел к камину и пошевелил огонь, вызвав сноп оранжевых искр. – История берет своё начало задолго до моего рождения. Всем местным жителям хорошо известно, что лес, простирающийся между Свингфордом и Корбинсдейлом, проклят.

– Проклят, – усмехнулся Брук. – Невежество и предрассудки – вот настоящие проклятия. И средством от них является образование. Ты ведь оказываешь финансовую помощь школе в Свингфорде, Денни?

– Это предание, – сказала Порция. – Даже школьники понимают разницу. Они могли бы научить вас кое-чему, что касается воображения. Ваш цинизм не только утомителен, он достоин жалости.

– Вы меня жалеете? Как забавно.

– Жалость не поможет вам попасть в мой список.

– Серьезно? – ухмыльнулся Брук. – Кажется, с лордом Мерритом это сработало.

С неё довольно. Сесилия вскочила на ноги.

– Мужчина-зверь! – воскликнула она, сделав широкий жест в сторону окон. – В этом лесу живет дьявольское создание: наполовину человек, наполовину зверь.

Наконец, внимание всех присутствующих было устремлено на неё. Даже Люка. Первый раз за всю неделю. Он смотрел на нее как на безумную.

– В самом деле, Сесилия, я как раз подходил к этому, – произнес Денни недовольно.

В извинение девушка пожала плечами. Она сожалела о том, что испортила конец истории, но он заслужил это своей медлительностью.

– Мужчина-зверь? – переспросила Порция, широко раскрыв глаза. – Мне нравится, как это звучит.

Её карандаш забегал по бумаге.

Брук заглянул через её плечо.

– Делаете заметки для романа или увеличиваете список?

– Это зависит от того, какое именно животное мы обсуждаем, – спокойно ответила она и посмотрела на Денни, – надеюсь, какого-нибудь большого свирепого кота? Клыки, когти и мех?

– И снова вынужден тебя разочаровать, – ответил Денни. – Ни клыков, ни когтей. Это олень.

– Ах, ветвистые рога! Так даже лучше, – она сделала ещё несколько пометок. – И как зовут это… этого мужчину-зверя? У него же есть имя?

– На самом деле, – сказал Денни, – большинство местных жителей вообще избегают разговоров о нём. Они считают, что можно накликать беду, просто упомянув об этом существе. А увидеть его – знак скорой смерти.

– Превосходно. Все это так вдохновляющее. – Карандаш Порции превратился в огрызок. – Он, подобно кентавру, разделен надвое? Четыре копыта и две руки?

– Нет-нет, – возразила Сесилия. – Он получеловек-полузверь, но не в этом смысле. Он меняет форму по собственной воле. Иногда предстает в образе человека, иногда – животного.