— Да. Чем обязан?
Ларин вынул из кармана удостоверение.
— Капитан Ларин, Уголовный розыск,— представился он.
Порывшись в сумке, Белый достал лицензию и протянул ее Ларину.
— У меня на прошлой неделе уже проверяли документы,— отрапортовал он.
— Нет,— сказал Ларин,— я не по этому вопросу.
— А по какому?
— Игорь Шаповалов сказал нам, что вы брали на продажу картины Владимира Васильева.
— Да. Он давал мне свои картины. Кстати, позавчера на них впервые нашлись покупатели.
Ларин развернул портреты Мокеева и Старова, нарисованные Шаповаловым, и протянул их Белому.
— Случайно не эти двое? — спросил он.
Белый внимательно рассмотрел рисунки.
— Да, это они,— сказал продавец.— У меня было три картины Васильева. Они их купили, сказали, что для оформления интерьера гостиницы. А что случилось?
— Вчера была убита Тамара Васильева, вдова художника, и похищены все Васильевские картины. Нам известно, что накануне кто-то пытался купить их. Может быть, эти двое. Вы ничего не можете о них рассказать?
Услышав это, Белый задумался.
— Я их видел первый раз,— сказал он.
— Может, в разговоре они упоминали общих знакомых?
— Нет,— покачал головой Белый.
— Если вдруг вы увидите их или что-нибудь о них узнаете, позвоните, пожалуйста,— Ларин протянул Белому визитку.
— Хорошо,— кивнул головой Белый,— если что-нибудь узнаю, позвоню.
— Спасибо, всего доброго,— Ларин пожал продавцу руку и зашагал по Невскому в сторону станции метро.
Белый смотрел ему вслед, пока капитан не скрылся в толпе. Он закурил и задумался. Белый вдруг понял, что мог запросить за картины Васильева гораздо большую цену. Но поезд ушел. Впрочем, ушел ли? Торговец картинами вспомнил, что он узнал в одном из вчерашних покупателей продавца из галереи «Омега» на Литейном. Но он ли это был? Если — да, то с этим человеком, пожалуй, стоит еще раз встретиться и поговорить.
Пока Виктор Белый размышлял, капитан Ларин направлялся в сторону отделения милиции. События последних двух дней были неожиданными для оперативника. Никогда прежде он не занимался расследованиями похищений картин. Ларин вообще плохо представлял себе мир, в котором жили художники и люди, окружающие их. Почему были похищены картины Васильева? Кому и зачем они понадобились, если до сих пор никто не давал за них и копейки?
Ларин проехал две остановки на метро и вышел на «Василеостровской». Дальнейший путь до отделения он проделал пешком. Мысли капитана вновь и вновь возвращались к нынешнему делу. Кто такой был Васильев? Ларин знал, что художников в Питере много, может быть, несколько тысяч. Какое место среди них занимал Васильев? Где можно получить объективную информацию о нем?.. Думая об этом, Ларин шел в сторону отделения. Постепенно мысли его стали течь более упорядоченно, и в голове начал складываться план действий.
Утро следующего дня Ларин, как обычно, начал с большой чашки черного кофе и бутерброда с сыром на кухне. Маша еще спала. Допив кофе, Ларин выкурил сигарету и вышел на улицу. Утро было холодным, ночью неожиданно случились заморозки.
Вместо привычного маршрута в сторону «конторы», Ларин направился в сторону центра. Он поехал в Публичную библиотеку. Последний раз Ларин был там много лет назад, когда учился в Академии. Он тогда собирал материалы для курсовой работы. Ларин уже не помнил, что за книги он заказывал, но он хорошо запомнил неповторимый запах читального зала. Запах книжных полок, стопок газет, деревянных столов и паркета. Войдя в зал, капитан огляделся и отметил, что в нем немногое изменилось.
Через полчаса Ларин уже сидел за одним из столов с включенной лампой. Рядом с ним лежала стопка ежемесячных «Альманахов современной живописи»...
Оставим на некоторое время оперативника в читальном зале, дав ему возможность основательно ознакомиться с миром искусства, куда неожиданно забросила его служба. Вернемся к Виктору Белому, который также начал сегодняшнее утро не как обычно.
Накануне Белый позвонил напарнику Анисимову и попросил подменить его с утра. Белый направился в галерею «Омега». Он пришел туда в одиннадцать часов, прямо к открытию. Галерея состояла из трех залов. В двух из них по стенам висели картины, в третьем находился прилавок, на котором были выставлены изделия из бересты, шкатулки и другие деревянные побрякушки. Зайдя внутрь, Белый не спеша прошелся по всем помещениям. За прилавком стоял молодой человек с рыжеватой бородой. Белый решил не терять времени даром и обратился прямо к нему. Он достал из сумки портрет Мокеева, полученный вчера от Ларина.
— Здравствуйте,— обратился Белый к продавцу.
— Добрый день,— ответил тот.
— Скажите, работает ли сейчас у вас этот человек? — Белый протянул продавцу портрет Мокеева.
Работник галереи внимательно рассмотрел рисунок Шаповалова.
— Он уже месяц, как уволился.
— Когда я прошлый раз заходил, мы разговорились,— сказал Белый.— Он просил зайти, когда у меня появится керамика. Вы не знаете его телефон?
— Сейчас посмотрю,— продавец достал потрепанную записную книжку, стал отыскивать в ней нужную страницу.— Вот. Дима... Черт! Можете разобрать?
Он протянул книжку Белому, указывая пальцем на нужную ему строчку. Разобрать что-либо в этой записной книжке действительно было мудрено. Одна надпись налезала в ней на другую, что-то было зачеркнуто, что-то написано неразборчиво. Но самое неприятное было то, что часть записей на странице, которую рассматривал Белый, расплылась от воды.
— Вы, наверное, недавно под дождь попали,— сказал Белый.
Нужный ему телефон разобрать было невозможно, половина цифр в нем превратилась в голубоватые пятна.
— А адрес понятен,— пробурчал Белый.
— Запишите хотя бы адрес,— равнодушно сказал продавец.
— Спасибо,— Белый записал адрес Мокеева на обратной стороне его портрета: Лиговский, сорок четыре, квартира пятнадцать.
Выйдя из галереи, Белый сел в свой белый «Москвич» и поехал на Лиговку. Он пока еще не представлял себе, что будет делать. Машинально доехав до Литовского, Белый поехал вдоль домов, читая их номера. Сорок четвертый дом находился недалеко от Московского вокзала. Это было мощное серое здание, имеющее глубокий двор. В народе его называли «Перцов дом» в память о прежнем владельце. «Москвич» Белого заехал во двор.
Белый заглушил мотор, вышел из машины. Он прошелся вдоль парадных, нашел ту, где находилась пятнадцатая квартира. Пока у него еще не было никакого плана. Он просто стоял и смотрел на черную свежевыкрашенную дверь парадной.
На Литовском, возле Московского вокзала, как всегда в это время, была длинная автомобильная пробка. Белый выехал из двора Перцова дома и влился в поток машин. Минут пятнадцать он стоял в пробке и наконец, миновав ее, оказался на площади и поехал домой.
Дома Белый, не мешкая, вошел в комнату и снял телефонную трубку. Он позвонил в справочное. Дозвониться удалось не сразу, но Белый терпеливо ждал, слушая автоответчик. Наконец на том конце провода ответили.
— Восемьдесят вторая, справочное слушает,— услышал Белый.
