Счастливый день

жива моя покойная старушка, мы бы ещё раньше узнали. У женщин на это глаз гораздо острее.

Мурсал. У женщин?

Дуньямалы. Да.

Дуньямалы-Киши и Нури заливаются весёлым смехом. Мурсал растерян.

Мурсал. Не понимаю, почему это у женщин должен быть глаз острее при взгляде на нефть.

Дуньямалы. На нефть?

Мурсал. Ну, да... (Запнулся, но потом решительно.) Под вашими виноградниками, здесь, обнаружена нефть!

Дуньямалы (медленно вставая). Нефть?

Мурсал. Да, нефть. Богатые залежи!

Дуньямалы (не веря своим ушам). Нефть? Нури, ты слышишь? В нашей долине, под виноградником?

Мурсал. Да, в вашей долине, под вашим виноградником. Геологи определили это с предельной точностью. Правда, она залегает на большой глубине, и это, конечно, усложнит нашу задачу, но... но мы её всё равно должны взять.

Дуньямалы (тяжело дыша). Значит, здесь, в совхозе, среди виноградных кустов, вы будете ставить буровые? Так?

Мурсал (махнув рукой и горько улыбнувшись). Какие там буровые, отец!

Дуньямалы (с облегчением). Ну, это уже легче... Я старый человек, Мурсал, ты меня в другой раз так не пугай, пожалей моё сердце. Если вышек ставить не будешь, то это ещё не такая беда.

Мурсал (мягко, сочувственно). Вышки... Это был бы ещё удачный выход из положения.

Дуньямалы. Как удачный?

Мурсал. А так: поставили бы их среди кустов, они гнали бы нефть, а виноградники спокойно росли бы и росли вокруг. Мне очень тяжело говорить вам, но тут дело более серьёзное. Сюда надо прокладывать удобные дороги, проводить нефтепроводы, строить подсобные помещения. Я инженер, и я знаю, — недра здесь капризные, надо ждать выбросов... Короче говоря, чтобы добыть нефть, которая под нами, придётся всё это (обводит рукой вокруг, подбирает слова) снести... разрушить...

Дуньямалы. Разрушить? Радость и гордость моей жизни? Мои виноградники? Ты посмотри! Каждая из этих лоз прибавляла по одному седому волосу на моей голове!

Мурсал. Что вы мне говорите? Разве я не понимаю?

Дуньямалы (с болью). Не понимаешь! Не понимаешь!

Мурсал. Со вчерашнего дня, когда я узнал об этом, я ещё глаз не сомкнул, верите? Мне сказали: думайте, товарищ Мурсал, может быть, можно как-нибудь спасти виноградники. И вот я думаю. Советовался с людьми, перебрал десятки способов, и ничего не могу придумать. Никакого просвета!

Дуньямалы (словно про себя). Никакого просвета...

Мурсал. Никакого.

Дуньямалы. Значит, это конец.

Мурсал. Зачем говорить такие слова? Сегодня я ещё не вижу выхода, но кто может поручиться, что будет завтра?

Дуньямалы (тихо). Не надо успокаивать и утешать меня из жалости, — я не слабая девушка. То, что годится для Гюльтекин, для меня не подходит. (Сурово, жёстко.) Правда всегда была выше жалости.

Мурсал. Я знаю, какую боль я причиняю вам, но мне поручили сказать, и я пришёл...

Дуньямалы. Пришёл — и принёс страшную весть. (Он словно постарел за эти минуты. Опустив голову и тяжело переступая, медленно уходит.)

Нури (укоризненно). И вам не жалко дедушку? Не жалко?

Мурсал (мягко). Ты ещё ничего не понимаешь, дорогой. Ради счастья твоего и таких, как ты, люди творят чудеса. Твоё будущее — светло... (Отстраняет Нури, нахмурился.) Чёрт возьми, но старик всю жизнь, всю душу свою вложил в эти виноградники, с ним действительно может случиться удар. (Уходит.)

Нури (проводив его взглядом). Ох, и путаный же дядька. Всё у него наоборот: меня в консерваторию посылает, в совхозе нефть находит... (Подходит к своей модели, возится с ней и поёт.)

Э-эй... Э эй!..
Пейте, кони мои, пейте, кони мои.
Эй, вороной!
Эй, озорной!
Все ко мне, сюда!
Пейте прохладную,
с гор водопадную, —
Вот вам, красавчики,
Чистая вода,
сладкая вода...

Вбегает Гюльтекин.

Гюльтекин. Отец здесь?

Нури. Ты разве видишь его здесь?

Гюльтекин. Нет. Я вижу здесь только грубого и невоспитанного мальчишку, который дерзко отвечает своей тётке.

Нури. А зачем тётка обманывает своего племянника и посылает сегодня искать того почтальона, который приходил вчера?

Гюльтекин. Замолчи, пожалуйста. Ты ещё и болтун к тому же. Сюда никто не приходил?

Нури. Приходил.

Гюльтекин. Кто?

Нури. Тот самый. Твой инженер.

Гюльтекин (сразу меняя тон). Нури, миленький! Ты очень хороший мальчик, и я тебя очень люблю. Скажи, Нури, он разговаривал о отцом?

Нури. Разговаривал.

Гюльтекин (лаская его). И ты слышал, о чём они говорили?

Нури. Что я глухой, что ли? Конечно, слышал.

Гюльтекин. Скажи, скажи, миленький, что он сказал отцу?

Нури. Ты лучше спроси, что твой инженер сказал мне.