Он бегло посмотрел на наши визитные карточки.
— Садитесь, пожалуйста, господа. Чем могу быть вам полезен?
Холмс ответил вежливой улыбкой:
— Именно об этом я хотел бы узнать у вас, сэр.
— У меня, сэр?
— Гм… Допускаю, что случилась какая-то ошибка. Но мне через посредника была передана информация, что профессору Пресбери из Кэмфорда срочно требуется моя помощь.
— Даже так? — Мне показалось, что пристальный взгляд серых глаз профессора мгновенно утратил доброжелательность. — Значит, вам была «передана информация»? Не могу ли я поинтересоваться — кем именно?!
— Прошу извинить меня, профессор, но именно это является конфиденциальным. Однако, если эти сведения ошибочны, не смею на них настаивать. Мне остается лишь попрощаться с вами, разумеется, предварительно принеся свои извинения.
— Ну, нет уж! Я не намерен оставлять подобные случаи без внимания, особенно теперь, когда вы до такой степени возбудили мой интерес. Можете ли вы представить мне какое-нибудь письменное подтверждение своих слов? Письмо, телеграмму? На худой конец — простую записку?
— Нет.
— Не будете же вы утверждать, будто я сам пригласил вас сюда?
— Я бы не хотел отвечать на такие вопросы, сэр.
— Да ну? — с издевкой заметил профессор. — Ладно, на этот-то вопрос я могу получить ответ и вопреки вашему согласию!
Он дернул за шнурок звонка. Меньше чем через минуту на пороге кабинета возник наш лондонский знакомый.
— Входите, мистер Беннет. Вот эти два джентльмена, явившиеся из Лондона, уверяют, что их сюда приглашали. Вы ведете всю мою переписку. Значится ли у вас корреспондент по имени Холмс?
— Нет, сэр, — потупившись, ответствовал Беннет.
— Итак, вопрос решен. — Профессор уставил на моего спутника свирепый взгляд. — Должен сказать, джентльмены, — он резко подался вперед, опершись костяшками пальцев о столешницу, — что ваше появление теперь выглядит вдвойне подозрительным!
Холмс пожал плечами.
— Мне остается лишь извиниться перед вами за наш ошибочный приход.
— Этим вы не отделаетесь, мистер Холмс! — взвизгнул пожилой джентльмен, и его лицо вдруг исказилось гримасой немыслимой ярости. Он заступил нам путь к двери, ожесточенно размахивая в воздухе кулаками. — Не думайте, что вам удастся так легко отсюда уйти!
В дикой злобе, с какими-то странными ужимками, он обрушил на нас потоки брани. Уверен, что нам только силой удалось бы пробиться к выходу, не вмешайся мистер Беннет.
— Дорогой профессор, — закричал он, — подумайте о своем положении в обществе! Что скажут о вас в университете! Мистер Холмс — человек, пользующийся в Лондоне доброй славой. Нельзя так вести себя с ним из-за какого-то недоразумения!
Наш слишком неприветливый хозяин угрюмо сделал шаг в сторону. После всего, что сопутствовало этой встрече, было большим облегчением снова очутиться в тени университетской аллеи. Но Холмса это происшествие, по-видимому, лишь позабавило.
— У нашего маститого ученого явно не в порядке нервы, — заметил он. — Допускаю, что, вторгаясь к нему, мы были не очень тактичны, однако же смогли понаблюдать за ним в непосредственной близости. Что и требовалось. Но слышите, Ватсон, — он пустился в погоню за нами! Как видите, ярость действительно не давала ему оставить нас в покое.
К моей радости, вместо взбешенного профессора из-за поворота аллеи выбежал его ассистент. С трудом переведя дух, он остановился напротив нас:
— Мне так тяжело было наблюдать за этой сценой, мистер Холмс! Я должен извиниться перед вами.
— Не волнуйтесь, юноша! Человек моего рода занятий привык сталкиваться и с худшим.
— Но я в самом деле никогда не видел профессора в таком возбужденном состоянии! С ним просто боязно находиться рядом. Вы понимаете теперь, почему мы с его дочерью так беспокоимся? При этом о помрачении ума речь не идет: его рассудок совершенно ясен!
— Даже слишком! — кивнул Холмс. — В этом и состоит моя ошибка. Как видим, память у него существенно крепче, чем я ожидал. Между прочим, нельзя ли, раз уж мы здесь, взглянуть на окно комнаты мисс Пресбери?
— Вот оно, посмотрите. Второе слева, — показал мистер Беннет, когда мы, пробравшись через кусты, вышли на участок, откуда был хорошо виден весь особняк.
— Ого, туда совсем не просто залезть. Хотя… Посмотрите: снизу тянется плющ, а над ним, вон там, водосточная труба. Все это, что ни говори, точки опоры.
— Честно говоря, я не смог бы туда влезть, — признался мистер Беннет.
— Разумеется! Для обычного человека это, безусловно, будет крайне рискованным делом.
— Мистер Холмс, я должен сделать вам еще одно признание. Мне удалось добыть координаты того господина, которому профессор отправляет письма по лондонскому адресу. Сегодня утром я сумел скопировать адрес. Поступок, позорящий честь личного секретаря, — но что мне еще оставалось!
Холмс взглянул на адрес — и спрятал бумажку в карман.
— Дорак? Интересное имя! Славянское, надо думать. Пожалуй, это важная деталь. Возвращаемся в Лондон сегодня же: не вижу смысла оставаться здесь. Арестовывать вашего шефа не за что — он не совершил ничего преступного. Поместить его под наблюдение врачей тоже нет никаких оснований: невозможно доказать, что его разум пошатнулся. Остается лишь выжидать…
— Но как же нам с Эдит быть?
— Наберитесь терпения, мистер Беннет. События, думается, начнут разворачиваться очень быстро. Если я хоть что-то правильно понимаю — перелома можно ожидать во вторник. В этот день мы, разумеется, прибудем в Кэмфорд. При всем том могу признать, что обстановка в доме крайне напряженная. Так что, если у мисс Пресбери есть возможность продлить свою отлучку…
— Это несложно.
— Тогда ей лучше остаться в Лондоне до тех пор, как мы не убедимся, что опасность окончательно миновала. А ваш шеф пусть пока ведет себя как его душе угодно, не надо ему возражать. Насколько я понял, когда он в хорошем расположении духа, с ним вполне можно ладить…
— Смотрите, вот он! — испуганно прошептал Беннет.
Мы увидели сквозь листву, как в дверном проеме возникла высокая, статная фигура профессора. Он стоял, чуть наклонившись вперед и как-то странно покачивая свешенными вдоль тела руками. Озираясь, он вертел головой во все стороны. Беннет тут же махнул нам рукой в знак прощания и, скрывшись за деревьями, вскоре появился рядом с профессором. Они отправились в дом, разговаривая о чем-то и отчаянно жестикулируя, — слов не было слышно, но, судя по всему, разговор был напряженный, пожалуй, даже ожесточенный.
— По-видимому, сей досточтимый джентльмен догадался, что происходит, — заметил Холмс, когда мы возвращались в гостиницу. — После этой краткой встречи у меня сложилось впечатление, что профессор — личность на удивление ясного ума и прекрасной логики. Вспыхивает, как порох, но тем не менее я его понимаю: трудно не взорваться, когда за тобой следят детективы, — и вдобавок нетрудно заподозрить, что их послали твои домочадцы. Тревожусь за нашего Беннета: должно быть, ему приходится туго.
По дороге Холмс заглянул на почту и послал какую-то телеграмму. Получив к вечеру ответ, он показал его мне:
«Ездил на Коммершл-роуд, видел Дорака. Пожилой чех, любезен и обходителен. Хозяин большого универсального магазина. Мерсер».
— С Мерсером у вас не было случая познакомиться, — сказал Холмс. — Обычно он выполняет для
