— Твой, — закончил уточнять он. Большей информации не требовалось. Змея нырнула в карман куртки, заглотила паспорт и отрыгнула его в пасть другой змеи. Страж закона растворил полученный ценный груз в кислоте своих глаз и поинтересовался:
— Чего здесь делаешь?
— Иду, — ответил я. — К специалисту по экзекуции личности.
— О блин, — пробурчал милиционер. — Когда же вы все поймете!
— Чего поймем? — не понял я. — Кто — мы?
— Вы. Ты, ты, ты и ты, — начал он тыкать в меня пальцем. С каждым тычком его палец становился все ближе к моему носу. — А еще — ты, ты и ты. Вы никакие не личности! Вы — серость, ничтожества, как же вы можете быть личностями? Невозможно сделать не личностью того, кто и так не личность… Ладно, свободен.
Змеи вновь обменялись грузом. Милиционер уставился на другую сторону дороги, выискивая, кого бы еще назвать не личностью. А мне было немного обидно, но я молчал, только мысленно сказал ему: «Я — личность!». Он, так же в моих мыслях, смерил меня мысленного своим издевательским взглядом и сообщил: «Нет». «Ну и ладно, — подумал я. Подумал так, что даже мысленный собеседник не услышал, что я подумал. — Черт с тобой». И пошел дальше. Светофор на перекрестке специально к моему приходу подогнал красный свет. Я остановился и достал сигарету.
— Курить вредно, — сообщила весьма миловидная девица, остановившаяся за левым моим плечом. Я знал, что она миловидная еще до того, как обернулся.
— Это почему же? — поинтересовался я. Она улыбнулась.
— Потому, — ответила она, — что я не курю. Потому и не курю, что вредно.
— А я курю, — решил я поспорить с ней. — Потому и не вредно.
— Мне кажется, что так мы ни к чему не придем, — сказала девица и кокетливо хихикнула. — У меня есть более веские аргументы в пользу моей позиции.
Она схватилась обеими руками за маечку у шеи и одним движением порвала ее, освобождая из-под покрова ткани неплохую такую грудь.
Дальше мысль не пошла. Страж закона по-прежнему стоял ко мне спиной, и я отвернулся от него. Дойдя до перекрестка, я закурил, дожидаясь зеленого света. Я успел выкурить полсигареты, пока он, наконец, дал мне возможность перейти дорогу. Машины провожали меня взглядами, а я не обращал на них внимания, будто бы их не существовало. Наверное, им было обидно, и, уже перейдя, я обернулся и сказал им:
— Всем привет! — пусть знают, что я не зазнался. Что я их еще узнаю. А они, похоже, зазнались, и, увидев, что я обратил на них внимание, тут же демонстративно отвернулись от меня. Я хмыкнул про себя, и подумал про себя же: «Смешной какой».
Идти надо было еще долго, и время уже не позволяло продолжать путь пешком. «Надо сесть на автобус, — подумал я. — Или хотя бы в автобус». Я бы не подумал именно так, но уж больно удобно объект моих мыслей остановился прямо там, где я стоял. Ну, то есть, не совсем там же, но очень близко. И открыл двери.
— Спасибо, — сказал я водителю, забираясь по лестнице.
— Да не за что, — ответил водитель. — Я всегда подбираю голосующих.
Ах, да, точно, я же голосовал. Я пробрался поглубже в салон и нашел свободное место. Почему-то захотелось сесть. Но я решил держать себя в руках, благо, они еще не устали.
— Свежие билетики берем, берем свежие билетики, — прошла между рядами тетка с огромной сумкой на животе.
— О! — встрепенулся мужик, сидевший на присмотренном мной свободном месте. Он проснулся, и, похоже, был этому очень рад. — Дайте мне пару свежих!
Тетка засунула обе руки в сумку, позвенела там чем-то; похоже, того, что надо, нашарить она не смогла и засунула в сумку голову. Вернувшись и выключив фонарик, она протянула мужику два предмета, завернутых в белую бумагу, и повернулась ко мне.
— Чего стоим? Вам сходить на следующей станции!
— Да? — удивился я. — Почему станции?
— Молодой человек, — терпеливо сказала тетка. — Вам сходить на следующей станции. Пожалуйте к выходу.
— Хорошо, — решил я на всякий случай поверить ей. И пошел к выходу.
Выйдя в тамбур, я прислонился к двери. Надпись «не прислоняться» на ней была стерта до состояния «слон», и поэтому слушаться ее смысла не было: слона поблизости не наблюдалось. Голова опять начала болеть. Я извлек из недр одежды бутылку и сделал пару глотков. Немного полегчало. Сделал еще пару.
Недавняя тетка с сумкой вышла в тамбур за мной и спросила:
— Почему курите? Здесь нельзя!
— Извините, — сказал я, и потушил невесть откуда взявшуюся у меня в руке сигарету.
— Не извиню! — сообщила она, протыкая меня взглядом. Я потупился. Мне стало как-то неловко. Я достал бутылку газировки и сделал несколько глотков.
Тетка вышла в тамбур, бросила на меня взгляд и удалилась в другой вагон.
Транспортное средство остановилось, дверь с надписью «слон» уехала из-под моей спины. Я встал, стряхнул со штанин камушки и направился в проходной двор. Позади, погудев на прощание, электричка отправилась дальше по улице. Утонув в болоте дворов, я присматривался к цифрам на домах, и никак не мог найти нужные мне. Постоянно забредая невесть куда, я возвращался туда, откуда начал.
Слава богу, не бывает бесконечных путей, и, в конце концов, я узнал нужный мне подъезд. Надо было подняться на третий этаж. Это не составило большого труда.
На темной деревянной двери кто-то прибил крупные медные буквы: «ты — ничтожество». Я остановился.
— Ты — ничтожество, — повторил я надпись. И постучал. Дверь оказалась открытой, и я толкнул ее чуть сильнее. Зашел в полутемную прихожую.
— Кхм-кхм, — сказал я громко.
— О, вы пришли! — донеслось из глубин квартиры. — Проходите в комнату прямо!
Я последовал инструкции. Комната оказалась маленькая, со столом, на котором светилась настольная лампа, стулом и диваном. Больше ничего в комнате не было. Окна тоже. Я уселся на диван — и он нехотя принял мой вес, скрипнув пружиной. Через минуту в комнату вошел человек.
В полумраке он был похож на демона.
— На что жалуемся? — спросил он.
— На личность, — честно ответил я.
— А что вам в ней не нравится?
— Все, совершенно все без исключений.
— Продолжайте.
— Ну, во-первых, я не люблю свою работу. Ненавижу ее. Терпеть не могу! А приходится терпеть, потому что завишу от нее. Не будь я личностью — я бы принял ее как данность. Во-вторых, я не могу воспринимать легко то, что у меня часто болит голова. Я, как личность, знаю, что бывают люди, у которых такого нет. А голова меня сводит с ума, как заболит — хоть бы умереть, думаю я. В-третьих, меня замучила одышка. Я, пока дошел до вашей квартиры — чуть не помер! И сейчас еще до конца не пришел в себя. В- четвертых, я устал от соседей, не дающих мне слушать музыку после десяти вечера. Они долбят в стену, приходят, орут на меня… А не будь я личностью — я бы даже не подумал слушать музыку в такое время!
— Ясно, — перебил он меня. — Я вам пропишу одно чудодейственное средство, поможет быстро.
— Да?
— Да.
— Спасибо! Вы даже не представляете, как поможете мне…
Он тем временем достал из кармана пиджака пистолет и выстрелил мне в голову. Я начал медленный путь во мрак, как будто проваливаясь сквозь пол…
Слава богу, не бывает бесконечных путей, и, в конце концов, я узнал нужный мне подъезд. Надо было
