— Да уймись же ты наконец, — обратился к своему разволновавшемуся другу Носков, — Охотникову и Лагутину уже закопали, где-нибудь в лесочке, а сейчас и Зацепин с грузом прибудет, разберемся и с ним. Свое он получит, мало, что ли, он нам нервов потрепал?
— А если он смоется с деньгами? — задал логичный вопрос будущий депутат областной думы, карьера которого неминуемо приближалась к своему бесславному концу.
— Куда он денется. Мои ребята за ним следят, — самоуверенно произнес авторитет. А мне известно, что твои люди уже давно спят мертвецким сном. Кудимов не церемонился ни с кем, кто рискнул встать на его пути и тем более отобрать его деньги.
Вдруг в комнату с криком влетел один из бритоголовых из службы безопасности, подхватил с дивана пульт дистанционного управления, забарабанил пальцами по кнопкам и после нескольких неудачных попыток врубил внушительных размеров телевизор.
— Босс, там по ящику вас показывают, — затараторил ответственный за безопасность встречи головорез.
— Что такое? — удивленно произнес Носков, увидев себя и Блаженова на экране, а затем пришел в ярость и стал крыть отборным матом.
Блаженов растерянно хлопал глазами, сидел на стуле за столом и не понимал, в чем тут дело.
Они долго носились по всему дому и искали замаскированные «жучки» и видеокамеры.., но тщетно. Наш фургон удалялся от места, где был заснят чудесный репортаж о перевоплощении, о хамелеоне. Съемочная бригада ликовала, а особенно радовался Роман, он даже подлетел ко мне и поцеловал. Я, честно говоря, и не сопротивлялась, но все же отстранила этого сумасшедшего нахала, когда почувствовала, что проявление эмоций несколько затянулось. Вдруг Скоровский изменился в лице, сделался угрюмым и произнес, заглушая шум и ликование:
— Это им за Пашку. — В ту же секунду вся съемочная бригада затихла. Каждый занялся своим делом, и все пошло своим чередом.
— Как насчет того, чтобы вместе поужинать прямо сейчас? — шепнул мне Роман.
— Я принимаю предложение, — взглянула ему в глаза и поняла, что я готова на более близкие отношения. Давно я уже не встречала такого мужчину, как Роман Скоровский.
— Отлично, — обрадовался он и снова поцеловал меня.
Эпилог
На экране телевизора в гостиной Носкова появилась красная физиономия лидера национал-рабочей партии Жиновского. Молодая симпатичная журналисточка подлетела к нему с микрофоном в руке, когда тот выходил из зала заседаний нижней палаты государственной думы.
Только ее смазливая мордашка и оттопыренная попка заставили его остановиться и ответить на несколько ее вопросов по поводу недавнего разоблачения кандидата в областную думу Блаженова, босса филиала НРП в Тарасовской области. Напротив телевизора в кресле сидел сам авторитет и держал в руке пульт.
— Вы лично много раз на телевидении и в прессе заявляли, что Блаженов — один из самых перспективных представителей партии в региональных центрах, коим является Тарасов, — заговорила в микрофон журналистка, слова градом сыпались из ее хорошеньких и пухленьких уст. — Как же вы теперь к нему относитесь?
Былая дружба угасла?
— Я поражаюсь вашей неосведомленности, — парировал Жиновский. — С Блаженовым лично я незнаком, уж и не знаю, откуда у вас такая информация. Раз он попался, так и будет отвечать по всей строгости закона.
— А как же ваша встреча на юбилее партии, — не унималась красотка. — Есть ведь даже несколько снимков, где вы пожимаете друг другу руки?
— Во время банкета, посвященного десятилетию НРП, я пожал множество рук, может быть, одна из них и принадлежала Блаженову. Заявляю, что он больше не состоит в рядах партии, всеобщим голосованием он исключен. Все, на этом все, — и Жиновский поспешил к своему автомобилю.
— Я ненавижу телевидение, — прошипел авторитет, нажал на кнопку и выключил телевизор. Потом Носков зарычал, словно загнанный в ловушку зверь, и швырнул пульт в экран, поцарапав дорогое покрытие.
— Что ты делаешь? — спросила я у Романа, откинувшись на подушку, лежа на кровати в спальне его холостяцкой квартиры, но довольно уютной.
— Как это что? — удивился он. — Раздеваю тебя.
— Мы ведь просто хотели посидеть где-нибудь в кафе и попить кофе с булочками.
— Если бы ты хотела просто попить кофе, то ни за что не заявилась бы в мою холостяцкую берлогу, где я издеваюсь над такими беззащитными девочками, как ты.
Я на секунду задумалась, обхватив его шею руками:
— А ты ведь прав, стервец, — наконец-то окончательно сдалась я и поинтересовалась:
— Мы хотя бы будем предохраняться?
Что ответить, он нашелся сразу:
— Конечно, будем. Только потом.
Определенно мне с ним будет хорошо, потому что он не такой, как все. Не знаю, правда, будет ли ему также легко со мной? Разберемся позже…
