скользким брюхом к горлу девушки, зооморф поддерживает змеиным хвостом затылок Юрико. И ослабь Степашка хватку, девушка тут же умрёт – и она понимает это, и боится покорёженного Злом прорицателя, но… – есть ли у неё другой путь? Можно ли решить проблему иначе?
Если можно, то Юрико не знает как.
Юрико выкарабкивается из ремней, зажимы отпускают обнажённую девичью фигурку, шприцы- раздатчики системы жизнеобеспечения замазывают белковым клеем дыры от разъёмов. Юрико явственно чувствует, как из позвоночника и висков выкарабкиваются тончайшие иридиевые и платиновые проволочки, скручиваясь в спирали и безумно дорогие мотки. Красавица, маркетолог-профи, специалист по наглядным пиар-технологиям, едва не расшибается о бронелисты внутренней обшивки, когда её отпускают захваты, и тело девушки на долю секунды зависает в отделении управления.
Удар весьма болезненный, весьма. Степашка не ослабляет хватки, хотя Юрико знает, что морфа основательно ушибло о стык между компенсаторами – зооморф свирепо рычит от боли, его тошнит на лицо Юрико – желчью и кровью. Скорее всего, повреждены внутренние органы. А если… – ранение смертельно? Не думать об этом!! Не думать!!
– Давай, милая, давай!
Это оба-сан кричит. Она бы и сама сорвалась, кинулась, спасла-выручила… но… – не сможет бабушка – ну, никак! – выручать из беды Избранника. Потому что это судьба Юрико.
А на судьбу грех жаловаться: Избранник мог оказаться седым противным старикашкой, вроде доктора Джино Паскаля, главврача профсоюзной поликлиники. Хотя доктор Джино, конечно, не совсем противный, даже совсем не противный, но ведь не в этом дело, да?! Просто Акира – настоящий красавчик и великолепно целуется. И, к тому же, он ещё и феникс. Как папа Юрико.
Надо собраться, настроиться на героический лад, но девушка почему-то думает о своём зооморфе – о белом и добродушном зверьке, внезапно превратившемся в отвратительную тварь. Кстати, почему Юрико она назвала зверька странным русским именем?
А?
Щуп-поисковик подхватывает девушку и тянет к одноместному лифту, заталкивает внутрь и активирует опцию «Спуск». Через секунду Юрико уже в пятке «Тэнсукаку». Створки лифта резко распахиваются – в добрый путь, воительница, исполни предначертанное судьбой. До тротуара пару метров, н-да.
Дым. Клубы дыма. Жар в лицо. Степашка яростно рычит.
Акира… Где-то там Акира… В пламени, в огне…
Ещё не поздно, – знает Юрико. – На этот раз не поздно!
Юрико спрыгивает на асфальт. Удачно. Не подвернула лодыжку. Юрико так боялась подвернуть лодыжку и всё испортить… – но ведь не подвернула!
Теперь – правильно. Теперь – хорошо. Теперь всё будет правильно и хорошо. И пусть горят синим пламенем небоскрёбы-лоу, пусть рушатся высотки-стелы и осыпаются к фундаментам супермаркеты. Пусть плавятся моноциклетные желоба и падают железным дождём на бараки гетто, пусть взрываются катапульты космопорта, и закипает реки канализации!
Пусть!
Пусть!
Пусть!
Юрико идёт через огонь, Юрико спешит сквозь пожар. Она прижала зооморфа к сломанной шее. Да, Степашке не нравятся тёплые ладошки хозяйки, он предпочёл бы…
А впрочем, Юрико без разницы нынешние потребности питомца – он приведёт её к Акире и, заодно, послужит – надёжным? да, надёжным! – корсетом. Остальное – потом. С заморочками и рефлексиями разберёмся позже.
После битвы.
Вот только дышать нечем. Раскалённый воздух обжигает лёгкие, да и мало в этом воздухе кислорода, ой, как мало. И чаще бы ротик открывать, но! – обжигает! – не лёгкие, парующий ливер пирожка!
С ума сойти! – Юрико теперь вроде великого принца-героя Ямато-такэру, или даже драконоборца Сусаноо-но Микото, бога грома и бурь! Ей бы в руки ещё магический жезл-конгосё. Или Кусанаги-но-Цуруги, «Меч, срезающий траву».
Юрико идёт сквозь дым и пламя, и волосы её тлеют, её волосы – черный огонь.
51. МАРЬЯЧИ
– Ещё?
– Спасибо. Накапайте, пожалуйста.
Воздух пахнет гарью. Даже здесь, под землёй. А наверху вообще ад – бушуют пожары. Западная окраина Вавилона полыхает нефтяными факелами: кто-то шибко умный убил снайпера-профессионала, прежде чем тот успел нейтрализовать активированного феникса, вошедшего в подожженное бунтующими ублюдками нефтехранилище.
Будда, куда катится этот мир?!
Venit summa dies et ineluctabile tempus…
За что, Будда?!
Сыро, тепло, мокрицы… – хорошее место, приятное, располагающая обстановка, темно опять же. А если шибко надо, можно и татуировками подсветить…
Ничего, всё образуется, – Джамал пьёт дрянной молдавский бренди из ржавой консервной банки «Килька Чукча-рыбак». Стрелок и Сильвия прячутся в подвале опустевшей двадцатиэтажки на улице Мира. Наверху, на уровне асфальта беснуются клоны: жгут Вавилон, уничтожают здания, профессионалов убивают.
Любителей тоже.
Всё это безумие почему-то напоминает Джамалу новогодний карнавал и танцы под музыку марьячи. Когда разгулявшаяся не на шутку толпа начинает крушить магазины и ломать светофоры. Какой же праздник без разбитых витрин, разграбленных ларьков, сожжённых церквей?!.. – без весёлого вандализма удовольствие не то, и неполноценно ощущение безграничного счастья…
Ничего, ещё посмотрим!.. – Джамал выплёскивает остатки бренди в рот. – Посмотрим кто кого!
– Ещё? – интересуется пожилой мужчина, кажется, он представился как Джино Паскаль, главврач профсоюзной поликлиники.
– Спасибо. – Кивает Джамал. – Накапайте, пожалуйста.
Они пьют вдвоём. Сильвия никогда не любила спиртные напитки. Она может выпить пару кружечек пива, закусывая креветками. Но хлебать из консервной банки бренди – это не её метод. Иноходец, пробежавший под перекрёстным огнём автоматического оружия пол-Вавилона, от выпивки отказался, мол, не положено, гаишники заставят дыхнуть – права отберут и лицензию.
Слава Будде, когда вспыхнули небоскрёбы, иноходец заметил надпись на ближайшем здании – «Бомбоубежище». И ворота портала оказались не заперты – повезло.
Ещё в подвале присутствуют две маразматичные старушенции. Бренди употреблять не хотят – глушат мутный самогон да подначивают молодого калеку, обкурившегося ядрёной марихуаны. Парня знатно колбасит: то цветут, то гаснут бессистемными красно-сине-зелёными линиями профсоюзные татухи инженерных войск. Джамала завораживают хаотичные, деформированные не то узоры, не то орнаменты. Татуировки калеки-сапёра, похоже, активированы на поиск. Да-а, парень, м-мать, под изрядным кайфом – обдолбился до полной потери соображения.
– Ещё? – доктор нашёл в убежище стратегический запас выпивки. Жратву, как ни прискорбно, обнаружить не удалось.
– Да, пожалуй. – Джамал не отказывается.
Тепло растекается от желудка Джамала к конечностям. Совсем недавно, накануне беспорядков появились легенда о том, что скоро, очень скоро родятся двое мальчиков – и одного из них назовут Бэтменом, а второго – Суперменом. И когда-нибудь они вырастут, очень скоро вырастут…
И станут настоящими профессионалами!
…и тогда…
…по-другому…
…этим тварям – за всё!!..
