словам портье, он сейчас исполнял лечебный массаж туристке с Венеры, а значит, не появится до утра.
— Чем могу быть полезен? — осведомился портье. — Не хотите ли, к примеру, постричься? Я сделал бы вам прекрасную польку. Или, если пожелаете, канадку, вам чрезвычайно пойдёт. А может быть, изволите посмотреть клубничку? Я распространяю открытки — есть традиционные, для геев и для лесби, также имеется садо-мазо, но это чуть-чуть дороже.
— Не надо открыток, — буркнул Валдас, — мне нужно позвонить, где тут у вас телефон?
— Конечно, конечно, разумеется, вон за углом, в туалете. Телефон прямо над писсуаром.
Свернув за угол, Валдас обнаружил дверь с надписью 'Туалет'. Вошёл и через секунду вылетел обратно — перед зеркалом пудрилась полуобнажённая дама.
— Вы, видимо, с периферии? — проявил догадливость портье. — То-то я смотрю, ни стричься не желаете, ни порнушку. Туалеты у нас совместные, это обычная гостиница, а не какой-нибудь курорт для миллионеров, где полно места для всяких излишеств. Так что идите, звоните и не стесняйтесь. Кстати, если желаете девочку, это тоже ко мне.
Валдас отказался от девочки, проследовал в туалет и под шум сливаемой воды и жужжание сатураторов набрал номер оказавшейся театральным агентом таможенницы.
— Да-да, конечно, прекрасно вас помню, — отозвались в трубке. — Держу для вас билетик в 'Драматический'. В первом ряду, прямо по центру. Вы сейчас где, в 'Российской'? Отлично, от вас недалеко, дойдёте пешком. Представление через два часа, так что успеете заскочить в музей, вы ведь туда хотели, я помню. В фойе театра как раз музей современного искусства. В левой половине, а если надоест, то в правой там казино.
— Как называется спектакль? — поинтересовался Валдас.
— Шекспир.
— И какая пьеса?
— Что значит какая? Шекспир есть Шекспир. Отличное представление, режиссёр сам Герман Бульбаш, он ещё торгует мороженым у входа. В общем, приходите в театр, там и увидимся.
— А вы что же, тоже идёте?
Трубка ответила короткими гудками, и Валдас, пожав плечами, двинулся на выход.
— Это чудесная картина, замечательная, — тараторил, снизу вверх заглядывая Валдасу в глаза, сухонький плешивый старичок. — Кисти Ивана Каминского, да-да, того самого, чемпиона по боксу. Обратите внимание на антураж.
Валдас обратил. Антураж действительно поражал воображение. В левой части полотна корёжился в огне жуткий лохматый урод, в правой отсвечивали задницами крылатые ангелочки. Снизу наводил на них автомат дюжий детина с дегенеративной рожей. Сверху на фоне лазурного моря отливал фиолетом виноградных кистей затейливый натюрморт. А по центру, заезжая краями на урода и ангелочков, раскинулась навстречу зрителю выписанная тщательно, любовно и во всех деталях бритая женская промежность в натуральную величину.
— В условиях нехватки времени, — не умолкал старичок, — кто будет смотреть примитивные малосодержательные картины? А тут вам баталия, эротика, церковная тема, и всё в одном флаконе. Чрезвычайно талантливо, вы не находите, я бы сказал, просто гениально. Не желаете, кстати, приобрести корм для птиц? Есть замечательный кунжут, прекрасно подойдёт вашим попугайчикам.
С первым звонком Валдас пробрался в зал. И не пожалел, потому что второго и третьего не прозвучало. Занавес поехал вверх, едва он умостился в узком кресле и положил локти на парту. Наличию парт, географических карт и таблицы Менделеева на стенах Валдас уже не удивлялся — днём в театральном зале явно зубрили и насаждали разумное, доброе, вечное.
Соседкой по парте оказалась тоненькая миниатюрная девушка с русой косой. Валдас хотел было представиться, но не успел, потому что на сцену вывалился дёрганый расхристанный молодчик с человеческим черепом подмышкой. Отряхнувшись на манер вымокшей собаки, молодчик принял третью позицию, череп из подмышки извлёк и озадачил его вопросом 'быть или не быть'. Ответа расхристанный не дождался — залихватским ударом в затылок его свалил с ног косолапый громила с вымазанным сажей лицом. После чего на сцене принялись плясать, рубиться на шпагах и саблях, падать замертво и восставать из праха.
В середине первого акта, когда актёры явно начали выдыхаться, спектакль оживила черноволосая и черноглазая красотка в прозрачной тунике. Без особого удивления Валдас узнал в ней давешнюю таможенницу, осчастливившую его театральным билетом. Красотке предлагали уйти в монастырь, уверяли, что ей предстоит падать на спину, и осведомлялись, молилась ли она на ночь.
Завершение первого акта увенчалось овациями. К этому времени Валдас был сыт искусством по горло. Отбивая ладони, он поднялся и принялся озираться в поисках двери.
— Вам нравится?
Валдас опустил глаза. Миниатюрная девушка с русой косой заинтересованно смотрела на него.
— Отличная постановка, — похвалил Валдас. — В роли Дездемоны, она же Офелия, она же Джульетта, она же, возможно, Гертруда, знаменитая Алина Климова. Она ещё работает на таможне в космопорту и торгует театральными билетами. А вам? Вам нравится?
— Извините. Всего хорошего, — девушка встала и, обогнув Валдаса, двинулась вдоль кресел с партами.
На второй акт она не пришла. Валдас выругал себя — девушка ему понравилась. В отличие от идиотского спектакля. А он, болван, чтобы не выглядеть белой вороной, начал его нахваливать.
С трудом отсидев до конца и оделив раскланивающуюся труппу положенным количеством аплодисментов, Валдас направился на выход. Ничего более нелепого, чем это издевательство над классиком, он в жизни не видел. Насилие над мозгом требовало реабилитации, и занимающее правую часть театрального фойе казино пришлось весьма кстати.
Валдас, накупив фишек, двинулся к рулетке. Наугад поставил десять кредиток на номер и скрестил на груди руки.
— Ещё пять позиций, пожалуйста, — услышал он голос крупье. — Да-да, я к вам обращаюсь.
— Каких ещё позиций?
— По правилам вы обязаны поставить на шесть разных номеров, — объяснил крупье. — Иначе ваша ставка аннулируется.
— Что за чушь? — возмутился Валдас. — Право игрока закрывать те номера, которые он пожелает.
— Вы, видимо, с периферии? У нас другие правила. Каждый спин участвует в розыгрыше спортивной лотереи и в собачьих бегах. Таким образом, время игроков и заведения экономится втрое.
— А если я не хочу в собачьих бегах? Я в них ни черта не понимаю.
— Извините, тогда вам придётся подыскать другое казино. Если пойдёте в 'Пятый туз', обязательно скажите, что вы от Борика. То есть от меня. За это я сделаю вам презент. Вы любите стихи?
— Люблю, — признался Валдас.
— Отлично. Вот томик моих стихов. Как вас зовут? Валдас? Очень хорошо, — крупье вывел на титульном листе извлечённой из внутреннего кармана книжицы 'Дорогому Валдасу от Борика'. — Читайте на здоровье. Я профессиональный поэт. С вас пятнадцать кредиток. Тольке не забудьте сказать в 'Пятом тузе', что вы от меня.
Валдас оторопело принял из рук крупье книжицу, наугад раскрыл.
'Солнышко в небе светит, птички поют-щебечут, мне никого не надо, если ты вот и рядом', — ознакомился он со стихотворением под названием 'К ***'.
— Прекрасные стихи, — пробормотал Валдас, усилием воли подавив сильнейшее желание немедленно потоптаться на поэзии ногами.
— Ах, вот вы где, — раздался голос у него за спиной. — А я вас везде искала.
Валдас обернулся. Бывшая соседка по парте, опустив глаза, задумчиво теребила косу.
— Меня? — удивился Валдас. — Мне казалось, вы ушли с представления после первого акта.
