морщины. Наконец она резко постучала по столу, и Марина Букина, как ученая лошадь в цирке, обученная реагировать на условные сигналы дрессировщика, сейчас же остановилась. Аркадия Львовна встала, и в кабинете биологии стало очень тихо.
— Может быть, не всем интересен доклад, который подготовила Марина Букина, изучив для этого много специальной литературы? — спросила учительница с горечью. — Может быть, Константин Костиков знает больше, чем она? Встань, Константин, и скажи, так это или не так?
Ученик Костиков, мальчик с русыми волосами и смышленым лицом, тут же встал. В кабинете биологии продолжала сгущаться тишина. Если Аркадия Львовна называла кого-нибудь полным именем — Константин, Елизавета, Сергей, Петр, Михаил, — ничего хорошего это не сулило.
— Так что же, Константин, — возвышая голос, повторила Аркадия Львовна. — Если ты знаешь больше, чем Марина, поделись знаниями с товарищами.
Костя отрицательно мотнул головой.
— Значит, не так, — сказала Аркадия Львовна с горечью. — Тогда почему, объясни нам, ты крутишься на месте, и что-то бормочешь, мешая слушать другим?
Петр Трофименко, до этого совершенно равнодушный, теперь оживился. Он сел поудобнее и с видимым удовольствием стал ожидать продолжения.
— Ну так что же, Константин? — спросила Аркадия Львовна.
Костя снова отрицательно повертел головой.
— Нет, больше, чем Букина, я об этих открытиях, пожалуй, пока не знаю, — выдавил он из себя наконец.
— Тогда, Константин, твое поведение непонятно, — сказала учительница. — Может быть, тебе все это неинтересно? А ведь родители твои, между прочим, научные работники…
— Нет, мне как раз очень интересно, — ответил Костя. — Об этом я еще не знаю всех подробностей. Но эти открытия лишний раз заставляют задуматься о другом. Вот я и думаю, правда, не про себя, а вслух, вполголоса, и этим, возможно, мешаю…
— О чем же ты думаешь? — полюбопытствовала учительница.
Костя помолчал. Чувствовалось, что с нем происходит какая-то внутренняя борьба. Потом, решившись, он выпалил:
— Вот о чем нам всем надо задуматься! Несмотря на все эти открытия, самое главное все-таки так и остается неизвестным.
— Что — самое главное? — спросила Аркадия Львовна с легкой растерянностью.
— То, как у человека появился разум? — сказал Костя. — Это и есть главное. Согласны? Человек умелый это одно, а человек разумный — совсем другое.
Аркадия Львовна медленно покачала головой. Марина Букина оперлась на указку и терпеливо ждала, когда все это кончится. Костя же увлекался все больше.
— Связующего звена между ними до сих пор не нашли, вот в чем дело! Была обезьяна, даже умелая, и вдруг сразу стал разумный человек! Как, почему? Никто из ученых этого не знает. Вот я и подумал, что все антропологические находки, о которых рассказывала Букина, на историю происхождению человека разумного нового света не проливают. Вот если бы в Африке нашли это связующее звено!
— Позволь, — начала было Марина, готовая вступить в научный спор, но Аркадия Львовна предостерегающе подняла палец.
— Может быть, у тебя самого, Константин, есть точные знания на этот счет? Или хотя бы гипотеза?
— Собственной у меня, к сожалению, нет, — признался Костя. — Но мне очень понравилась интересная гипотеза, о которой я читал в одном журнале. Разум у обезьян появился в результате мутаций. Какие-то неразумные еще обезьяны попали случайно к залежам урана, облучились, и из-за этого у них быстро стало развиваться разумное мышление. Из-за мутаций и появился человеческий разум.
Шестой «А» заинтересованно зашумел.
— Эта гипотеза привлекла меня, — продолжал Костя. — И я стал думать о том, что на Земле вместо человека вполне могли бы быть совсем другие разумные существа. Представьте, что облучились бы не обезьяны, а, например, крокодилы, которые тоже живут в Африке. Тогда разумным существом был бы сейчас не «хомо сапиенс», а… — Костя поискал нужное слово, — а был бы сейчас «крокодилиус сапиенс».
Класс взорвался дружным смехом. Улыбнулась даже и сама Аркадия Львовна. Угрюмо молчала, стоя у доски, только Марина Букина, которая привыкла считать себя единственным центром внимания в любой ситуации.
— Значит, тогда вместо вас здесь сидели бы сейчас зелененькие разумные крокодильчики- шестиклассники? — весело спросила учительница.
Костя утвердительно кивнул.
— Так и было бы! И вместо Марины у доски был бы крокодил. И вместо вас за столом тоже сидела бы сейчас…
Аркадия Львовна погасила улыбку.
— Какие странные фантазии, Константин! — сказала она без удовольствия. — И это во время такого интересного доклада! Продолжай, Марина!
Но в этот момент в классе вновь прозвучал чужой голос, исходивший ниоткуда, из воздуха:
— Я тебе не зря говорю про уровни! Картинка будет хорошей, а звук никудышным.
Марина уронила указку. Другой голос удивленно произнес:
— Что это с ней?
Аркадия Львовна медленно встала.
— Слушай, похоже, пробой, — неуверенно сказал чужой голос. — Похоже, нас слышат.
— Этого только не хватало! — отозвался другой.
— Да помолчи ты! — громко прошептал первый.
Очки учительницы остановились на Петре, переместились на Костю, снова вернулись к Петру. Аркадия Львовна не знала, что и подумать, а это бывало с ней редко.
— Ребята, кто-то принес в класс магнитофон? — растерянно спросила она наконец. — Этот, как его… плейер?
Класс взорвался шумом взволнованных голосов. Никто не приносил магнитофона, на самом деле происходило что-то таинственное, и Аркадия Львовна это поняла. Но отступить перед необъяснимым и уронить авторитет учителя она, конечно, не могла.
— Скоро звонок, — сказала учительница, постучав массивной ручкой по столу. — Уложиться мы уже все равно не успеем. Доклад Марины переносится на следующий раз. Ребята, все по домам, но только тихо, в соседних классах еще продолжаются занятия.
— Зашкаливает! — испуганно сказал голос из пустоты. — Пробой, нет никаких сомнений! Нас слышат, а, может, уже и видят. Ты взгляни на учительницу, она рот разевает, как старая рыба!
— Да помолчи ты! — отозвался другой. — Может, сейчас все снова войдет в режим.
2. С двумя неизвестными
Аркадия Львовна выскочила в коридор и помчалась к учительской, громко стуча каблуками. Она уже забыла, что сама же требовала соблюдать полную тишину. Марина медленным движением положила указку на стол и, крадучись, тоже двинулась к двери.
Костя наконец сел и стал с напряжением смотреть в ту сторону, откуда слышались голоса. Он старался найти происходящему разумное объяснение. Лена Прудникова и Франческа Канарейкина тесно прижались друг к другу и замерли от испуга. Так же, без движения, не зная, что и подумать, сидели все остальные. И в этом общем замешательстве как всегда ярко проявились решительность и присутствие духа Трофименко.
— Тихо! Всем сохранять спокойствие! — выкрикнул Петр, вспрыгивая на стол. — Ничего страшного!
