Сердце-обличитель (пер. Михаил Энгельгардт)

Полицейские успокоились. Мое обращение рассеяло их подозрения. Я чувствовал себя как нельзя лучше. Они присели и мы стали болтать о том, о сем. Вскоре, однако, мне сделалось дурно, и я бы рад был, если бы они ушли. У меня разболелась голова, в ушах зазвенело; но они все сидели и болтали. Звон в ушах усиливался, — все усиливался и становился яснее; я повышал голос, стараясь заглушить этот звук, — но он становился все громче, все яснее, — и, наконец, я убедился, что он раздается не в моих ушах.

Без сомнения, я страшно побледнел при этом открытии; однако, продолжал болтать еще развязнее и громче. Но звук усиливался, — что мне было делать? То был тихий, глухой, частый звук — точно тиканье часов, завернутых в вату. Я задыхался, — однако, полицейские еще не слышали его. Я говорил быстрее — громче, но звук усиливался, несмотря ни на что. Я встал, — начал спорить о каких-то пустяках, возвышая голос, жестикулируя, — звук усиливался несмотря ни на что. Почему они не хотели уйти? Я забегал по комнате, топая ногами, точно взбешенный словами полицейских, — звук усиливался, несмотря ни на что. О, господи, что же я мог сделать? Я бесновался, — орал, — бранился! Я схватил стул и стучал им об пол, — но звук усиливался, раздавался громче, — громче! А эти господа все смеялись и болтали. Неужели они не слышали? Всемогущий боже! — разумеется, слышали! — подозревали! — знали! — и забавлялись ужасом моим. Я был и остаюсь при этом убеждении. Но все, что угодно, было лучше этой пытки, легче этого издевательства! Я не мог выносить их лицемерного смеха. Я чувствовал, что должен или закричать или умереть, — а звук раздавался!.. не умолкая!.. все громче! громче! громче! громче!

— Негодяи, — крикнул я, — полно притворяться! Я сознаюсь!.. поднимите доски!.. здесь, здесь!.. это бьется его проклятое сердце!