Я ищу тебя среди сотен лиц
Среди стен человеческих глаз.
Этот дождь в равнодушном потоке машин
Проливает слёзы о нас.
'Мы можем утратить веру в бога, но бог никогда не утратит веру в нас'.
Help us were drowning
So close up inside
Why does it rain, rain, rain down on utopia?
Why does it have to kill the ideal of who we are?
Why does it rain, rain, rain down on utopia?
How will the lights die down, telling us who we are?
Помогите нам, мы тонем,
Мы заперты внутри...
Почему идет дождь, дождь, дождь в Утопии?
Почему он должен убить идею о том, кто мы?
Utopia - Within Temptation
******
Дождь лил как из ведра. Сегодня непогода, словно решила отыграться за череду тёплых погожих деньков, что вот уже больше месяца стояли над Оримой, будоража шумный мегаполис солнцем и уходящим летом. Прохладным, спокойным, совершенно не жарким в этом году.
Но всё хорошее, когда нибудь заканчивается.
Ренди Аллен раскрыл зонт и, попрощавшись с Азуми, шагнул на мокрый залитый водой асфальт.
- Рен, может вызвать такси? - забеспокоилась художница зябко поводя плечами.
- Заболеешь, и кого я буду рисовать?
Рен тепло улыбнулся ей.
- Дождь прекрасен и навевает грустные мысли. Азу, я люблю дождь. Под этим дождём, я буду думать о тебе.
Он шутливо приложил ладонь к сердцу и раскланялся, посылая воздушный поцелуй.
Азу рассмеялась, показав неровные желтоватые зубы. Как и все увлекающиеся миром тусовки, Азу курила табак. Рен мог простить ей это. Она была удивительно мила. Даже со своим запахом табака изо рта и желтоватой начинающей стареть кожей. Азу и дождь. Они познакомились под проливным дождём несколько месяцев назад. Рен стоял на мосту, подставив лицо ледяным безжалостным струям, и думал о том, что жизнь...ПРЕКРАСНА. Несмотря ни на что.... Удивительная штука.
Азу раскрыла над ним зонт и совершенно не смущаясь, произнесла.
- Обидно смотреть, когда такой красивый молодой человек пропадает зря. Ты, не против, если я, тебя нарисую? Чему ты так фантастически улыбаешься, можно узнать?
Так они и познакомились.
А потом, завёрнутый в тёплые одеяла, он сидел в мастерской Азу заваленной всяким старым хламом, вдыхал запах краски и холста и пил крепкий чёрный кофе с коньяком.
Одежда сохла над радиатором и казалась безнадёжно испорченной водой. Ноги согревали шерстяные носки, по словам Азу, доставшиеся в наследство от одного из многочисленных любовников или любовниц. Со стен смотрели люди, с десятков фотографий и полотен.
Азу нравилось наблюдать именно за людьми, и собирать в своей мастерской самые необычные проявления человеческого характера.
Жадность, подлость, порок, честность, добродушие, глупость, лживая добродетель.
Азу оказалась гением. Вряд ли она сама понимала, каким талантом обладает. Всего несколькими штрихами, художница умела выхватить в человеке главное, сделать шарж и показать истинную натуру - скрытую суть. Не ту фальшивую карикатуру, что заметна окружающим, но именно то, что она видела внутри.
На объективе её камеры стояла добродетель в лице проститутки и порок в образе улыбающегося школьного учителя, бизнесмен развлекающий ребятню фокусами, очень красивая женщина, смотрящая на еду с жадным вожделением, человека привыкшего сидеть на диете.
- Нельзя отказываться от жизни. Это приводит к деформации души и тела.
Азу говорила странные вещи. Она болтала много, развязано и порой ужасно бестактно, но смотреть за её работой оказывалось сплошным удовольствием. Она не умела говорить, но она умела рисовать. И иногда её рисунки казались красноречивее всяких слов.
- Мы убиваем в себе любовь и радость бытия. Ради чего? Хороним свои мечты, подчиняя их взрослому рационализму, даже не пытаясь попробовать, а в результате страдаем от собственной нереализованности, неудовлетворённости жизнью. Не можем найти своё место, занять нужную нишу. Говорим о свободе, но никогда не сможет её обрести, потому что несвободны.
- Азу отхлебнула виски. - Здесь!- Она постучала себя пальцем по лбу. - Рабство ума, заблуждение чужими иллюзиями. Ты знаешь, Рен, они настолько нас отравляют, что мы делаем их своими собственными, а потом передаём детям. Рабы взращивают рабов, можно ли их за это винить. Но упаси нас
