Москва, угол Петровки
Исхлопотав для своей антрепризы десятилетнюю привилегию на постановку театральных зрелищ в Москве, Урусов в то же время принял на себя обязательство построить в Москве каменный театр. Для этого он пригласил в компаньоны выходца из Англии механика М. Медокса.
На подготовку проекта ушло четыре года, но зато благодаря стараниям, энергичности и предприимчивости Михаила Егоровича — так звали Медокса на русский лад — театр был возведен молниеносно, за пять месяцев (до этого спектакли труппы шли в доме графа Р. И. Воронцова на Знаменке — ныне ул. Фрунзе, 12; дом перестроен). В том же 1780 году Урусов уступил Медоксу свои права на театр.
Громадное здание Петровского театра стало украшением и достопримечательностью Москвы. В то время еще не существовало ни знаменитого дома А. И. Пашкова, ни дома З.Г. Чернышева — нынешнего здания Моссовета, ни казаковского Сената. Театр был открыт 30 декабря 1780 года прологом «Странники», сочиненным А.О. Аблесимовым.
Сцена изображала ночь в окрестностях Москвы, откуда, изгнанные пожаром Знаменского театра, двигались усталые Момус и Муза. Во время отдыха к ним спускался Меркурий, посланный Аполлоном с тем, чтобы вернуть беглецов в Москву.
При свете наступившего утра глазам изумленных путников открывалась вдали гора Парнас, а у ее подножия — Москва с неизвестным доселе новым зданием — зданием Петровского театра. Меркурий восклицал:
Далее следовал апофеоз олимпийцев. Блестящее, представление завершалось балетом.
С открытием Петровского театра совпадает по времени появление первых национальных русских опер.
Об опере в России услышали еще за полвека до этого. Так, «Санкт-петербургские ведомости» писали в 1729 году: «Опера есть музыческое деяние в подобие комедии, в которой стихи поют, и при оной разные танцы и преизрядные машины представлены бывают».
В 1730 году в Петербург была приглашена итальянская труппа, и при дворе начинают ставиться итальянские оперы. Несомненно, деятельность итальянских музыкантов — певцов, композиторов — на сцене придворного театра способствовала развитию музыкальной культуры в России.
Так, например, музыка к первому русскому оперному либретто — «Цефал и Прокрис» — была написана итальянским композитором Ф. Арайя. Опера была исполнена в 1755 году русскими артистами. Автором либретто выступил Сумароков, использовав в нем отрывок из седьмой книги «Метаморфоз» Овидия. В опере рассказывалось о верности Цефала, отвергшего любовь богини Авроры ради своей возлюбленной Прокрис.
Но засилье иностранной музыки, мода на нее, царившая в аристократических кругах, с течением времени все более мешали развитию национального искусства, вызывали к нему несерьезное, пренебрежительное отношение.
В середине XVIII века на придворной сцене преобладала итальянская героическая опера-сериа, относящаяся к стилю классицизма, опера с весьма условными, ходульными характерами, с очень ограниченными средствами музыкальной и сценической выразительности, хотя и оснащенная пышными декорациями и костюмами, техническими трюками. Именно к такому типу оперы относилось «Титово милосердие» Гассе, поставленное в Москве в 1742 году по случаю коронации Елизаветы Петровны. Специально для этого спектакля и было построено здание оперного театра на Яузе, вмещавшее пять тысяч зрителей (в его постройке принимал участие архитектор В.В. Растрелли).
Итальянский антрепренер Д. Локателли в Петербурге и в Москве в 1759 году предпринял попытку организовать публичные оперные театры, в которых шли комические оперы, более живые по форме и более доступные вкусу и пониманию демократического зрителя.
В 1779 году силами труппы Урусова и Медокса ставится в Москве опера «Мельник — колдун, обманщик и сват» А.О. Аблесимова и М.М. Соколовского, а вскоре в Петровском театре москвичи услышали и оперы В.А. Пашкевича на темы из жизни крестьян и купечества: «Несчастье от кареты» на либретто Я.Б. Княжнина и «Санкт-Петербургский гостиный двор» на либретто М.А. Матинского. Музыка этих комических опер, в целом не выходившая за рамки классицизма, тем не менее опиралась на русскую народную мелодику.
Особой популярностью пользовалась опера Аблесимова и Соколовского: «Аблесимов выхватил из народа «Мельника — колдуна и свата», пустил его прямо на сцену, заставил петь замысловатые стихи на голос русских песен и представил зрителям их деревенский быт», — писал А.А. Шаховской. И действительно, «Мельник» не сходил со сцены Петровского театра много лет, он был сыгран почти двести раз. В чем же была причина такой популярности оперы?
Мельник наделен Аблесимовым вполне реальными чертами крестьянина; это не примитивная однозначная фигура, характерная для первых комических опер, когда в герое преобладают одно-два свойства, определяющие его поступки и поведение. Мельник сообразителен, ловок, он — себе на уме, может хоть кого обхитрить, но в то же время способен безоглядно предаться веселью.
Как писал замечательный советский ученый, литературовед и театровед Н. П. Берков, «Мельник» — «не просто веселый анекдот. Это пьеса об идеалах крепостного крестьянства: нет помещиков, нет крепостных, не на кого крестьянам работать, кроме самих себя, некому платить оброк...»
Опера подкупала и выраженным, прежде неизвестным на оперной сцене, национальным колоритом, показом свадебных обрядов, деревенских посиделок, игр, плясок, множеством народных песен, которые, прозвучав в спектакле, стали чрезвычайно популярными.
Самые разнообразные песни использованы автором музыки, музыкантом театра Медокса Соколовским: печальные и шуточные, протяжные и короткие песни-частушки, а также несколько сентиментальные арии, скорее похожие на чувствительные романсы.
Опера «Несчастье от кареты» Княжнина и Пашкевича носила совсем иной характер. На этот раз московский зритель не увидел воспроизведенных на сцене Петровского театра деревенских посиделок или свадебных песен и плясок. Но зато он услышал песенные куплеты, изобличающие офранцузившихся господ, которым ничего не стоит обменять крепостного на карету. Княжнин в своей комической опере сумел показать, что крепостной находится в полной зависимости от любого каприза, любой причуды господина.
