Первая мысль была, конечно: «Надо спереть». Но ведь настоятель тотчас поймет, кто наложил лапу на его сокровища. За кражу на Старой Земле полагается что-то вроде лоботомии с конфискацией имущества. Ты становишься законопослушным и тихим как овечка, идешь работать санитаром в дом призрения, куда со временем переселяешься и сам. Блестящая перспектива.
«У меня должно быть железное алиби, – думал Платон, притворяясь, будто внимательно рассматривает убранство пагоды. – И где я его возьму? У кого куплю и на какие шиши? Не устраивать же землетрясение или падение кометы, когда всем будет не до артефактов…»
Археолог покинул пагоду пустой, но честный. Благородному графу не пристало воровать по мелочам. Если любить, то королеву, если украсть – то миллион. Титаны-предки знали человеческую натуру получше нынешних пигмеев. Иногда Платону хотелось на самом деле поселиться в этом самом двадцатом – «золотом» – веке. И прожить короткую, яркую, полную истинных приключений жизнь – как его легендарный коллега Индиана Джонс. Вот только путешествия во времени наука отрицает напрочь. Наверняка сговорились физики с властями, а не то враз сбежит половина приличных людей…
Первая часть маршрута заканчивалась в Лхасе. Столица Тибета была уже рядом, но каравану до нее не добраться. Половина киберлошадок нуждались в срочном ремонте, у андроидов-шерпов садились аккумуляторы. Тут-то и сказалась кража – ни тебе запчастей, ни второго комплекта аккумуляторов. А денег, чтобы вызвать в горы летучую бригаду техобслуживания, у Платона не было.
Гальперин на каждом привале занимался ручной сваркой, паял на скорую руку микросхемы, а то и просто перематывал треснувшие конечности изолентой. Троих обезноживших шерпов погрузили на лошадей. Скорость каравана упала.
Археологу пришлось свернуть с намеченного марш-Рута и остановиться на дальних подступах к Лхасе – в маленьком городке Гьянгдзе.
Гьянгдзе состоял из нескольких кривых улочек с домишками в один, два и три этажа, построенными из сырого кирпича. Правда, первый этаж у большинства из них был сложен из каменных плит. А самые богатые жители могли позволить себе тесаный камень. Над дымовыми отверстиями на крышах были сооружены небольшие навесы, однако на нижних этажах дым шел прямо через окна и двери.
В городке нашлась убогая с виду кибермастерская, где старый китаец обещал за умеренную плату привести «железо» в божеский вид. У него действительно были нужные станки и устройства и, судя по всему, имелся большой опыт починки электронного туристского снаряжения.
Мастерская причудливо сочетала в себе достижения нескольких веков. Здесь рядышком стояли сверлильный станок с ножным приводом и камера молекулярной реновации по контурному микрополю, паяльная лампа времен пекинского бога Мао и позитронный интроскоп предпоследней модели. Стены в единственной комнате покрывали фотообои «Золотая осень», а пол был глянцевитый – сделанный из трамбованных мелких камней и глина. По здешним меркам, китаец процветал.
– Не беспокойся, господин, – беспрестанно кланяясь на пороге дома, уверял Рассольникова мастер. – Завтра твои лошадки и шерпы забегают как новенькие.
Платон отправился в единственную в городе гостиницу. Спрыгнул с лошади у дверей и вдруг почувствовал, что силы его иссякли. Кибер ищейки привычно принялись за дело, хотя у археолога вовсе не было уверенности, что оберштурмфюрер заезжал сюда на пути в Лхасу.
Рассольников поручил Гальперину следить за ходом ремонта, снял два номера и, отказавшись от услуг косоглазого гарсона в суконной шубе було, сам отнес свой багаж в комнату. Бросив вещи на пол, археолог с трудом заставил себя раздеться и улегся на пропахшую лавандой постель – первую нормальную кровать за полтора месяца блужданий по горам. И тотчас провалился в сон.
Сон оказался на редкость приятным. Платон без устали махал лопатой. За его спиной с каждой минутой росла гора каменистого грунта. Услужливый шерп истово отгонял мошкару и время от времени вытирал у археолога со лба пот. Другой работы Платон андроидам не доверил. И вот, наконец, на дне глубокой ямы показалось нечто зеленое. Лопата стукнула по металлу, оставив блестящую царапину на слое тусклой краски. Металлический ящик! Рассольников замер, не веря своему счастью.
Платон передал шерпу лопату и начал счищать грунт руками. На крышке ящика виднелись какие-то цифры и белый германский орел. Ура!!! Андроиды осторожно подняли ящик на поверхность. Под ним обнаружились и другие «посылки» из двадцатого века. Рассольников аккуратно доставал зарытые в землю ящики и баулы и тут же пропитывал консервирующим раствором. Активный коллоид проникал во все поры артефактов, создавая «внешний костяк» ископаемого предмета. На первое время он предохранит артефакты от разрушения, а потом испарится, не оставив следа. Платон проснулся, блаженно улыбаясь. Его улыбка медленно сошла на нет, когда он обнаружил над головой засиженный мухами абажур, свисающие с потолка липкие ленты, испятнанные ссохшимися трупиками, а справа – неровную стену, оклеенную выцветшими обоями. Гостиничный номер, тупик…
– Тебя невозможно разбудить, – недовольно произнес микрочип. – Следы ДНК найдены три часа назад. На городской свалке есть старинный, заваленный камнями колодец. На его дне… – Платон уже не слышал ворчание микросхем. Выпрыгнув из постели, он скакал по линолеуму, пытаясь угодить ногой в штанину. Поистине вещий сон…
Рассольников все делал сам, не доверив шерпам и Гальперину даже самой незначительной процедуры. Погонщик обиделся, хоть и не показывал виду. Он демонстративно отправился «проверить лошадей» и до ночи не возвращался.
Платон не давал себе передышки весь вечер и всю ночь. Только к шести утра артефакты были законсервированы и разложены на застеленном пленкой полу большой палатки. Лишь тогда археолог, охнув, распрямил спину, потянулся так, что захрустели суставы, и оглядел свои богатства.
В кладе обнаружилось много экспедиционной чепухи, включая стертые подковы и пустые джутовые мешки. Это барахло приобрело ценность лишь благодаря интересу общества к подлинным раритетам «золотого века». Но археолог нашел и нечто уникальное – небольшой саквояж, принадлежавший самому Шефферу. Ошибка исключалась: частицами именно его ДНК были пропитаны стенки и ручки саквояжа. Оберштурмфюрер спрятал саквояж среди рваной упряжи и пустых консервных банок. Платон нашел всего лишь свалку экспедиционного мусора, но ему сказочно повезло: в куче барахла было зарыто жемчужное зерно…
Глаза археолога слипались, но он не мог удержаться и решил посмотреть содержимое саквояжа. Иначе бы он наверняка умер от нетерпения.
Внутрь были напиханы десятки смятых листов пожелтелой хрупкой бумаги. Не будь коллоида, она моментально рассыпалась бы в пыль, попав на воздух. Это были непальские и английские газеты того времени. На первый взгляд, в саквояже ничего другого не оставалось. Но только на первый.
