-Отстой – осадок в растворе, милая. А вообще, учись преодолевать трудности! – изрекала мать, врубаясь в очередной прилавок. – Глянь-ка, симпатичная блузочка!
7 Денис и Аня
Из-за перипетий в школе Вероника чувствовала себя дискомфортно, как никогда. Если бы мама с папой были дома! Она рассказала бы обо всем, получила короткие, слегка циничные, а, в общем, жизнеутверждающие комментарии, и обязательно почувствовала бы себя лучше. Или нет, не призналась бы, к чему зря волновать родителей? Ника протяжно вздохнула и закрыла глаза. Моментально из глубин естества выплыла грустная девушка с анемично бледным лицом. Аня. Воспользовалась тишиной пустой квартиры. С некоторых пор они стали общаться друг с другом, словно сестры. В результате в голове постоянно крутился фильм с продолжением и нескончаемым диалогом.
Усталая женщина в ситцевом платье и цветастом фартуке смотрела строго:
-Чупаха чертова! Скоко раз говорила, пора лень сменить на ремень!
-Прости, мама, - тихо проговорила девочка, опустив голову.
-Чо ты мне простикаешь! Да не стой, как чагрыня, голову подыми! Думашь, не знаю, какого лешего ты мусор под половик замела? Подружки на улицу кликнули? Они гуляют, так, небось, все дела поделали! А тут пол плеснёй порос, а она дырка свись! Давай, уберись, тогда и подешь, я не доржу! – без тени жалости выговаривала Василиса Кучасова старшей дочери.
-Мам, тут до ночи возиться, куда ж она в темень-то пойдет! – вступилась за сестру крошка Тамара.
-Томка, а ты не защыщай! Давно я до нее, чертовки, добираюсь! Вон анадысь тетрадки Лидкины в макулатуру сдала, хто просил?
-Но они старые и совсем ей не нужны! – снова возразила девчушка, сосредоточенно катавшая по столу картофелинку размером с грецкий орех.
-Зато там одни пяточки, сердце материнское радовалось глядеть, а энта! Давай, за веник берись, Анька, не то тряпкой по хребтине отхожу! – женщина в сердцах махнула рукой в сторону девочки.
Та сжалась, будто от удара.
-Ишь, съежилася! Изверга из матари изображашь! – набирала обороты Василиса. – Плоха я тобе, чертовке! Уж не обессудь, кака есть! Ну - за уборку, и пока пол до порога не отчистишь, даже не думай удрать!
Испуганная Аня схватила веник и принялась мести. Потом придется скоблить некрашеные доски тупым ножом – нудная работенка, но ее ежедневная обязанность. Сыроватое дерево, ежели запустить, засалится - вовек не ототрешь.
-Мам, за что ты ее так! Вон Лидка в школу на спектакль убежала, ей можно, а Анька все по дому, да по дому, и отойти не смей! – вступилась Томка.
-Она – старшАя! Ей положено все грехи ваши на себя брать! – совершенно спокойно, без нервов, пояснила мать.
-Да вон, Мишка на скоко ее старше, ты с ним никогда не воюешь!
Какая она храбрая, хоть и маленькая! Аня бы со страху померла после таких слов, да ей и не дозволено рот раскрывать!
-Тю-ю-ю, Мишка! Он – мужик, а чо с мужика взять! Девка – друго дело, на ей все доржится, и дом, и земля нашенская! А ты вон не толкуй мне тут, заступница! Лидушка, она умнуша, чай после школы в нститут подет! – помечтала Василиса.
Аня поставила веник и взялась за скребок. Слезы душили ее.
-Видишь, Ника, а мне ни о каком институте, ни словом единым! Аньке учиться не надо! Ладно еще, быстро успокоилась, а то читала бы над душой битый час, с пяти лет всё припомнила! Вот бы еще раз дистрофией заболеть или воспалением легких! Тогда она ласковая была, не бранила! Поди, испугалась, помру, некому станет по хозяйству хлопотать да за младшими следить!
-Господи, не мучай же меня, мне итак несладко! – взмолилась Ника.
Она давно сдерживала слезы, но тут не выдержала и зарыдала, бурно, горячо, как плачут только в детстве и ранней юности.
-Давно бы так, - мягко упрекнула Аня и, нещадно скребя пол, присоединилась к 'хозяйке'.
Василиса не обращала внимания на ее слезы, только раз, пройдя мимо, проворчала:
-Слышь, Анька, кончай мокроту разводить, не разжалобишь! Три лучше, не ленись, после спасибо скажешь матри, котора с измальства к труду приучила!
Женщина и не подозревала, что дочь давно не надеялась ее разжалобить.
В пустой квартире вибрировала тишина. Трель звонка прозвучала набатным колоколом. Потрясения трудного дня, как выяснилось, имели продолжение: за дверью стоял Денис.
-Привет! – произнес нарочито весело.
-Привет! – Ника ответила скорее растерянно, чем радостно.
-Впустишь? – он широко улыбнулся красивым белозубым ртом.
-Конечно! Чаю?
-Если можно.
Он внимательно всмотрелся в заплаканное лицо девушки, но ни о чем не спросил. На кухне с салфеточками в сине-белую клетку – мило и покойно, но взгляд гостя проедал ей спину. Зачем он здесь? Тоже осуждать за глупость? Или жалеть? Все, все рушилось!
-Ника, объясни, что случилось на контрольной?
-Тебе же Лика рассказала.
-Она места себе не находит, думает, ты обиделась…
-Конечно, нет! – воскликнула девушка и резко обернулась, едва не опрокинув со стола заварочный чайник.
-А ее последние слова просто ни в одни ворота… - Денис замялся, опустив голову.
-Она сгоряча, не подумав.
-Не ей пылить в ее положении.
-Положении? – Ника широко раскрыла глаза.
-Да не о том я, - хохотнул Чибисов, - лично мне понятен твой срыв. С первого класса решать контрольные за двух заурядных Барби, тянуть их буквально по всем предметам! Разве твоя вина, что наши недалекие красавицы не в состоянии усвоить алгебру?
-Зачем ты так? – Ника опустилась на табурет, руки ее, тискавшие край сине-белой салфетки, мелко дрожали.
-Грубовато, но верно, скажешь, нет? По-твоему, я идиот?
-Нет, Дениска! - девушка подалась вперед, ловя его взгляд, с готовностью раскрытый перед нею. Покраснела. Как давно она не смотрела ему в глаза, и как это невыносимо!
-Я столько лет общаюсь со всеми тремя и делаю выводы! Лерка с Ликой привыкли к постоянной опеке, совсем обленились! А сегодня их атмосфера затряслась!
Слова Чибисова перекликались с ее недавними мыслями. Он довольно часто произносил фразы, которые вертелись у нее на языке.
