«Под этим небом черной неизбежности…»

А небо меркнет в предвечернем свете
И, провожая вновь солнцеворот,
Сплетает время призрачные сети.

1945

«Жарок день под маревом тонким…»

Жарок день под маревом тонким.
Хвоя. Поросли бурой травы.
Католическая иконка
И небо стальной синевы.

По камням взбираются козы,
Колокольчиками звенят.
Пожелтели уже березы
И румянее виноград.

Сено звонкое на покосе.
Обмелела река, шумит.
Предвещая близкую осень,
Белый пух по ветру летит.

1946

Весна («Бледно светят Плеяды…»)

Игорю Чиннову

Бледно светят Плеяды
Наклонясь над равниной,
За оградою сада,
Где свежо и пустынно.

Лай собак на рассвете,
Дальний крик паровоза,
И последние эти
Украшенья мороза.

По привычке закуришь…
Так близки почему-то —
Острый холод лазури
И дремотное утро.

1950

«Блоковское, цыганское…»

Блоковское, цыганское,
Больное и чуть живое.
Раскольничье, окаянское
С окровавленной головою.

Трижды прокляты, бездомны
Нищи, — в дождь, в метель,
Поле, поезд, небо огромное.
Беженская постель.

1951

«Стоит старик на перекрестке…»

Стоит старик на перекрестке.
Он — буря, снег. Он здесь чужой.
Проходят дети и подростки
И полицейский постовой.

Он к ним никак не обращает
Рассеянный и смутный взгляд.
Из них никто не замечает
Его бессмысленный наряд.