подарка.
— Что?! — От такого известия кровь отлила от лица Сэма, а сердце замерло. — Оуэну… Оуэну Стокдейлу? — заревел он.
— Может, тебе стоит приехать и поговорить с ней, если ты все еще не забыл ее? Выглядит она неважно.
— Я тоже неважно выгляжу. Черт побери, ба, почему ты не сказала мне раньше?
— Я сама только сейчас узнала… и не ругайся, Сэм.
— Извини.
— Так ты приедешь?
— Непременно.
— Вот и хорошо. Я приготовлю тебе комнату. Сегодня успеешь?
Сэм подумал о назначенных встречах, о куче несделанной работы и шумно вздохнул.
— Да. Увидимся.
Он бросил трубку, покидал кое-какие вещи в портфель и побежал к машине. До Дорсета он доехал меньше чем за два часа, не обращая внимания на ограничения скорости, и свернул к дому Джемаймы около десяти часов, как раз когда она выводила коров.
— Сэм! — воскликнула она и почувствовала, как кровь отливает от лица.
— Я хочу с тобой поговорить, — бросил он и, схватив за руку, потащил на кухню. Нудл и Джесс ткнулись в него носами, и он рассеянно потрепал их, пока Джемайма терла руку, сердито глядя на него.
— Не делай мне больно, Сэм. Мне это не нравится.
— Извини. — Он выложил на кухонный стол письмо с информацией о продаже фермы.
Она тихо вздохнула. Такого она не ожидала, но с чего-то надо начинать…
— В чем дело, черт побери? — сдавленным голосом спросил он. — Бабушка говорит, ты выходишь замуж за Оуэна Стокдейла и отдаешь ему драгоценное стадо своего дядюшки, и в довершение всего я получаю по почте от агента по недвижимости объявление о продаже твоей фермы?
Джемайма смотрела на него во все глаза, с трудом воспринимая поток неверных сведений, которые он на нее обрушил, и у нее возникла одна мысль… Он получил описание ее фермы от риелтора… но зачем он к нему обращался?
Неужели решил перебраться в ее края?
Надежда вспыхнула в ее сердце, и она, прислонясь к мойке, сложила на груди руки и принялась ждать продолжения спектакля, который он устроил.
— Оуэн всегда ко мне хорошо относился, — начала она, когда Сэм умолк.
— Ха! — фыркнул он. — «Хорошо относился»! Его интересуют только твои коровы и твое тело… А как насчет твоей души, Джемайма?
— А что насчет моей души? С каких пор ты интересуешься моей душой, Сэм? — рассердилась Джемайма. — Помнится, тебе вполне хватало моего тела…
— Я по крайней мере знаю, что с ним делать. А каков он в постели, Джемайма? Звенит ли в твоих жилах кровь? Уходит ли из-под ног земля, когда он целует тебя? Или все дело в его тракторе? — с отвращением произнес он.
Джемайма не удержалась и тихонько прыснула. Сэм рассвирепел.
— Черт побери, Джемайма! — взревел он. — Не смейся надо мной, хватит! Я знаю, что в прошлом дал тебе немало поводов для смеха, но сейчас я говорю серьезно. Я не собираюсь отступать в сторону и позволить тебе выйти замуж за этого быка… даже если он отличает зад коровы от переда. Справедливости ради я готов признать, что Оуэн не позволит корове облить себя с головы до ног, как это случилось с беднягой Сэмом, и не свалится с крыши коровника, счищая снег, потому что у него наверняка окажется какое-нибудь хитрое приспособление для подобной работы! И все равно я могу купить такую штуку. Могу купить тебе новый трактор, и ты можешь сохранить свое стадо, которое так любишь. Я могу сделать для тебя все, что может Оуэн, и гораздо больше, потому что я люблю тебя, а он не любит.
Джемайма посмотрела на стол.
— А зачем тебе понадобилось описание моей фермы, Сэм?
— Потому что я, дурак этакий, решил переехать поближе к тебе и со временем попробовать уговорить тебя изменить свое решение.
Джемайма перевела взгляд на свои потрескавшиеся от работы руки.
— Я не передумаю, — мягко ответила она. — В Лондоне я жить не могу…
— Но зачем выходить за Оуэна? Мне назло?
— Ты в самом деле думаешь, что я вышла бы за него?
Сэм шумно выдохнул и запустил руки в волосы.
— Не знаю. Мне начинает казаться, что я знаю тебя хуже, чем думал.
Она решила положить конец его мучениям.
— Я не собираюсь замуж за Оуэна, Сэм.
Он медленно поднял голову и в замешательстве посмотрел на нее.
— Что?
— Я не собираюсь замуж за Оуэна!
— Но… бабушка сказала, ты отдаешь ему коров в качестве свадебного подарка.
— Верно. Он женится на Дженни.
Наконец-то смысл ее слов дошел до Сэма. Его глаза сузились.
— Бабушка знала об этом?
— Думаю, да.
— И позволила мне пребывать в заблуждении? Проклятье! — Он повернулся, устремил взгляд на долину, на щеках его заходили желваки. — Ладно, значит, за Оуэна ты не выходишь. Тогда зачем ты отдаешь ему коров? У меня создалось впечатление, что ты их любишь, и тем не менее отдаешь их этому человеку без всяких сожалений…
— С сожалениями, — поправила Джемайма. — Я буду по ним скучать.
— Что? Даже по Дейзи?
Она улыбнулась.
— Даже по ней.
— Но почему, Джемайма? Они же твоя гордость.
Девушка покачала головой.
— Они были гордостью и радостью дяди Тома, и после его смерти я осталась здесь из-за них. Ну а сейчас мне будет слишком трудно. — Она закусила губу, руки скользнули вниз, легли на живот. Ребенок Сэма. Их ребенок. — Я беременна, — сообщила она.
Сэм вздрогнул, его глаза впились в нее испытующим взглядом.
— Что? — выдохнул он.
— У меня будет ребенок. Поэтому я все продаю… переезжаю в Беркшир, чтобы быть ближе к тебе, чтобы ты мог проводить время со своим ребенком. Я не могу жить в Лондоне, и мой ребенок не будет расти в квартире, выходящей окнами на лондонский док, но я подумала: если мы будем жить близко, ты мог бы ездить в Лондон и обратно или мы могли бы сидеть с ребенком по очереди…
— Это мой ребенок?
Она взглянула в его недоверчивые глаза и улыбнулась.
— Конечно. А ты подумал чей?
Он пожал плечами и проглотил подступивший к горлу комок.
— Оуэна? — Джемайма рассмеялась и покачала головой. — Дженни меня убила бы, но не подпустила бы так близко к своему жениху… Как бы то ни было, я тебе уже говорила, Оуэн для меня ничего не значит.
Губы Сэма дрогнули.
— Даже несмотря на трактор?
Джемайма усмехнулась.
