каждый день оставлять у него на крыльце бидон молока.
В глубоком раздумье он направился на ферму Гуэрн, Почему Нона, его новая знакомая, вчера вечером была так подавлена? Не ее ли крик он слышал позже? И наконец, почему она так сильно кого-то ему напоминает? С первой же минуты ему показались удивительно знакомыми ее глаза, надменная посадка головы и грация движений.
Глава 2
Когда Нона вышла из коттеджа, дождь уже прекратился. Первым ее порывом было забраться выше в горы, но стоял очень густой туман. Кроме того, она вспомнила об обещании помочь Ханне. Ведь бедняга всегда так устает от стряпни и забот о стригалях. Да еще и местная женщина, иногда помогавшая по хозяйству, заболела.
Не выспавшаяся, расстроенная, Нона стояла, разрываясь между чувством долга и желанием побыть в одиночестве. В конце концов, едва передвигая ноги, она поплелась к дому. Пробравшись к себе в спальню через в окно, она рухнула на постель, однако через несколько мгновений в комнату ворвалась Ханна и стащила с нее одеяло.
— Я чуть с ума не сошла! — зашипела она: — Мне пришлось солгать вашему отцу, что вы вчера вечером занемогли и легли спать пораньше! Где вы пропадали? Если отец узнает, что вы были с этим негодником Ривсом, он вас выпорет!
Нона отбросила руку Ханны.
— Я была не с Мэттью, — мрачно заявила она. — Я виделась с ним… а потом поднялась в горы. Я только что оттуда вернулась.
Ханна внимательно разглядывала ее. Свет в спальне был еще тусклым, и она не могла уловить выражение лица Ноны. Девушка не склонна ко лжи и действительно часто убегает в горы. Но почему она побежала туда вечером? Определенно что-то произошло! Сейчас перед нею была совсем другая Нона, не смеющаяся и счастливая, какой она вчера вечером торопилась на свидание! Ханна погладила ее по плечу.
— Где вы были в такой ливень?
Голос Ноны заглушала подушка, лицо было скрыто полутьмой.
— Я… я пряталась.
Ханна удовлетворилась объяснением. Девушка знает горы и знает все пастушеские хижины.
— Что случилось? — напрямик спросила она.
— Ничего… ничего… Просто я убежала. — Нона села на кровати, речь у нее звучала внятно и твердо. — Ты, Ханна, оказалась права относительно мужчин… Они как животные! — Нона закрыла лицо руками.
— Расскажите мне все подробно! — уговаривала ее Ханна. — Все в порядке? Вы не…
— Не волнуйся, — сдержанно произнесла Нона. — Поверь мне на слово, и больше я не хочу говорить об этом!
Ханна крепко обняла свою питомицу.
— Я никогда не выйду замуж… Никогда, никогда… — шептала Нона.
Ханна ласково погладила ее по щеке.
— Конечно же выйдете, но в нашей глуши трудно встретить достойного человека. — Она смотрела в окошко на рыжеватые стволы елей. — Жаль, что мы сюда переехали. Пенгорран не место для вас… для вас, у которой нет матери… а отец… — Она осеклась, но тут же произнесла: — Лучше вставайте-ка быстрее! Отец сейчас уходит в горы, а к завтраку они с Гвионом вернутся. Надо начистить несколько ведер картошки, только что привезенной с поля, поджарить мясо, приготовить пудинги. На ближайшие два дня работы нам обеим хоть отбавляй, а Мэри Эллен из деревни, похоже, нам не помощница! — Что-то бормоча себе под нос, Ханна отправилась в кухню.
Вернувшись домой, Гриффит Талларн застал, обеих женщин за завтраком и окинул Нону пронзительным взглядом:
— Как ты себя чувствуешь? Ханна говорила, тебе нездоровится?
— К утру мне стало лучше, — глядя в тарелку, ответила Нона.
— Хорошо. Ханне нужна помощь.
Нона молча продолжала есть.
Иногда ее интересовало: значит ли она для отца несколько больше, чем бесплатная помощница по дому? Трудно было представить, что этот молчун, никогда не проявлявший нежных чувств, в детстве водил ее по ферме, сажал на плечо, когда она уставала, с нежной улыбкой смотрел на ее проказы. Она часто думала, не снится ли ей этот человек, совершенно не похожий на прежнего отца, особенно когда он грозил выдрать ее, как собаку?
За окном раздавалось блеяние овец. Увидев, что стригали гуськом идут по двору к загону, Гриффит Талларн стал.
— Впереди у нас трудный день. Соберемся к обеду ровно в полдень. — С этими словами он вышел из комнаты.
Следующие несколько дней Нона чистила ведрами только что выкопанную картошку, помогала Ханне вынимать из духовки запеченные оковалки мяса, готовила пудинги в больших глиняных горшках, накрывала стол и наблюдала, как быстро исчезает еда. Неохотно слушая, как стригали говорят на смеси валлийского и английского языков, она была слишком занята, не замечала любопытные, восхищенные мужские взгляды и не знала, что в Пенгорране наемные работники всегда чувствовали себя не в своей тарелке, поскольку не могли взять в толк, как им вести себя с дочерью Гриффина Талларна. Жены фермеров в других домах, где они работали, принадлежали к их кругу, разговаривали с ними, а дочери добродушно посмеивались над их шутками. Но эта девица совсем другая! Они все время ощущали дистанцию, разделяющую их и мисс Нону, и от ее надменных манер им становилось не по себе.
Когда стрижка овец подошла к концу, зарядили дожди. За пару дней вода поднялась до уровня окон, а дворы превратились в топкое месиво. При каждом порыве ветра с яблони у крыльца падали недозрелые яблочки, барабаня по оконным стеклам.
Предстояло много уборки, но, несмотря на усталость, Нона вызвалась относить Джулиану эмалированный бидончик с молоком.
— Это может сделать Гвион, когда освободится, — возражала Ханна.
Нона накидывала макинтош и, едва различая из-за дождя дорогу, каждый день поднималась к коттеджу. Оставив бидон на крыльце, она убегала.
Наконец, дожди прекратились, выглянуло солнце, и сразу потеплело. Когда Нона появилась в коттедже после вечерней дойки, дверь приоткрылась и на пороге появился Джулиан.
— Так, значит, молочница это вы? Но ведь вас, конечно, не отпускали в такую ужасную погоду?
— Я люблю дождь.
— Любите? — Джулиан задумчиво посмотрел на нее, вынул из кармана ее платочек и взмахнул им. — Ваш? Нона… Красивое имя. Нора Талларн…
— Нона — цыганское имя.
Джулиан пристально взглянул на нее:
— Была какая-либо причина вас так назвать?
— Наверное, моя мама хотела этого… не знаю.
— Понятно… Ваша матушка была цыганкой?
Нона удивилась.
— Моя мама, цыганкой? Что за странная мысль! Ханна говорит, она была смуглой… красивой. Может быть, в ней и текла цыганская кровь. Но разве цыгане живут не табором?
Джулиан улыбнулся.
— Табора у вас во дворе я не заметил, — сказал он. — Но цыганки иногда выходят за иноплеменников.
