- Котова, ты? Уже из отпуска вернулась? Быстро ты. Не понравилось, что ли?
Вика неопределенно пожала печами и, вытащив руки из карманов, ответила:
- Да так, возникли некоторые проблемы. Не подскажешь, где я могу переодеться?
Женщина язвительно засмеялась, слегка морща нос.
- Неужто настолько отвыкла от работы, что забыла, где что находится?
Ермолаева насупилась, но промолчала.
– Ладно, вижу, что и, правда, забыла. Вон видишь коридор? Иди по нему прямо, а затем сверни направо. Как увидишь дверь с надписью «Посторонним вход запрещен», заходи смело.
Вика посмотрела туда, куда указывала собеседница и хотела уже сдвинуться с места, когда та схватила ее за руку и покачала головой:
– Но пока постой здесь. Я тряпку принесу, вытрешь ноги, а то грязь за собой потащишь.
Актриса опустила взгляд на ноги и тут же покраснела.
- Ой, простите, я не обратила внимания…
Но извинения повисли в воздухе, потому что санитарка уже исчезла из виду. В холле появилось еще несколько девушек и пара пожилых женщин. Некоторые из них толпились около стойки, о чем-то споря, другие разместились на стульях вдоль стены. «Как в каком-то зале ожидания…». Эта мысль заставила Вику невесело усмехнуться. В этот момент вернулась санитарка. В одной руке она несла ведро с водой, а в другой - швабру. По ее постепенно мрачневшему лицу было видно, как она «рада» наплыву пациенток: теперь уже весь пол был заляпан грязью, а у стойки образовались настоящие лужи.
Ничего не сказав, санитарка прошлепала к Вике и, вытащив из ведра тряпку, кинула ей под ноги.
- На, вытирай. Да побыстрей: мне еще пол мыть. Ах да, вот ключи от раздевалки. Не забудь вернуть потом.
Выполнив то, что от нее требовали, Вика поспешила выбраться в коридор, а оттуда в комнату, о которой говорила женщина. Там она быстро сняла куртку, нашла шкафчик с подписью «Котова», достала оттуда сменные туфли и халат. Натянув все это на себя, она повесила верхнюю одежду на вешалку и только после этого вышла и закрыла за собой дверь. Стало как-то прохладно – темно-синяя водолазка, которую Ермолаева со «скрипом» натянула, не согревала. Что уж говорить про легкий белый халат!
Поежившись, актриса вернулась в холл, чтоб найти расписания дежурств. Возможно, если ей повезет, там будет указано, к какому кабинету и гинекологу она причислена. Тогда Вика хотя бы поймет, куда идти, а то сейчас хоть к каждому, кто в белом халате, подходи и спрашивай, знают ли они ее начальницу.
Увы и ах, затея оказалась безрезультатной. В таблице с фамилиями, должностями и номерами кабинетов никакой Котовой не оказалось. Раздраженно фыркнув, Ермолаева уже была готова обратиться за помощью в регистрационное отделение, как вдруг ее окликнула все та же санитарка. Подхватив ведро с уже мутной водой, она медленно приблизилась к актрисе.
- Ну, чего стоишь? Переоделась уже? Давай ключ, раз уже не нужен. Кстати, Мария Ивановна тебя уже ищет. Попросила не задерживаться: день сегодня обещает быть тяжелым.
Заметив растерянный взгляд «Алисы», женщина причмокнула губами и усмехнулась.
- Что, забыла, где ее кабинет находится? На втором этаже, №212. Иди уже скорее.
Ермолаева смущенно потупила взгляд и слегка покраснела. Что-то, а стыд за время актерской работы она прекрасно научилась разыгрывать. Поглядев на нее, санитарка еще раз хмыкнула и покачала головой, но больше ничего не сказала, молча развернулась и, тяжело ступая, направилась в другой конец фойе. Пару минут понаблюдав за ней, Вика, наконец, стерла с лица виноватое выражение и зло передернула плечами. Ей уже начинала надоедать эта глупая идея с биомуляжами. Особенно, когда оказываешься в теле женщины, которую, казалось бы, все знают… или думают, что знают. И теперь крутись-вертись, стараясь не выбиться из образа, хотя понятия не имеешь, что должна говорить и делать акушерка Алиса Котова.
Задумавшись, грешница даже не заметила, как дошла до лестницы. Она удивленно огляделась и, остановившись, растерянно потерла лоб… М-да, нет слов. Вика покачала головой и, тяжело вздохнув, печально усмехнулась: мысли вернулись в прежнее русло. Нагрянули неприятные воспоминания. Чего она хотела, когда поступала в театральное училище? Играть. Вот в чем Ермолаева видела смысл своей жизни и ради этого пожертвовала ребенком. Так что же ее напрягает в нынешней ситуации? Надо играть Котову так, как будто она, Вика, находится на сцене или на съемочной площадке! Поняв, что это задание, в сущности, та же актерская работа, Вика заметно воспряла духом.
Добравшись до лестничного пролета между этажами, Вика остановилась около окна, чтоб перевести дух, но место уже было занято. Там стояла бледная девушка с большим животом – на восьмом или девятом месяце беременности. Она комкала в тонких пальцах платок и хлюпала носом. Все это, плюс покрасневшие, слегка опухшие глаза, говорило о том, что незнакомка только что плакала. Актриса нерешительно застыла на месте, не зная, то ли пройти мимо, то ли расспросить, что случилось. Впрочем, девушка сама оторвала затуманенный взгляд от серого пола и посмотрела на Ермолаеву. После чего начала нервно оправлять вязаное платье, вытирать слезы, приглаживать растрепавшиеся черные волосы – в общем, суетиться, видимо, втайне желая провалиться сквозь землю. Вика как можно мягче улыбнулась и ласково произнесла:
- С вами все в порядке? Вам плохо? Может, врача позвать?
Девушка быстро-быстро покачала головой и схватила свою сумочку, заброшенную в угол широкого подоконника.
- Нет… не стоит. Спасибо, что спросили, но не беспокойтесь – со мной все в порядке. Я уже ухожу…
Несмотря на то, что ее голос был хрипловатым от слез, он все равно остался настолько тонким, будто принадлежал не взрослой девушке, а девчонке лет десяти. Да и вела она себя соответствующе – втянула голову в плечи, прижала к груди сумку и начала отступать к лестнице. Совсем, как провинившийся ребенок перед грозной матерью.
Незнакомка стеснительно улыбнулась и, еще раз извинившись, спустилась вниз. Вика некоторое время смотрела ей вслед, чувствуя какое-то беспокойство. И вроде бы они только что познакомились, а Ермолаева уже ощутила какую-то ответственность за нее. Задумчиво закусив губу, она нерешительно теребила рукав халата, думая, идти за незнакомкой или нет, но господин Случай решил за нее. Со второго этажа сошла очень ухоженная женщина лет сорока пяти: холеное узкое лицо, столь же холеные руки с ярким маникюром и гладкие блестящие волосы. Из-под белого халата, сидевшего строго по фигуре, виднелись явно не дешевые черные брюки. Заметив Котову, женщина сердито поджала губы и нервно поправила воротник халата.
- Вот ты где! А я тебя уже заждалась! Зачем сообщать о том, что выйдешь на работу раньше, если все равно не появляешься в указанное время?
Вика едва сдержала горестный вздох. Она уже поняла, кто перед ней – Мария Ивановна Краснуха собственной персоной. И выражение ее глаз не сулило Ермолаевой ничего хорошего.
Артур с завистью наблюдал за тем, с каким аппетитом Сергей уминает подгоревшую яичницу. Казалось, он даже не замечал черного крошева на тарелке и не чувствовал хруста на зубах.
Кривошапкин всегда любил хорошо покушать, но то, что лежало в его тарелке, с трудом можно было назвать едой. Криво усмехнувшись, грешник воткнул вилку в желток и тяжело вздохнул. Его желудок будто сжался от страха. Аппетит пропал, а вместе с ним - и хорошее настроение.
Оторвавшись от завтрака, Сергей со злым весельем взглянул на напарника и ехидно спросил:
- Не нравится, тещенька? Зря! Активированный уголек вам полезен, если вспомнить, что произошло с вами с утра.
Артур дернулся, сжал вилку и хмуро процедил:
- Заткнись, повар недоделанный!
Лавров обиженно засопел. Выдавив себе на тарелку кетчупа, он пробурчал:
- Кто бы говорил! Ты даже яйца — и то не можешь поджарить.
Энергично орудуя вилкой, он забрызгал кетчупом подбородок и воротник голубой рубашки. Артур сморщился от отвращения. Надо же, какой валенок этот Лавров! Неотесанный чурбан, не имеющий ни малейшего представления о приличных манерах. Так бы и дал ему по безмозглой башке чем-нибудь
