Волхвы Скрытной Управы
Книга 2
Меч
Окрестности Киева, лето 6449 от Сотворения мира, сухий
Пепелище выжжено чуть ли не до камня. Не диво — раз в седмицу горит тут огонь. Лето ли, зима — все едино. Тянутся к небу языки пламени, унося ввысь радости и горести, просьбы и благодарности…
Земля с каждым месяцем становилась все тверже и тверже, за долгие годы уподобившись камню.
Вот и сегодня, не успела еще спрятать свой лик Луна, как к пепелищу пришли люди. Много пришло. Не один десяток, а может и не одна сотня.
Где-то неподалеку в загонах, не прекращая, ревела и мычала скотина, назначенная в жертву. Чуяла, видать, что скоро блеснет начищенный металл ножа, и дымящаяся кровь, тяжелыми каплями упав на раскаленные камни, зашипит, возносясь в вирий.
Подготовить костер легко…
Сперва — уложить пригоршню невесомой древесной паутины, наструганной трудолюбивыми помощниками. Сверху — шалашик из тоненьких, чуть толще конского волоса, веточек. Потом — потолще, и еще толще. И так, пока не лягут поверх здоровенные поленья. Точный порядок не нужен, но есть положенное и необходимое. Что обязан выполнять каждый!
Искра — лишь кремень о кремень! Никакого огнива! За тобой следят сотни глаз. И никто не допустит покушения на обряд. Искра появилась — раздуй ее, отправляя жар слабенького огонька вглубь, туда, где прячется до поры несколько иссиня-черных капель, несущих в себе чуточку Изначального Огня…
Вроде бы не первый раз, но всегда, как первый… Впрочем, сегодня особый день. Язычок пламени коснулся гладкого бока капли. И ревущий поток выбрался из многолетнего заточения, затрещало в огне пожираемое голодным костром дерево. Волна жара охватила со всех сторон, но не обожгла — лишь ласково коснулась…
Услышав легкий вздох за спиной, улыбнулся. Большинство воинов видели подобное. Но и для них каждый раз — как первый. Похоже, кто-то из русинов не сумел удержать удивленный возглас. Ну что ж, им в диковинку видеть человека, стоящего в пламени. Пусть смотрят. Не все же им удивлять. Мы тоже умеем, если захотим. И если потребуется…
Мерные удары в бубен выстраивают нехитрую вязь. Узор ложится за узором, шаг следует за шагом, лицо сменяется лицом. Особая сложность в нехитром — проходя, должен видеть всех. И каждого. И каждому заглянуть в помыслы, в думы, в минувшое и нынешнее. Повезет — можно разглядеть и будущее.
Шаг, второй, третий, четвертый… Из горла начинают рваться священные слова. Они тоже ложатся в нужном порядке, как и все происходящее здесь и сейчас.
Мерное дыхание окружающих, стук многих сердец, ворушение тьмы мыслей, шелест листьев священной рощи, клекот сокола, падающего в синеве раскрывшегося над головой купола…
Из начавшего сливаться в одно целое кольца воинов вдруг вычленился один. Из русинов. Тот самый, что охнул, пораженный невиданным зрелищем.
Глаза посмотрели в глаза. И из темноты карих чужих глаз, навстречу вдруг выплеснулась вода. До окоема. Пахнуло солью и гнилью, по ушам резанул скрип дерева об дерево. И встало пламя. Но не легкое, как от костра, а тяжелое, с черными шапками чада. Оно не грело. Сжигало, до костей обгладывая тело…
Удивительное дело, но земля, вроде бы истоптанная тысячами ног, пахла цветами. Теми, что растут на черноте опушек, только-только освободившихся от гнета тяжелых сугробов. И кружилась, кружилась, кружилась…
И полыхал священный костер Перуна, принимая самую большую жертву. Добровольную…
Кордно, лето 782 от взятия Царьграда, серпень
Ждан Ярославов с одобрением посматривал поверх книги на задержавшихся после занятия ребят. Братья-близнецы Счетоводы. Новак и Новик. Своеобразные ребята. Вечно растрепанные, одеты на пределе опрятности. То есть, еще чуть-чуть неряшливости, и будет неприлично. Но грань ребята, как ни странно, никогда не переходят. Хотя и оба немного не от мира сего. Блестящие численники, гордость школы. Наука о былом их совершенно не интересовала. Только цифры, только числознание[1] !
И вдруг, как снег на голову, с год назад явились на кружок былого[2] . Достаточно долго приходили на каждое занятие. Но и тут умудрялись выделяться. Не высиживали от начала до конца, а появлялись ближе к завершению. Чтобы накинуться на преподавателя с кучей вопросов. Интересовал братьев лишь один временной промежуток. Тот самый, что не давал покоя самому Лютому. Но если Ждана Ярославова мучила загадка происхождения русинов, то близнецы выспрашивали всё про племена, участвовавшие в Царьградском Походе. Их волновало не само течение похода, а участники росского союза. Обычаи, нравы, политика каждого племени и их объединений… Книги, рекомендованные преподавателем, зачитывались до последних букв, а после прочтения ребята приходили с новыми вопросами. Потом, так же неожиданно как появились, пропали. На несколько месяцев.
И появились сегодня. Как обычно, когда все уже по домам собрались. Зашли, привычно забыв поздороваться, хором обратились к Лютому:
— Ждан Ярославов! Мы всё сосчитали!
— И вам не болеть, — улыбнулся розмысл, давно привыкший к странностям близнецов. — Что сосчитали?
— То, что написано про Царьградский поход в учебниках — неправда, — сказал Новик. — Вот что мы сосчитали!
— Иначе всё было, — добавил Новак. — По-другому!
А может, и наоборот, сказал Новак, а добавил Новик. Попробуй различить две капли воды. Помнится, кто-то из учителей в шутку предложил братьев раскрасить по-разному. Одному прядь зеленую, второму черную. Или красную.
— И как иначе? — усмехнулся Лютый, разглядывая «ниспровергателей основ». — Если все было не так?
— Как — не знаем, — нимало не смущаясь, произнес Новак, — но не так, как в книгах пишут — точно. Мы сосчитали.
«Золотое правило» работы с детьми гласит: «Какую бы глупость ни нес ребенок, его надо выслушать и обсудить мысли. А не объявлять точку зрения воспитанника глупостью». Поэтому следующая фраза Ждана была вполне ожидаемой:
— И что вы посчитали? Давайте по порядку.
Ничего другого парни и не ожидали. Расположились за столами и начали обстоятельный рассказ.
— В Царьградском походе приняло участие огромное количество самых разных племен, — начал Новик. — Кроме союзов, относившихся к Киеву и вятичей, там еще сивера были, печенеги, меря, оросы, сполы… Ну и прочие. В книгах больше двух десятков указано. А ведь еще не все известны. Так?
— Так, — согласился Ждан. — Достаточно много народностей выставило своих воинов. Слишком многим Царьград поперек глотки торчал.
— У племен разные обычаи, вера, отношения между ними иногда достаточно натянутые. Часть до похода была данниками хазар. Но все вдруг договорились и пошли на стороне русов, — Новик остановился, но подупавшее знамя импровизированного доклада тут же подхватил второй близнец. — Это при том, что в
