идеально подходил для разделки рыбы и для драк в кабаках, когда нужно было постоять за себя. Первые же стычки показали, что этот нож хорошо подходил и для борьбы, которая больше напоминали одиночный поединок, с врагом. Обе стороны оказались чрезвычайно сильны в этих поединках и профессионально умело пользовались этим оружием.
Но число защитников Валенсии исчислялось всего лишь десятками, а неприятеля было очень много. К тому же враг был поделен на десятки, которые легко справлялись с одиночными бойцами.
Серая, неприглядная черная масса давила, погребала под собой рыбаков удальцов, которые без оглядки вступали в поединки. Они сражались до последней капли крови за свою семью - жен, детей, родителей и самих себя, принимали смерть на пороге своего дома с оружием в руках. На некоторое время им удалось притормозить продвижение противника, отдалить свою смерть и гибель своих родных, они бились с врагом до тех пор, пока их руки держали оружие или смерть не настигала их. Зная, что погибнут, они хотели захватить с собой, как можно больше этих убийц в черном, чтобы облегчить участь родных. Они не могли видеть, как убитые ими люди в черном, через некоторое время поднимались с земли и, как в ничем не бывало, брали в руки свои зигзагообразные кинжалы.
К сожалению, город оказался не в состоянии, объединить отдельные узлы сопротивления в единую, организованную систему отпора врагу. Не нашлось человека, обладавшего авторитетом, вокруг которого объединились бы другие защитники. Валенсия умирала медленно, по крупицам отдавая жизнь своих граждан, с каждым погибшим человеком с каждой погибшей семьей, она безвозвратно теряла силу в этом смертельном единоборстве с противником.
А волна убийств и насилия множилась, росла и набирала силу и размах. Скоро пожары полностью скрыли нижнюю припортовую улицу. Все живое и неживое было предано мечу и огню, целой на этой улице не осталось ни одной семьи. Пламенем были объяты все портовые сооружения - причалы, склады, хранилища, трактиры и таверны. Жители домов по верхней улице с ужасом смотрели на нижнюю улицу, полностью скрытую клубами дыма от пожарищ. Они прекрасно понимали, что вскоре очередь дойдет и до них самих, через короткое время пожары охватят их жилища и враг заберет их жизни.
Бежать было некуда, их улица вливалась в припортовую улицу и, чтобы покинуть город, нужно было пройти эту, уже сожженную улицу. Сама судьба сыграла с ними нехорошую шутку, отдала на полное растерзание врагу, не предоставив ни малейшей возможности постоять за свою жизнь. Но, несмотря на повернувшуюся к ним спиной судьбу, старики брали в руки мечи и сабли, чтобы умереть на пороге домов, защищая семью. Женщины же прятали в тайники детей и вооружались всем, что попадало под руку, чтобы отстоять свои и их жизни, но и они сознавали, что им не дано выстоят в противостоянии с врагом.
Верхняя улица была перегорожена баррикадой, за которой укрылась городская стража, готовясь к встрече врага. Стражники сурово сжимали в руках длинные и столь неудобные копья-алебарды. Несмотря на свою малочисленность, стражники готовились очень дорого продать жизнь. К городской страже присоединились все больше и больше горожан, способные носить оружие и ребята возрастом постарше. Впервые, за историю существования Валенсии, ребята, говоря по-простому, уличная шпана, постоянно задиравшая по поводу и без повода стражников, сегодня решили плечом к плечу со своими прежними недругами дать отпор настоящему врагу.
Приблизившись к баррикаде, люди в черном не ринулись сломя голову в атаку на это заграждение, а замерли в нескольких шагах от нее. К делу приступили их кукловоды недоучившиеся шаманы. На защитников баррикады обрушились огненные вихри, файерболы, пылевые облака и ураганные ветра. Огненные вихри выжигали все, что могло гореть, файерболы калечили людей. Основная масса стражников и уличной шпаны погибла из-за полевого облака, которое заполнив пространство, пылью душило все живое.
Только некоторое время спустя защитники баррикады догадались воспользоваться носовыми платками, чтобы защитить свои дыхательные пути от пыли. Но сопротивление защитников баррикады было сломлено и подавлено в течение каких-то нескольких минут, а люди в черном потребовались только для того, чтобы добить уцелевших, раненых и покалеченных людей.
Клубы дыма и огня захватывали теперь и большую часть верхней улицы. Баррикада с городской стражей и уличной шпаной только на короткое время задержала, но не остановили врага. Прямо на глазах городок постепенно превращался в пепелище. Там, где прошли люди в черном, не оставалось ничего живого - дома были сожжены, домашняя скотина вырезана, а люди убиты.
Эти люди в черном поведением резко отличались от образа классического неприятеля, они не мародерствовали, не бегали по домам в поисках запрятанных флоринов или богатой одежды. Они не насиловали женщин, как обычно поступали вражеские воины при захвате города. Более всего они походили на человекоподобные автоматы-роботы или на анероиды, которые, храня постоянное молчание, не разговаривая друг с другом, а только механически жгли, резали и убивали все живое на своем пути. Вероятно, ни один нормальный человек психологически не выдержал бы того, что творили эти люди в черном.
Во второй половине дня городок прекратил борьбу, прекратил сопротивление, но так и не сдался на милость победителя. К этому времени в живых не осталось ни одного живого человека или защитника города.
И тогда город умер.
