дважды остановил Сетара в шаге от мрака. Наверняка она и слышала многие его мысли, в том числе те, которые человек обычно не доверяет никому. Однако ей и только ей он мог бы их доверить. Сколь же пустой теперь виделась попытка ухватиться за прошлое с Делией, каким пустым казалось желание отдать свое сердце Ярнее — первой же встречной красавице.
Глупо сознавать все лишь сейчас, ведь ничего уже не вернуть. Сетар пал в бою. Он видел, как дикари убивают его соратников, и ничего не сделал. Будор, Ланво, Холвет… скоро смерть настигнет и остальных, и некому будет предупредить Третию о надвигающейся угрозе. Некому будет спасти Кителию…
Да, она еще жива! Он будто знает это, будто чувствует ее, хотя сам уже, наверное, не в этом мире. Но кто-то должен спасти ее, значит он возвратится к жизни еще раз, какие бы муки его ни ждали!
— Кителиа!
Сетар открыл глаза и резко поднялся. Он сидел на бревне посреди лагеря, усеянного телами варваров. В ушах звенело, и он не слышал даже своего голоса, зато видел, как оставшиеся в живых дикари копали большую общую могилу под надзором третийских воинов. Это Ярые Всадники пришли на помощь. Как жаль, что они не подоспели раньше! Выжил ли кто-то из его друзей? Выжила ли Кителиа?
Звон утих, и Сетар, услыхав ее голос, повернулся. Она сидела рядом с ним, держала в руке пустой флакон из Волшебной лавки и плакала. Но это были уже слезы счастья.
Они стекали около вздернутого красного носика и по круглым румяным щекам, задерживаясь у ямочек. Маленький нежный рот тронула слабая улыбка, а большие голубые глаза часто моргали. Даже сейчас она была так красива, а он никогда этого не замечал!
Она повторила его имя, а Сетар не мог ничего выговорить. Он просто прильнул к ее вздымавшейся груди и закрыл глаза. Кителиа чуть вздрогнула и снова задышала ровно и глубоко.
Что случилось во время боя, Сетар не знал, да и спрашивать не стал: выжившим друзьям было не до этого. Они хоронили Будора и павшего в сражении Ланво — могила их будет прямо здесь, на поляне, ведь у первого из родственников остался лишь брат, а близких второго знал только он сам да погибший Черо. От этого на сердце было еще тяжелее. Сетар хотел помочь с похоронами, но правая рука не служила ему, и сам он еле ходил.
Теперь он видел, что никто из воинов не остался невредимым. Легкий доспех Камдоба на этот раз обагрился его собственной кровью. След от копья был на икре и два серьезных ранения — на местах, где топор прошелся по ребрам, но Колотун как и прежде крепко стоял на ногах. Онтао, который опирался на его плечо, напротив, держался с трудом: то ли израненные ноги тому причина, то ли смерть брата. Но хуже всего пришлось Холвету. Лучник не был искушен в ближнем бою, и в сражении с варварами лишился глаза. Кутри и Ярнея отделались легкими рассечениями и перебитыми руками, однако в этот миг им едва ли было легче, чем другим.
Когда путники завершили погребение и склонили головы в молитве, к ним подошел глава всадников. Светловолосый солдат с тонкими чертами лица казался слишком молодым для вожака, но взгляд его был суров, а походка тверда.
— Вы храбро сражались, — произнес он моложавым голосом, — храбро и неистово — никогда не наблюдал смятения в рядах горцев при численном превосходстве. Знайте, жертвы ваших товарищей не напрасны. Мы долго выслеживали этот отряд и понесли бы серьезные потери при лобовой встрече: они очень умелые пращники и лучники.
— Спасибо на добром слове, брат, — ответил Холвет. — Я полагаю, ты пришел нас поторопить.
— Все верно, — признался вожак. — Понимаю ваше горе, но нам нужно отправляться скорее к заставе и допросить дикарей. Никогда ранее они не осмеливались появляться в землях Храмтора.
— Допросить их следует непременно, — согласился Кутри. — Правда, мы, я уверен, сможем рассказать вам больше.
Тронулись в дорогу до заката. Статные лошади всадников ровным строем направились по тропе на юг, чтобы выйти на Серпистый тракт и двинуться к заставе на запад. Ярнея, Камдоб, Онтао и Холвет ехали в середине колонны, а монах сопровождал вожака. Он поведал ему о Соборе Разума, поведал и об ужасных ктаронах и наемниках из Скалитии и Ютилии, что большим числом засели в Темных горах. Но он ни словом не обмолвился о той опасности, которую несет горная долина. Как и погибший ведун, он знал: кое-что должно остаться сокрытым.
Сетар, ехавший с Кителией чуть позади, обдумывал накопившиеся вопросы. Что случилось с Делией, и жива ли она еще? Зачем орден сотворил такой ужас с ее сестрой? Нужно выяснить больше и о Селогоре: таинственный лавочник поручился за него перед наемниками и снабдил сильным волшебством. Не мог же он по случайности дать Сетару воду очищения, которая сегодня возвратила ему разум?
Впрочем, все это — дела не ближайшего дня. Сейчас его больше заботило другое. Спутники из Ярости выполнили свою задачу и вольны покинуть его. Несмотря на все пережитое вместе, он не смел рассчитывать на иное. Возможно, распадется и сам отряд наемников. Ведь оказалось, что разделенная тайна способна не только облегчить душу, но и отяготить ее.
Но главный вопрос: что будет с ним и Кителией? Еще вчера она была ему названой сестрой, а теперь он уже чувствует иначе… Сетар не хотел думать об этом. Он вздохнул поглубже и вспомнил о Холмах, ведь они нуждаются в помощи, как и весь север.
— Да, ввязались мы с тобой в дельце, — сказал он подруге, которая выглядела радостней обычного. — Когда-нибудь об этом стоит написать и читать нашим… потомкам. Быть может, я и сам напишу в дневнике, подаренном Абаром.
— Ты говоришь уже как истинный третиец, — весело ответила Кителиа, теребя локон волос. — Но ты же потерял свой дневник, еще когда мы прыгнули в болото.
Сетар проверил сумку на поясе — и правда, книжка пропала.
— Постой, — он нахмурился. — Где же я писал свои заметки?
Кителия потупила взор, и он сразу все понял. Все эти дни он изливал душу не на страницах дневника, а в мыслях своей подруге.
— Я не хотела, прости, — робко произнесла девушка. — Ты так много всего говорил мне. Я никогда не чувствовала себя такой близкой тебе. Сначала я сама не осознавала, а потом уже боялась сказать.
Сетар больше удивился, что спутал рукопись с простыми раздумьями, пусть и в таинственной Долине Обрядов. Ведь то, что подруга могла слышать его мысли, он узнал и раньше. Однако здесь было что-то еще.
— Как же тогда сегодня ночью… — недоумевал он.
— Ты тоже говорил со мной, — голос Кителии звучал у него в голове, а ее невинный взгляд пронзал его так же, как вчера пронзал взгляд другой девушки.
Сетар стал озираться, но, похоже, никто более этого голоса не слышал. Он подвел своего коня ближе к подруге.
— Ты теперь сама можешь это делать?! — сказал он шепотом, и Кителиа кивнула. — Как это вышло?!
— Я не знаю, — девушка пожала плечами. — Это просто не прекратилось. В последней беседе с Духом будто… озарение произошло. Я тогда не поняла, что это значит.
Вопросов определенно поубавилось, но от этого не стало легче.
— Вот почему варвары хватались за головы! Вот откуда смятение в их рядах! — Сетар смотрел на нее с испугом. — Ты должна быть осторожной, это же страшная сила! Не забывай, к чему она привела Тайну!
— Не волнуйся так, — Кителиа взяла его за руку. — Я этого совсем не умею. Да и чужие секреты мне не нужны.
Он сразу вспомнил о связанном с ней секрете, который появился у него сегодня. Вдруг она знает и его? Почему-то Сетар не боялся разоблачения. И потерять ее он тоже не боялся. Его чувство было светлым. Оно не знало страха.
— А слышала ли ты последнее, о чем я думал? — спросил он.
Девушка ничего не ответила — ни словами, ни мыслями. Она лишь посмотрела на него счастливыми сверкающими глазами. Сетар не утонул в них и не увидел там целого мира, как сложено в песнях. Но на душе у него стало светло как никогда.
Примечания
