Размеренно течет жизнь, лишь изредка потрясаемая каким-либо крупным событием. Таким событием для четы Ампер, жаждавшей наследника-сына, явилось рождение второго ребенка, получившего при крещении имя Андре Мари. Произошло это 20 января 1775 года. Этому ребенку предстояло прославить род Амперов.
Образованный негоциант — отец Ампера — не чувствовал большого пристрастия к своей профессии. Когда у него скопилось достаточно солидное состояние, он предпочел закрыть свое дело. Он хотел спокойствия. Тихие радости семейной жизни, воспитание детей, любимые книги привлекали его не меньше, чем блеск золотого металла.
Он был буржуа-стяжатель, делец, но независимая и чуждая деловых хлопот жизнь была его идеалом. Он достиг того, к чему стремился: ему и детям обеспечено безбедное существование. Прочь от суеты оживленных улиц Лиона… в тихие сады окрестных деревень, ближе к природе (о, этот Руссо!), ближе к земле, которая есть единственно незыблемая ценность (физиократы — властители его дум)! Он переезжает в свое маленькое имение в Полемье де Мондор. Здесь протекает детство и отрочество Андре Мари, здесь он растет и развивается умственно и физически.
Ребенок рано начал проявлять исключительные способности. Андре любил вычислять. Не зная цифр и не умея их писать, он выполняет различные вычисления при помощи камешков или турецких бобов. Метод, которым он при этом пользовался, нам неизвестен. Часто он проводил долгие часы за этими вычислениями, отказываясь от соблазнительных предложений пойти побегать или поиграть в какие-либо детские игры. Он рано выучился читать и стал поглощать без разбора всякие книги из отцовской библиотеки. Сначала он скрывал от отца свои увлечения. Однажды, забравшись в отцовский кабинет, он с любопытством рассматривал огромный том «Энциклопедии». Неожиданно сзади него выросла фигура отца. Увлекшись чтением, Андре Мари не услыхал его тяжелых шагов и постукивания суковатой палки, с которой отец не расставался.
— Что ты читаешь, Андре? — воскликнул Жан Жак.
— Я читаю статью об аберрации, — ответил одиннадцатилетний ребенок.
— Но что ты понимаешь в этом? — спросил удивленный отец. — Можешь ли ты объяснить, что это такое?
— Ну, конечно, — не смущаясь, сказал Андре Мари. — Аберрация — это открытое английским астрономом Брадлеем годичное движение звезд, которое доказало, что земля есть не более, чем планета. Тем самым окончательно была подтверждена теория Коперника.
Поверив в недюжинные способности сына, Жан Жак открывает ему свободный доступ в свою библиотеку. В долгие осенние вечера он рассказывает жадно слушающему сыну историю возникновения «Энциклопедии», этого замечательного труда, завершившего целый период развития человеческой мысли. «Один парижский издатель хотел выпустить в свет перевод английского энциклопедического словаря. Дидро, которого он пригласил быть редактором, предложил ему издать вместо этого свою «Энциклопедию». Вместе с замечательным математиком Даламбером он выпускает проспект «Энциклопедии». Они обещают дать систематическое изложение всех наук, ремесел и искусств и применяемых в них способов и средств. Сразу подписалось более двух тысяч человек. Объявление о предстоящем выходе «Энциклопедии» под редакцией двух вольнодумцев Дидро и Даламбера возбудило подозрение церковных кругов. Незадолго до появления в свет первого тома Дидро был арестован и просидел три месяца в Венсенской тюрьме. У него был сделан обыск, будто бы в связи с другими его сочинениями, а в действительности для того, чтобы воспрепятствовать выходу «Энциклопедии». Начиная с первого тома, вышедшего в 1751 году, каждый следующий том встречается восторженным одобрением одних и злобной критикой других. Клерикалы и реакционные круги добиваются запрещения «Энциклопедии»; она продолжает выходить за границей. Затем снова дается разрешение. Целый ряд лет тянется многострадальная, богатая запретами и гонениями история «Энциклопедии». И вот здесь перед тобою все тома этого великого издания, вобравшего в себя все то, чего достигла человеческая мысль. Это — величественное творение, сын мой, изучай и чти его».
Андре читает «Энциклопедию» — страницу за страницей, статью за статьей. Размещенные в алфавитном порядке статьи переносят его из одного конца мира в другой, из одной области знания в другую.
Будучи уже стариком, Ампер цитировал напамять целые статьи из «Энциклопедии» и притом по вопросам, которыми он непосредственно не занимался.
Необъятные горизонты науки раскрываются перед Андре Мари, вырастают великие проблемы познания, вековые загадки, над решением которых бился человеческий ум. Как в калейдоскопе, мелькают различные понятия, слова, имена, исторические события, названия, теории. Трудно сказать, что могло дать такое чтение ребенку. Одно несомненно: здесь впервые зародился у Андре интерес к самым различным областям человеческого знания, интерес, который заставит его с одинаковым рвением искать открытий и обобщений в области философии, физики, химии, математики, биологии, психологии и других наук.
Он никогда не ходил в школу. Им не был пройден тот курс обучения, который систематически знакомит детей с начатками знаний. Он знал много, знал глубоко, но у него были и большие пробелы. Правда, мертвящий дух школы дореволюционной Франции вряд ли способствовал бы развитию его гения. Читая «Энциклопедию», он незаметно для самого себя насыщался ее материалистической трактовкой различных проблем. Ее атаки на феодальную собственность, осторожные нападки на абсолютизм и идеологию феодальной католической церкви находят отклик в голове маленького буржуа. Исподволь — в чтении книг, в беседах с отцом формируется его мировоззрение. Он все сильнее увлекается математикой и литературой. Ему скоро уже не хватает отцовской библиотеки. Отец восхищен способностями сына.
Он отправляется с ним в Лион, в библиотеку городского коллежа, где Андре мог познакомиться с самыми редкими книгами, в том числе с трудами Эйлер. а и Бернулли. Когда хрупкий, робкий ребенок впервые обратился к библиотекарю с просьбой дать ему сочинения этих авторов, он услышал удивленный возглас господина Дабюрона:
— Творения Эйлера и Бернулли! Подумали ли вы над этим, мой маленький дружок? Ведь эта труды принадлежат к наиболее сложным произведениям, когда-либо созданным умом человека.
— Тем не менее, — последовал уверенный ответ, — я надеюсь, что буду в состоянии в них разобраться.
— Вы без сомнения знаете, что эти труды написаны по-латыни? — снисходительно осведомился библиотекарь у показавшегося ему чрезмерно смелым Андре Мари.
Это замечание сбросило Андре с облаков на землю. Ведь он не знал латинского языка. Вспыхнув, он вынужден был признаться в этом, заявив скептически улыбающемуся библиотекарю, что не позже, чем через два-три месяца, он будет знать латынь. Пока же он. набирает себе ряд новых книг на французском языке и возвращается в Полемье, полный решимости немедленно начать изучение полнозвучного языка Вергилия и Цицерона.
В ближайшие несколько месяцев Андре овладевает латинским языком. Он приступает к изучению классических произведений великих гениев математики XVII и XVIII веков. Новый мир, бесконечно богатый, постоянно тревожащий мысль открывается перед ним. Ньютон, Гюйгенс, Эйлер, Бернулли — эти великие имена вдохновляют его.
Для Андре приглашают учителя математики. При первой же встрече учитель понял, с каким необыкновенным учеником он имеет дело.
— Что ты знаешь? — спросил он Андре Мари.
— Задавайте вопросы, я буду отвечать!
— Знаешь ли ты извлечение корней?
— Нет, но зато я умею интегрировать.
Краткий разговор выяснил, что знания Андре громадны для ребенка его лет, но в то же время страдают серьезными пробелами. Учитель занялся систематизацией знаний Андре, но скоро был вынужден отказаться от уроков, так как убедился, что его образования недостаточно для такого ученика.
Снова предоставленный самому себе, Андре почти все свое время проводит за чтением книг. Великие трагедии Расина, язвительные памфлеты Вольтера, поэмы Ронсара, трактаты о маятнике Гюйгенса, аналитическая механика Эйлера, курс анализа Лопиталя — его любимые книги. Андре скоро исполнится только четырнадцать лет, а он уже во многом превзошел познания своего отца. Длительные беседы с много видавшим в жизни Жан Жаком расширяют его кругозор. Буржуазный либерализм отца
