— Ты хочешь сказать, что тебе не нравится жить в этом замке? — спросила она.
Дэвид немного помолчал, словно прикидывая, можно ли быть откровенным, но решил, что нет причин говорить неправду.
— Я ненавижу замок! Я — англичанин! Я не француз! Они наши враги!
Пока он говорил, то бросал быстрые взгляды на строй солдатиков.
— Теперь они уже не враги, Дэвид, — мягко сказала Арлетта. — Мы заключили перемирие. Англия и Франция друзья. Но ты, конечно, англичанин. Был ли ты когда-нибудь в Англии?
Дэвид покачал головой.
— Нет. Мой папа рассказывал мне про Англию, и сказал, что когда-нибудь я буду там жить. Только дядя Этьен не хочет, — пожаловался Дэвид.
Понизив голос, он продолжал:
— Он надеется, что меня сразу выгонят из Итона. Но я не хочу оставаться здесь! Я убегу в Англию и спрячусь там, и никто не сможет вернуть меня во Францию!
Арлетта поняла, что столкнулась с неожиданными трудностями.
Но ей не пришлось придумывать, как поступить, потому что раздался стук в дверь и на пороге появился слуга с подносом в руках.
— Мадемуазель, шеф-повар приветствует вас. У нас в замке не принято пить английский чай, но этот был приготовлен специально для вас.
— О, спасибо! — воскликнула Арлетта. — Нет ничего приятнее чашечки чая после долгой дороги.
Слуга поставил поднос на столик. На нем был чайник и два старинных блюда. На одном из них высилась горка аппетитных сандвичей, а на другом были красиво уложены крохотные эклеры с заварным кремом, которые умеют делать только французы.
Как только слуга вышел, дети бросились к столу и удивленно уставились на чайник.
— Я помню, мой папа тоже пил такой чай, — сказал Дэвид. — Но нам нельзя. Мы можем пить только кофе и вино, как настоящие французы.
— Хотите, выпьем чаю вместе, — предложила Арлетта. — Наверное, вы оба не против сандвичей?
Дети с аппетитом съели большую часть сандвичей и пирожных. Паулина почти все время молчала.
— Возьмите меня с собой, когда Дэвид поедет в Англию, — попросила девочка, слизывая с пальчиков остатки крема.
— Когда Дэвид будет учиться, ты будешь жить у своей тети. Она будет очень рада.
— Дядя Этьен ее ненавидит! — бросил Дэвид. — Поэтому, когда я поеду в Англию, мне придется где- нибудь спрятаться, чтобы никто не смог меня найти.
Арлетта не нашлась, что ответить. Помолчав, она сказала:
— Ты должен рассказать мне, Дэвид, почему дядя Этьен не любит англичан?
— Он всех ненавидит! Но мы боимся сказать ему об этом.
— Это было бы очень грубо и неприлично, потому что вы живете в его доме.
— Он и нас ненавидит! — прошептал мальчик. — Он нас никуда не отпустит, а возьмет и застрелит где-нибудь в подземелье!
Арлетту рассмешил его тон, но она попыталась его успокоить.
— В наше время никто не стреляет людей в подземельях.
— Нет, дядя Этьен обязательно воспользовался бы темницей, если бы захотел. Я покажу вам подземелье, и вы увидите черепа и кости узников, которых там замучили.
Арлетта содрогнулась.
— Я не хочу, спасибо. Надеюсь, вы покажете, где моя спальня?
Поднявшись по винтовой лесенке, они оказались двумя этажами выше. Лесенка была настолько узкой, что Арлетта подумала, как трудно было слугам нести в ее комнату багаж.
Комната находилась в круглой башне, почти на самом верху. Здесь было ощущение полной удаленности от мира. Арлетта почувствовала, как высоко они находятся.
Три узких, высоких окна выходили на разные стороны. Вид был потрясающий. Зелень холмов и голубой купол неба над ними умиротворяли и навевали спокойствие.
Потолок между старинными резными балками был покрашен в красное, того же оттенка был ковер и короткие занавеси на окнах.
Над кроватью Арлетта увидела незнакомый геральдический знак.
Перехватив ее взгляд, Дэвид поспешил пояснить:
— Здесь когда-то жил один из предков дяди Этьена. Он сражался против англичан и убил двадцать человек, прежде чем они смогли его ранить.
Он замолчал, словно не желая продолжать.
— Слуги говорят, что в этой башне живет его дух, — сказал наконец Дэвид. — В замке вообще полно призраков!
— Правда? — спросила Арлетта. — Ты их видел собственными глазами?
— Я видела! — неожиданно сказала Паулина. — Я видела много-много духов. Слуги всегда убегают от них, потому что боятся. А мне не страшно. Я просто читаю короткую молитву, которой меня научила мама, и они исчезают.
— Это просто тени, — сказал Дэвид уверенно. — Настоящие духи невидимые, зато их можно услышать. Звон цепей и стоны узников, рыдания приговоренных к смерти.
Он проговорил это так драматично, что Арлетта невольно вскрикнула.
— Не пугай меня! К тому же ты можешь испугать сестру.
Дэвид повел плечами в типично французской манере.
— Приходится с этим мириться, ведь мы здесь живем, — сказал он. — Знаете, мадемуазель, мне не верится, что мы сможем отсюда выбраться.
— Чепуха, — быстро сказала Арлетта. — Через год ты уже будешь в Итоне, лучшей английской школе. Поэтому твой дядя и попросил леди Лэнгли найти для вас английскую гувернантку, чтобы выучить язык.
Она сделала паузу и сказала очень внушительно:
— Ты должен стараться, Дэвид, иначе будешь единственным мальчиком в Итоне, который не сможет ни с кем разговаривать. Так что чем раньше мы начнем, тем лучше.
— Я хочу заниматься, — сказал Дэвид. — И не только потому, что мне надо ехать в Итон, а и потому, что дядя Этьен может мне запретить учиться. А я не хочу этого. Я…
Тут Дэвид осекся, подошел к окну и стал делать вид, что любуется пейзажем. Наверное, он не хотел посвящать Арлетту в свои тайны.
Арлетта огляделась. Она увидела, что ее вещи уже принесли. Сундуки были открыты, но не распакованы. Только она задумалась, разобрать их самой или попросить помочь детей, как дверь отворилась и на пороге появилась горничная.
Она сделала легкий реверанс и сказала:
— Управляющий велел вам помочь, мадемуазель.
— Спасибо. Надеюсь, у вас есть шкаф, чтобы повесить вещи?
— Найдется, — ответила горничная.
Арлетта посмотрела на часы. Когда-то их носила мама, и девушка оставила их на память. Было около шести.
— Скажите, дети, во сколько вы ложитесь спать?
— В семь часов мы обедаем внизу, в столовой, — ответил Дэвид.
— В столовой? — удивленно переспросила Арлетта.
— Дядя Этьен говорит, что французские семьи обедают вместе, и что только англичане отправляют детей спать, потому что им не хочется их видеть!
— Но это неправда! — воскликнула Арлетта. — Детей рано отправляют в кровать только потому, что они еще маленькие, и им надо спать дольше, чем взрослым.
— Дядя Этьен говорит, что только французы относятся одинаково ко всем членам семьи, начиная от
