Хотя в это время Валльядолид и не достиг еще того великолепия, каким отличался впоследствии, когда сделался столицей императора Карла V[11], все же этот старинный город и тогда уже отличался роскошью и красотой своих улиц и дворцов. Одним из роскошнейших был, несомненно, дворец Жуана де-Виверо, боватого сеньора, где собралась избранная компания, ожидавшая с нетерпением вестей из Дуэньяса. В главной зале дворца находились две женщины. Одна из них, которой только что исполнилось девятнадцать лет, была во всех отношениях прекрасна; в чертах ее лица, в фигуре и осанке чувствовалось гармоничное сочетание дочери юга со строгой красотой готских[12] женщин, придававшее ее наружности особенную, своеобразную привлекательность. Лицо ее, руки, шея и плечи отличались белизной; белокурые волосы переходили в золотистый оттенок, но не были рыжими; глаза, полные ума и энергии, смотрели мягко.
Это была Изабелла Кастильская. Собеседница ее, Беатриса де-Бобадилья, ее подруга детства и впоследствии верная спутница всей ее жизни, отличалась совершенно иного рода красотой: это была типичная красавица испанка, с ярким цветом лица, сверкающими черными глазами и роскошными волосами цвета воронова крыла. Менее высокая, чем ее подруга, донья Беатриса была тем не менее грациозна; живая, подвижная и экспансивная, она обладала той женственностью и привлекательностью, которые вообще свойственны испанкам.
Изабелла, сидя на высоком резном кресле, беседовала с Беатрисой.
— В этом важном деле, — говорила принцесса, — я совершенно теряюсь. В таком вопросе, как выбор мужа, я не могу руководиться только своею склонностью!
— Никто в этом не усомнился бы даже в том случае, если бы вы избрали себе в мужья самого турецкого султана! Еще ребенком вас просватали за дона Карлоса, который мог бы быть вашим отцом. Затем вас пожелали выдать за короля Португальского, который мог быть вашим дедом, но вы упорно отвергли эти предложения, заявив, что рукой инфанты[13] Кастильской нельзя располагать без согласия и одобрения кастильского дворянства.
— Да, но теперь я готова отдать руку инфанты Кастильской без согласия и одобрения дворянства! — улыбнулась принцесса.
— Не говорите так! Вы прекрасно знаете, что во всем королевстве, от Пиренеев и до самого моря, нет ни одного рыцаря, который бы не одобрил вашего выбора.
— Довольно об этом, милая Беатриса, хотя если ты непременно хочешь говорить о претендентах на мою руку, то среди них есть такие, о которых стоило бы говорить.
В глазах Беатрисы сверкнул веселый огонек, и в углах губ задрожала сдержанная улыбка; она поняла, что принцессе приятно было бы слышать разговоры об избраннике ее сердца.
— Да, после великого магистра был еще герцог гиенский[14], брат французского короля Людовика[15], но последний кастилец был против этого брака. Его гордость не могла допустить, чтобы Кастилия сделалась леном[16] Франции!
— Этого бы никогда не случилось, — заметила Изабелла с спокойной уверенностью, — даже если бы я стала женой самого французского короля: я заставила бы его уважать во мне королеву и государыню нашей древней страны и никогда не позволила бы ему видеть во мне свою подданную!
— А после брата французского короля за вас сватали еще вашего родственника Ричарда Глочестера[17], который, как говорят, родился, как волчонок, со ртом, полным зубов, и который принужден таскать на спине достаточно тяжелую ношу, чтобы не обременять ее еще и делами Кастилии.
— У тебя злой язычок, Беатриса, — заметила Изабелла;- оставим герцога Глочестера в покое. Неужели ты все еще не кончила твоего перечня претендентов?
— Дон Фердинанд, — сказала Беатриса, — достойный претендент на вашу руку. О нем можно сказать только одно хорошее.
— Остановив свой выбор на доне Фердинанде, — тихо заговорила Изабелла, — я думала, что никто не может лучше обеспечить мир нашей стране и успех ее оружию, как только союз Кастилии с Арагонией.
— Путем соединения брачными узами, — пояснила Беатриса. — И, конечно, не ваша вина, что случаю было угодно, чтобы дон Фердинанд был самый молодой, самый красивый, самый отважный и самый прекрасный из всех принцев; вы лишь из политических соображений соглашаетесь назвать его своим супругом.
— Тебе, однако, известно, что я никогда не видала моего кузена, короля Сицилии, и не знаю, каков он собою.
— Без сомнения! А все же приятно, что ваше чувство долга указало вам именно на молодого, красивого и доблестного принца, короля Сицилии. По словам нашего досточтимого отца Алонзо де-Кока, из ветренного, беспечного и беззаботного дона. Андреса де-Кабрера, друга и наперсника молодого короля, выйдет также прекрасный муж для Беатрисы де-Бобадилья!
Изабелла при этих словах не могла воздержаться от улыбки.
— Как это ни странно, — сказала она, — но меня смущает мысль о свидании с королем Сицилии, и будь он так же стар, как дон Альфонс[18] Португальский, я была бы более невозмутима, чем теперь.
— Признаюсь, что касается меня, то я отнюдь не желала бы изменить ни одного из качеств или недостатков дона Андреса!
— Да, конечно, но ведь ты его уже знаешь. Ты привыкла к его похвалам, любезностям и восхищению!
— Научиться любить похвалы, любезности и восхищения так легко! — воскликнула Беатриса.
— Это так! Но, видишь ли, я вовсе не уверена, что действительно заслуживаю эти похвалы и восхищения, а всякая лесть мне была бы неприятна.
— Каким бы совершенством ни был молодой король Сицилии, все же ему никогда не сравниться с вами! — горячо возразила маленькая и пылкая испанка.
Обе девушки поднялись и пошли к обедне, а после службы, когда они выходили из церкви, прискакал гонец с изрестием, что король Сицилии прибыл в Дуэньяс.
При этом известии, хотя и предвиденном, принцессой снова овладело сильное волнение.
— Видела ты дона Андреса де-Кабрера? — спросила она свою подругу.
— Видела. Это он привез весть о прибытии принца Арагонского и вместе с тем привез сюда и свою приятную особу, — ответила Беатриса. — Из его рассказов я узнала, что в дороге они потеряли единственный кошелек, содержавший монеты, и остались, что называется, на бобах.
— Надеюсь, что этой беде помогли, — встревожилась принцесса Изабелла. — Я знаю, что в настоящее трудное время ни у кого нет лишних денег, но все же они не привыкли не иметь ни гроша в своем распоряжении!
— Не беспокойтесь, дон Андрес не беден и не скуп, а в Кастилии его знают все ростовщики; король Сицилии ни в чем не будет нуждаться.
— Ну, хорошо, а теперь, Беатриса, подай мне перо и бумагу, я должна написать дону Генриху, нашему королю и моему брату, о прибытии короля и моем решении выйти за него замуж.
— Но, синьора, обыкновенно, когда девушка выходит замуж не по выбору своих родственников, то прежде венчается, а потом, когда дело уже сделано, извещает их об этом.
— Подай мне письменные принадлежности, я буду писать, — почти строго остановила ее Изабелла.
Та молча исполнила требование, и принцесса написала королю Генриху письмо, в котором, изложив все преимущества и выгоды этого брака, просила согласия на него короля.
Глава III
Строгий этикет, царивший при кастильском дворе, продлил на несколько дней предварительные
