— Да, ведь говорят, она просто-таки замучила своего первого мужа? Но с другой стороны, не ради титула — ведь она родилась герцогиней.
— Да, а он был всего лишь обычным бродячим рыцарем, хотя, по слухам, — красавцем, — вздохнула Алисанда, — И почему он умер таким молодым?
— Скорее всего от какой-нибудь старой раны. Разъезжать по турнирам — это опасно, знаешь ли.
— Жить с Петрониллой — тоже, я так думаю, — мрачно проговорила Алисанда, отошла и заглянула в зеркало. — Неужели и я когда-нибудь стану такой, муж мой?
— Только в том случае, если я стану пренебрегать моими обязанностями, — шутливо проговорил Мэт и, подойдя к жене, взял прядь ее белокурых волос и принялся накручивать ее на палец. — Нет, я не думаю, что ты когда-нибудь станешь такой самовлюбленной, любимая. Ты слишком занята усмирением бунтовщиков, отражением захватчиков и стараниями улучшить жизнь народа.
— Порой трудно отличить добро от зла, — отозвалась Алисанда. — Стоит только шагнуть на неверный путь, и начнется грехопадение, которое приведет тебя к тому, что в конце концов станешь тираном. А наши дети, муж мой? Как сможем мы удержать их от того, чтобы они превратились в подобия этих юношей?
— Любя друг друга и их как можно более горячо, — ответил Мэт, вспомнив своих родителей. — Не думаю, чтобы бретанглийские принцы научились оскорблениям и зависти на стороне. Похоже, они подражают родителям.
— Это похоже на правду, — серьезно кивнула Алисанда. — Никогда не видела столь злобного создания, как Гагерис. И как только принц Тулена мог обручить с таким свою дочь?
Мэт пожал плечами.
— Тогда ей было всего-то десять лет, да и Гагерис, наверное, в четырнадцать лет получше смотрелся. Тогда правду о нем знали только его родители да слуги.
— Ну да, — кивнула Алисанда, — и власти у него тогда было совсем немного, и потому он еще не стал таким чудовищем. — Она вздохнула. — Бедняжка Розамунда! Как она, наверное, страдает в таком окружении!
— Только не говори, что она выросла в этой семье!
— Существует такой обычай: невеста живет в семье жениха со времени обручения, муж мой, — с печальной улыбкой отвечала Алисанда. Ей было немного неловко перед Мэтом, который знал еще далеко не обо всех обычаях ее страны. — Девушка должна освоиться на новом месте, а в случае с Розамундой — в чужой стране.
— Десятилетнюю девочку забрали от родителей, и она выросла среди чужих? — Мэт поежился. — Ну, хотя бы Петронилла ее при себе держит...
— Так ты это тоже почувствовал?
— О да... Но ведь наверняка при Розамунде были какие-нибудь дамы из Тулена?
— Были, конечно, но король Драстэн их всех отослал домой. Сэра Оризана он отослать не мог, а дам — мог, и сделал это.
— А я все гадал, откуда он взялся и когда появился на сцене событий. Трудно представить, чтобы человек с таким ужасным южномеровенским акцентом жил в бретанглийской королевской семье. Следовательно, он состоял в свите, доставившей Розамунду в Бретанглию?
— Он приставлен в девушке в качестве телохранителя, — сказала Алисанда. — Правда, король Драстэн возражал против этого. Он полагал, что девушку не от кого охранять, если она станет жить под его покровительством.
— Но все же не смог отослать рыцаря, имевшего приказ от своего сюзерена?
— Если бы он все же решился отослать сэра Оризана, тем самым он нанес бы смертельную обиду своему будущему родственнику. Вместо этого король Драстэн приставил сэра Оризана к своим сыновьям, дабы тот обучал их премудростям рыцарства и оберегал от несчастий.
— То бишь вместо одного чада он теперь охраняет четверых, вот как? — нахмурился Мэт. — Может быть, оно и к лучшему. Наблюдая за принцами, он позаботится о том, чтобы они не приставали к Розамунде.
— Возможно, так оно и есть, — кивнула Алисанда. — Однако у меня есть опасения, что бывают случаи, когда сэр Оризан не может защитить ее.
— Само собой, как только появляются Петронилла или король Драстэн. Очень может быть, что королева обожает своих сыночков больше, чем кажется на первый взгляд.
— Я бы сказала, что она их вовсе не обожает — разве что своего любимчика, а он не показался мне таким уж гадким.
— Брион? О да. Этот по крайней мере способен отличить добро от зла. Это заложено в кодексе рыцарской чести. Да и братья его отлично видят, где добро, а где зло. Просто они выбрали для себя Зло, вот и все.
— Как погляжу на Джона, так и тянет поморщиться. — Алисанда зябко поежилась и села. — Наверное, я зря так... Скорее всего он совершенно безвреден, хотя и непрерывно хнычет, как ребенок...
— Думаешь, он недостаточно умен для того, чтобы представлять какую-то опасность? Знаешь, дорогая, на жизненном пути мне попадались весьма и весьма не блещущие умственными способностями чудовища.
— Быть может, и так, — покачала головой Алисанда. — Но не виноват же он в том, что у него вся физиономия в прыщах и что он так склонен к полноте.
— Тем не менее это также не говорит о соблюдении гигиены и приверженности к здоровым привычкам, — заметил Мэт. — И я никак не пойму — как тот, кто — по его собственным словам — посвящает столько времени фехтованию на свежем воздухе, может сохранять бледность завсегдатая бильярдной.
— Как бы то ни было, он очень неприятный молодой человек, — снова поежилась Алисанда. — А «бильярдная» — это что такое?
— Это помещение для игр под крышей, милая, вроде тех настольных игр, благодаря которым наши рыцари умудряются не изрубить друг друга на кусочки зимой.
— Стало быть, в таких комнатах играют только в шахматы и им подобные игры? — уточнила Алисанда. — А я так надеялась, что меня сегодня ожидает другое развлечение. Я так нуждаюсь в утешении.
— Надеюсь, я сумею тебя утешить.
Мэт склонился, чтобы поцеловать жену, но их губы только-только успели соприкоснуться, как послышался стук в дверь.
Алисанда недовольно поджала губы. Мэт на миг замер и со вздохом выпрямился.
— Господи, ну хоть бы нас оставили в покое на денек-другой!
— Я бы и часу покоя порадовалась! — Алисанда развернула свой стул к дверям и села, расправив плечи. — Входите!
Двери открылись, и вошла леди Дульсет. Лицо ее было бледно и взволнованно.
— Прошу прощения, ваше величество, но сэр Оризан вернулся из города с тревожной вестью...
Алисанда вскочила, схватила с кровати платье и сунула руки в рукава.
— Велите ему войти!
Леди Дульсет поклонилась и отступила к дверям. Вошел сэр Оризан — подтянутый, прямой, с взволнованно-напряженным лицом. Он опустился на одно колено:
— Моя повелительница!
— Воистину, — милосердно кивнула Алисанда, — и мне тем более приятно слышать эти слова из ваших уст, ведь вы уж десять лет как обитаете в иноземной державе. — Какую бы весть вы ни принесли, говорите теперь же, как бы ужасна она ни была!
Сэр Оризан помрачнел:
— Дело касается принца Гагериса.
Алисанда нахмурилась:
— И что с ним?
— Была... Была потасовка... драка в кабачке, — отвечал сэр Оризан. — Принц хотел защитить честь девушки, и... в неразберихе...
Алисанда вскочила со стула:
